Опасное решение

Незнанский Фридрих Евсеевич

То он, понимаешь, по станице шарит, какой-то новый компромат собирает! То подавай ему документы следствия! То он подбирается к Людке, и та готова уже распластаться перед этим наглецом, а с ним, со своим, так сказать, ведет себя как последняя сучка! А теперь еще и Вячеслав снова влезает в дело, которое, слава богу, обошлось без его участия… Дался им всем этот проклятый пчеловод!..

А вот интересно, откуда этим москвичам известны подробные детали того, самого первого обвинительного заключения, большая часть из которых была снята в апелляционной судебной инстанции? Эти чертовы тетки-станичницы разнесли, что ли?

Нет, вспомнил-таки генерал, что сам же и совершил мелкую ошибку, потянувшую

за собой целую цепочку следственных проколов, когда поручил своему же оперу из службы собственной безопасности Володьке Климушкину ознакомиться с материалами расследований по тем уголовным делам и подробно проинформировать о них Грязнова. Ну, конечно, эйфория виновата! Едва увидел, как заблестели глаза у немолодых уже любовников, уверил себя, что партия сыграна в его пользу. Поторопился. И что вышло? Казалось бы, Дуська – в Москве, Грязнов – на крючке, радуйся! А перспективы – по-прежнему никакой. И – все этот Турецкий, чтоб ему!..

Но самое неприятное, что Людка словно остервенела! Впервые с ней такое, чтоб фактически выгнала из дома, даже не дав ему возможности, ну, хоть как-то смягчить ее необузданный и, главное, совершенно беспричинный гнев… Нет, что-то вокруг творится не то. Неужто и тут влез этот Турецкий?!

Мелькнула нечеткая мысль, которая стала понемногу оформляться в уже серьезное подозрение. И это дело требовалось срочно проверить, «треба разжуваты», что называется. А как? Да очень просто! Только ж та дура мямлит что-то, видно, сошла-таки с колеи и – в разнос, как уже случалось с ней. А что поделаешь, ну, такая она, но ведь и работать же умеет… при всех своих… недостатках…

Привалов сам теперь вызвал Скоркину.

– Слышь, Анастасия, ты чего там, «забурилась» опять? Все прошлое забыла? Напомнить? Я могу! – генеральский голос «залязгал», будто сцепками вагонов – вот, какой металл тяжелый!

– Да нет, – вяло отозвалась Настя. – Просто ночь не спала, голова болела. Сейчас – в норме. Извините, Алексей Кириллович.

– Кто у тебя был-то?

– Соседки заходили, страсти всякие рассказывали. Помнят они, чего «эти», ну, соседи, с Дашкой наделали… Не могу я с ними контачить, Алексей Кириллович, хоть увольняйте. Это ж не люди!

– Ну, ты еще будешь рассуждать мне! Не твоя забота, знай свое дело и помалкивай в тряпочку! – «Совсем уже распоясались! – подумал генерал. – Этого не хочу! Того не буду! Гнать их всех!.. Гнать-то гнать, да с кем останешься?..». – Я вот чего спрашиваю. Ты когда видела Турецкого в последний раз?

– Сегодня… – она хмыкнула. – Если вы говорите, что в последний раз…

– Да я не про то, дура! Когда он в станице появился, знаешь? Я ж тебе велел следить за ним!

– Я и следила… Может, и вчера приехал, только поздно, наверное. Я ж не могу весь день на ваш дом пялиться! И так уже бабы глядят с подозрением. Мол, не было у Дашки вашей никаких родственников, она «дурью» промышляла. И все пытаются выяснить, по какой я линии – материнской или отцовской? Тут у них все про всех известно. А я действительно, как дура последняя…

– Ладно, – грубо прервал ее Привалов, – где ты его видела?

– Так он сам и пришел.

– Как?! – генерал, казалось, онемел.

– Постучал, открыл дверь и вошел. Знаете, зачем пришел?

– Ну! Не тяни!

– А меня эти ваши, соседи, подставили. Вы им, что ль, велели?

– Как подставили? – «не понял» Привалов, снизив накал возмущения.

– А очень просто. Они ему мой окурок подкинули. И костюм забрали спортивный. А в вашей станице, оказывается, я одна «Кэмэл» курю. Он зашел, пачку увидел и окурок в пепельнице. Уж извините, Алексей Кириллович, – язвительно сказала она, – предупреждать надо, когда провокации готовите. Он и увидел. И все

сообразил. Зачем, спрашивает, в помойное ведро свои окурки кидаешь? Прокол в оперативной работе! И костюмчик, говорит, тебе мой велик, так где костюмчик? Чего мне врать-то? Ну, я и созналась, что заходила. Раз уж он все равно вычислил. А про костюм какой-то я и не знала, может, вор залез, говорю. Хороший, что ли? А он отвечает: дорогой. И вот еще чего сказал: «Твоему генералу такого не достать. Эксклюзив, говорит! Жена из Парижа привезла, прямо от Ковалли, что ли?» А я и не знаю, кто это такой. Вот так получается с этими вашими… Чего отвечать, когда снова спросит? Откуда ему стало известно, что вы меня прислали?

– Много будешь знать, скоро состаришься… Раз известно, значит, знает…

Генерал вспомнил, что сам же после операции в Ивановской и намекнул Грязнову, что в станице будет «его человек», ну, должна ж быть хоть какая-то «отмазка»! Чтоб не доставали… Но это – чепуха, мелочь, не стоящая внимания.

– Точно вчера не видела?

– Не видела – это точно, а когда приехал, не знаю. Вечером еще машины не было. Может, ночью… Но вы мне объясните, если можно, Алексей Кириллович, зачем вы меня подставили? Цель какая? Так ведь и завалить запросто…

– Нарочно сделали! – резко ответил генерал. – Чтоб он «засветил» тебя. Что и произошло. Так мне было надо, и не лезь не в свое дело… А что стало про «этих» известно? И кому?

– Да бабы заговорили, что опять этих… «черных» видели. Мол, надо бы милицейскому начальству сообщить. Есть тут, говорят, один из Москвы, он всех в милиции знает, вот ему и сказать, чтоб из Астрахани снова бойцов прислали. Кончать пора, мол, с убийцами, которых кто-то пригрел. Я только повторяю, что сама слышала. Не понимаю, зачем это?

– Ладно, не понимаешь, и не надо. Без тебя разберутся. А ты, Анастасия, не суй свой нос, куда тебе не положено. Не забывай, что я ведь где взял тебя, туда же и отправить могу.

– А я уж и не знаю, где жить спокойнее: там, на зоне, или тут…

– Вот и узнаешь! – уже с откровенной угрозой почти рявкнул Привалов и отключил телефон.

«Странно, – размышлял Алексей Кириллович, – что Турецкий не звонит. Он же по каждому пустяку лез «на трубу». А тут такое дело, и молчит?.. Ну-ну, подождем, должен «прорезаться»… Раз уже бабы станичные обсуждают появление «черных», то и до Турецкого эта новость скоро дойдет… Вот тут и поиграем», – решил Привалов.

Не этот вопрос его сейчас беспокоил. В его голове уже созрела превосходная, с его точки зрения, комбинация. Она и все точки расставит, и от массы ненужных сложностей избавит. Одной, так сказать, оплеухой – двух зайцев сразу!

Другое тревожило. Откуда Вячеславу стало известно такое, в чем он, Привалов, даже самому себе признавался изредка, а не то чтобы чужим. Почему в одной из фраз мелькнуло слово «Цюрих»? Что за намек? Как же он сказал-то?.. Ах, вот: «Нашего брата никакие Цюрихи не спасают»… Явно же намекал на что-то. И еще фраза была, которая задела: «Москва нынче, Леша, с новым президентом разборчивой стала, прошлые связи иной раз больше компрометируют, чем помогают». Плохая фраза. Тоже намек, что далеко идущие расчеты строить рано. Или уже поздно… Да и Дуськиного влияния тоже что-то пока не чувствуется. Неужели все беседы с ней – впустую? Ох, эти бабы! Никому нельзя верить!.. А может, это сестрица успела трепануть? Но она-то откуда знает? Наверняка только от Марины, у которой язык вообще не из того места растет! Ну, да, пока тут, в Астрахани, жила, от бандитов спасаясь, почему ж не поговорить «по душам»? Но ведь тогда, значит, и Марине, – ох, и наградил же Господь супругой! – кто-то сказал? Неужели сам? В дурную какую-нибудь минуту?.. Совсем запутался генерал…