Опасность на каждом шагу
Шрифт:
— Семеро?
На лице Мэри Кэтрин мелькнуло паническое выражение, когда я повторил свой жест.
— Ну не десять же?! — воскликнула она.
Я кивнул.
— Слава Богу, все приучены к горшку. И они прекрасные ребятишки. Но если ты захочешь уйти сейчас, завтра или через неделю, я все пойму.
— Десять? — переспросила Мэри Кэтрин.
— Единица и ноль, — улыбнулся я. — Да, и если хочешь у нас работать, тебе придется называть меня Майком. Или идиотом, если угодно. Но пожалуйста, не называй меня мистером Беннеттом.
— Хорошо,
Уходя, я заметил, что с ее лица не сходит паническое выражение.
— Десять, — пробормотал я.
Великолепная десятка.
8
Я спустился вниз, забрался под холодное одеяло и не мог сомкнуть глаз. На завтра были назначены похороны Кэролайн Хопкинс — очередная грустная новость.
Я лежал в темноте, слушая завывания зимнего ветра. Где-то далеко — скорее всего на Бродвее — сработала автосигнализация, прошла все мучительные стадии электронной агонии и залилась снова.
Целый час я упрямо отказывался жалеть себя. Это ведь не мое тело восстало против меня. Это не я посвятил тридцать восемь лет своей жизни помощи другим людям. И я по крайней мере доживу до своего тридцать девятого дня рождения.
А потом я заплакал. Слезы накатывали медленно, болезненно, как первые трещины на льду озера, по которому я слишком далеко зашел. Но через минуту моя стальная выдержка разлетелась на тысячу кусков, и я раскис.
В свое время я всей душой поддержал идею жены усыновить ребенка. После того как мы обнаружили, что не можем иметь детей, я был готов на все ради Мэйв. Я так любил ее, что хотел сделать счастливой любым способом.
Но когда мы удочерили Джейн, я засомневался. Трое детей в Нью-Йорке? Квартплата была немаленькая, а я никогда не был Рокфеллером.
Однако Мэйв показала, что нам хватит места и в доме, и в наших сердцах еще для одного ребенка. После Фионы и Бриджит я только молча закатывал глаза, когда Мэйв заводила разговор об очередном приемыше детского дома или беспризорнике. Она всегда спрашивала: «Что слону лишний фунт поклажи?»
«Но как слону жить без сердца?» — думал теперь я. Слезы струились по щекам.
Я понимал, что ни за что не справлюсь один. Старшие уже без пяти минут подростки, а младшие… Боже правый, как я мог взвалить на себя ответственность за их жизнь, счастье и будущее?
Потом я услышал, как открылась дверь.
— Пип-пип! — сказал тоненький голосок.
Это Крисси. Каждое утро она приходила к нам в спальню с пустой миской для хлопьев и притворялась каким-нибудь маленьким голодным животным: котенком, щенком, пингвинчиком, а однажды даже броненосиком.
Дочка подошла на цыпочках к краю кровати.
— Пип-Пип не спит, — сказала она.
Я вытер слезы о подушку.
— Большой Пип тоже не спит.
Она не спала в нашей постели с тех пор, как ей исполнилось два годика, и я уже собирался встать, чтобы уложить ее в кроватку и убаюкать, но затем передумал и откинул одеяло.
— Быстренько забирайся в норку, Пип-Пип!
Крисси забралась под одеяло, я и понял, что, как всегда, здорово ошибся. Дети не были непосильной ношей. На самом деле они единственные не давали мне расклеиться и бросить все.
Через пару минут Крисси уже спала, удобно уткнувшись крошечными льдышками ног прямо мне в почки. Сквозь дрему я подумал, что, может быть, это пока еще не счастье в полной мере. Но впервые за несколько недель у меня появилась надежда на него.
9
Намечался интересный день. Насыщенный событиями исторического масштаба.
Серебряный звон утренних колоколов Святого Патрика еще дрожал в холодном воздухе над Пятой авеню, когда Чистоплюй остановился на улице напротив массивных главных ворот собора. Отхлебывая кофе из стаканчика, он изумленно качал головой при виде толпы придурков, которые уже выстроились в четыре ряда за полицейским кордоном.
Похороны Кэролайн Хопкинс начинались только через сорок минут, а на улице уже яблоку негде было упасть. Принесенные гражданами цветы ковром покрывали землю у здания церкви, а ведь та была в целый квартал длиной. Если пресса не врет, бывшая первая леди собрала на свои похороны больше людей, чем рождественская елка у Рокфеллеровского центра и представление «Радио-Сити мюзик-холл», вместе взятые. Да, Кэролайн пользовалась популярностью, но самое главное для этих имбецилов — то, что она родилась и выросла в Нью-Йорке. Одна из них. Ну да. Вроде того как мэр Нью-Йорка ничем не отличается от обычных граждан.
Чистоплюй принял еще одну дозу кофеина и продолжил осматривать толпу. На лестнице собора он заметил краснолицего волынщика из оркестра пожарных — тот обеими руками придерживал свою юбку, но она все равно задиралась от порывов ледяного ветра, открывая всему свету белые плавки служителя муз.
В притворе, прямо за огромными, в три этажа, обитыми бронзой дверьми сержант пехоты проводил смотр почетного караула из солдат морских, воздушных и пехотных войск. Он резко одернул синий мундир одного из пехотинцев и ударом ладони смахнул с его безупречного плеча несуществующую пылинку.
Потом начали прибывать лимузины.
Мэр Эндрю Турман приехал первым. «Логично», — подумал Чистоплюй. Мэр считался близким другом семейства Хопкинсов.
Потом появились кинозвезды и политические активисты Мэрилин и Кеннет Рубинштейн. Они боролись за чистоту окружающей среды и сняли с Кэролайн несколько душещипательных роликов, протестующих против добычи нефти на Аляске… или еще какого-то дерьма. Примечательно, что в то же время их юных отпрысков повязали в Вестчестере за бухло и наркотики.