Опасное искушение
Шрифт:
— Я этого не говорила, — я поступила, как в книге Тирнана и больше ничего не выдала. — Ты что-то упоминала о том, почему он не ходит на светские приемы.
— О, его мало кто приглашает, — заверила меня Тильда. — Он — паршивая овца в семье, а это о чем-то говорит. Его старшие братья, по сути, психопаты, и, по моему скромному мнению, Тирнан — единственный, у кого осталось сердце после того, как отец попытался выбить из них эту безделицу.
— Он их бил? — повторила я, откровенно потрясенная мыслью о том, что кто-то мог причинить боль Тирнану.
Я видела, как он сражается на ринге, мощная грация его натренированного
— Вот такая история, — пробормотала она, протянув мне блузку и юбку, явно озабоченная моим гардеробом. — Этот шрам у него на лице? Это сделал его отец.
Мои пальцы взлетели к щеке, обрисовав на ней устрашающий шрам Тирнана.
Лейн Константин не был идеальным. Он был женатым мужчиной с семьей и всю жизнь прожил вдали от Аиды, Брэндо и меня, но он всегда нас только защищал. Только любил. Даже в самые тяжелые моменты, в недели, предшествовавшие его смерти, отец удовлетворял наши потребности прежде, чем свои собственные. В голове промелькнул его образ за обеденным столом: он глубоко спит, прижавшись щекой к раскрытому учебнику химии, заснув после проверки моей домашней работы.
Если я приносила ему умиротворение, то он приносил мне безопасность. Я знала, что, пока жив мой отец, никто и никогда не причинит мне вреда или, по крайней мере, не уйдет от ответственности.
Похоже, Тирнан вырос в доме с противоположными настроениями.
— Ремень, — продолжила Тильда, снова подталкивая меня в примерочную. — Отец ударил его по щеке, и пряжка рассекла ее от уха до рта. Меня там не было, но сестра Тирнана, София, сказала мне, что сквозь рану были видны его зубы.
Дрожь, как липкая молния, пробежала по моим позвонкам.
— Очевидно, он больше с ним не общается, — предположила я, по какой-то непонятной причине желая, чтобы Тильда это подтвердила.
Мгновение она, поджав губы, смотрела на меня, будто скрывая какую-то неприятную тайну.
— Вообще-то, он на него работает.
Когда мое лицо исказилось от шока, а рот раскрылся в широкой букве «О», она вздохнула:
— Когда над тобой всю жизнь издевались, ты не знаешь ничего другого. Ты начинаешь этого ожидать, верить, что не заслуживаешь ничего другого.
— Но… Тирнан — один из самых высокомерных, самоуверенных людей, которых я когда-либо встречала, — возразила я, не в силах смириться с этой новой информацией.
— Ммм, — сказала его кузина, в ее бледном взгляде ясно читалось разочарование. — Насколько хорошо ты его знаешь?
Я только уставилась на нее, когда она легонько подтолкнула меня чуть дальше в примерочную и закрыла дверь перед моим носом. Я прижалась лбом к деревянной панели и закрыла глаза от нахлынувшей на меня тошноты. Тирнан, моложе, без седины в темных волосах, без морщин вокруг светло-зеленых глаз, более полное лицо и более худые конечности, изуродованные побоями собственного отца. Мне стало интересно, каким Тирнан был до этого момента. Был ли он когда-то более добрым, мягким, готовым открыть людям свое сердце.
Было почти невозможно представить Тирнана не таким, как сейчас. Жестоким, холодным, почти всемогущим в своем высокомерии, бессердечии и богатстве.
Но знание этого маленького факта о нем, этого крошечного ключика в замке его многочисленных тайн, опасно смягчило мое отношение к
Я уже находила его очаровательным.
Привлекательным до невозможности.
Мне не нужно было видеть в нем никаких следов человечности. На самом деле, меня почти ужасало то, что эта простая история так глубоко меня тронула.
— Он все еще монстр, — примеряя очередной наряд для Тильды, пробормотала про себя я, но тихий голосок в глубине моего сознания прошептал в ответ: «Монстры не так уж чудовищны, когда ты понимаешь, откуда они взялись».
ГЛАВА 4
БЬЯНКА
Я не собиралась пугаться мрачного величия Лайон-Корта и его хозяина. Итак, в понедельник утром, за несколько часов до того, как впервые отправиться в новую школу, я начала свой день. Уолкотт сообщил мне, что Тирнана нет дома, поэтому я спустилась по лестнице в подвал, посмотреть, не пришел ли Эзра, чтобы дать мне первый урок самозащиты. Однако там оказался Хенрик. От тренировки его лысая голова покрылась капельками пота, а подводка для глаз размазалась от влаги. Мы начали с легкого, сначала он научил меня правильно сжимать кулаки и вращать бедрами, чтобы извлечь максимальную пользу из моего маленького роста и силы.
После я нашла Уолкотта и поговорила с ним о том, как достать для Брэндо лекарства от эпилепсии и кетогенное питание. Оказалось, что в доме работает повар по имени Пэтси, крупная рыжеволосая женщина с пухлым щеками и смехом, как у оперной певицы. Она согласилась на «понедельники без мяса» и экологически рациональное использование продуктов, обрадовавшись такой перспективе. Уолкотт не был в восторге, когда я спросила, можно ли установить на крыше или на южной лужайке особняка солнечные батареи. Когда он все же неохотно согласился подумать над этим вопросом, я засветилась от счастья и, поцеловав его в израненную щеку, сунула ему в руку сложенный список дальнейших экологических рекомендаций.
С чувством выполненного долга я покинула кабинет Уолкотта.
Раз уж мне в обозримом будущем придется жить в этом мавзолее, я сделаю из него дом.
Я прошла через кухню в главный зал, чтобы подняться и разбудить Брэндо, но была поражена представшим передо мной зрелищем.
На кухонном острове, скрестив ноги, сидел Брэндо со своим Железным Человеком и помешивал деревянной ложкой огромную стоящую у него на коленях миску.
— Янка! — воскликнул он, прервав смех. Брэндо взмахнул рукой со все еще зажатой в ней деревянной ложкой, с нее тут же сорвалось что-то вроде жидкого теста и размазалось по шкафчикам. — Мы готовим блинчики.
Я машинально ему улыбнулась, но не могла оторвать взгляд от стоящего у грязной плиты Тирнана. В одной руке он держал лопатку, а в другой кружку с кофе. Было ясно, что он зашел на завтрак по пути на деловую встречу или вернувшись с нее, потому что на нем был один из этих его дорогущих черных костюмов, идеально облегающих каждый дюйм его впечатляющей фигуры. В качестве уступки поставленной задаче он сбросил с себя пиджак и закатал рукава белой рубашки, обнажив мощные предплечья, покрытые черными волосами и еще более черными татуировками.