Опасности диких стран
Шрифт:
Темная фигура охотника появилась из-за кустов, зашагала по песку, и через несколько минут он был уже подле путников.
— Я слышал ружейный выстрел гораздо позднее того, как вы разрядили свои ружья; я думал, что вам что-нибудь понадобилось, и поэтому поторопился возвратиться, — отвечал Питер.
— Наш выстрел был ответом на ваш, — возразил Эдуард.
— На мой? — спросил лазутчик с удивлением. — Но я вовсе не стрелял.
— Как?! — вскричал Эдуард, делаясь озабоченнее прежнего. — Но выстрел, который мы слышали, разве был сделан не из вашего ружья?
— Нет, молодой человек, у меня остался в ружье
— Небо, защити нас! Тогда, значит, враги снова напали на наш след!
— Но в какой стороне слышали вы выстрел? — быстро спросил Питер.
— Он донесся издалека, но все-таки как будто с острова.
— Нет, нет! Не может, быть, чтобы он был сделан на острове, а то бы я его слышал, — возразил Брасси. — Да сколько раз вы стреляли?
— Четыре раза.
— Я так и слышал: три раза быстро один за другим, а последний раз вот недавно.
— Это очень странно! — заметил Эдуард. — Но что же вы советуете теперь, Питер?
— Я думаю, самое лучшее будет идти в лес, где я уже развел хороший огонь и в это время услышал ваш выстрел, — отвечал лазутчик.
— Как удалось вам развести огонь после такого дождя? — спросил Эдуард.
— Я постоянно ношу в поясе кремень, огниво и трут; несколько сухих листьев, найденных мной под камнем, сделали остальное, — был ответ старого, опытного охотника.
— А лодка, Питер? Разве мы можем ее оставить, когда, может быть, индейцы близко? — заметил задумчиво мистер Штанфорт.
— Мы должны оставить ее или остаться около нее: нельзя же ее взять с собой, — отвечал сухо лазутчик. — По моему мнению, следует оставить ее, захватив с собой все наиболее нужное.
После короткого совещания предложение лазутчика было принято. Беглецы решили прикрепить лодку длинным канатом к ближайшему дереву, чтобы ее не унесло волнами, а все оружие, инструменты, съестные припасы, кухонные принадлежности, а также и большую часть одежды перенести на место стоянки так, что если бы лодка была открыта и украдена, то по крайней мере потеря не была бы так чувствительна. Так как все вышеупомянутые предметы не были особенно тяжелы и наши путники могли за один раз захватить их, то переноска их не причинила большой задержки — понадобилось лишь несколько минут, чтобы собрать все и вытащить на берег. Путники скоро миновали узкую песчаную береговую полосу и скрылись. Питер служил проводником и вскоре привел их к небольшой ложбине, где над выступом скалы он развел большой огонь.
— Здесь, — сказал он, снимая с себя ношу. — У этого пламени вы можете обсушиться и согреться, а также и соснуть, что, по моему мнению, гораздо лучше, чем сидеть на берегу и мерзнуть.
— Спать! — повторила мать Эдуарда с глубоким печальным вздохом. — Даже если бы нам нечего было бояться индейцев, то все-таки горе не даст мне спать.
— Да-да, я забыл того, кто не может уже прийти сюда с нами, — произнес с участием Брасси, вспомнив о трупе бедного Давида Штанфорта, лежавшего еще в лодке.
— Мария! — начал мистер Штанфорт, обращаясь к своей невестке. — Я думаю, нам следует похоронить Давида, пока не предвидится никакой опасности; мы не можем возить его с собой!
Напоминание об этом горестном, хотя и необходимом деле вызвало новый порыв печали у тех, для кого дорогой мертвец был все еще добрым, снисходительным отцом и супругом, дорогим братом и другом,
Мы не станем описывать погребение и страшную горесть присутствовавших: каждый из наших молодых читателей может представить себе печальное, достойное сострадания положение путников. Мы прибавим только, что на могиле были принесены Создателю горячие мольбы о свидании с умершим в другом мире, после чего мужчины с нежной настойчивостью увели женщин, а услужливый лазутчик остался, по просьбе Амоса Штанфорта, насыпать холм над усопшим.
Кончив свою работу и при слабом свете звезд осмотрев еще раз окрестности, храбрый Питер поспешил без дальнейших замедлений на место стоянки. Он нашел своих спутников сидящими в горестном молчании вокруг огня.
Подойдя к ним, он набрал сучьев и сухого хвороста и бросил их в огонь, потом посоветовал беглецам как можно лучше высушить платья, постели, одеяла и лечь отдохнуть, чтобы следующее утро застало их бодрыми и свежими.
— Я убежден, — прибавил он, — что здесь, на острове, нет ни одного индейца и что выстрел, который вы слышали, если вы только в самом деле слышали его, потому что часто чудится то, чего боишься, — так если это действительно выстрел, то он был сделан или на воде, или на одном из близлежащих островов, и поэтому это нас не касается. Но если вы все еще беспокоитесь, то я сейчас обойду остров, а вы до моего возвращения держите ружья наготове.
Это предложение было принято с благодарностью. Питер ушел и был в отсутствии около часа, после чего он вернулся и принес известие, что все спокойно и обстоит в лучшем порядке. Затем из покрывал и из платков была сделана просторная палатка, и когда она была готова, то пришлось еще уговаривать женщин воспользоваться отдыхом, так как они отговаривались, что не смогут сомкнуть глаз всю ночь.
Но усталость взяла свое, и еще задолго до полуночи все Спали глубоким сном. Мужчины тоже прилегли около костра по совету лазутчика, который обещал держать самую бдительную стражу. Питер тихо и осторожно отыскал себе место, где он мог прислониться к древесному стволу; положил возле себя ружье и, сложив свои могучие руки, долго сидел, задумчиво глядя на огонь, пока, наконец, глаза его не стали невольно смыкаться. Он стал покачиваться направо и налево, и как он ни старался, но не мог переломить себя и вскоре задремал подобно своим товарищам, хотя не* так крепко, так что малейший шум мог разбудить его.
Глава шестая
Ночь прошла спокойно. Едва стало рассветать, как Питер поднялся, подкрепленный своим недолгим сном, и подбросил в огонь свежих дров, что он, впрочем, сделал больше из желания облегчить прекрасной мисс (так называл он Мабель Дункан) приготовление завтрака, чем из потребности в тепле, так как день обещал быть таким же жарким, как и накануне. Шум, произведенный им при ломке и накладывании хвороста, разбудил всех спавших.
— Уже светает, Питер? — спросил Эдуард.