Опасности диких стран

Гофман Отто

— Несчастный! — воскликнул Роланд, весь гнев которого против конокрада снова вспыхнул, когда он понял, что именно он и огонь, зажженный им у переправы, довели их до теперешнего безвыходного положения. — Несчастный! Положительно, выродились на пагубу нам. Без вас моя сестра была бы теперь в безопасности! Если бы она оставила висеть вас на дереве, то вы не были бы на реке и не отняли бы у нас единственное спасение, когда кровожадные шавнии гнались за нами по пятам.

Этот упрек открыл Стакполю, что именно он, правда, невольно, принес несчастье своей благодетельнице. Его чувство перешло в раскаяние и отчаяние, и он бросился перед Эдитой на колени.

— Разрази меня гром, — воскликнул он, — если я ввел вас в опасность. Но я же и спасу вас! Где собаки-индейцы? Я проглочу их!

При этом он снова вскочил, зарычал, как безумный, побежал в хижину, стал бегать взад-вперед и при этом беспрестанно испускал свой громкий рев, так что вскоре враги стеши отвечать на него.

— Слушайте вы, длинноногие, змееобразные собачьи морды! — ревел он из хижины, куда и Роланд поспешно последовал за ним. — Слушайте вы, гологоловые, прокопченные краснокожие! Исчадие негров! Еноты, жабы, гады! Слушайте вы, подлецы, радующиеся тому, что пугаете ангелоподобную даму, слушайте, как я вызываю вас на бой! Вперед, и покажите ваши скальпы! Я сниму их… я, аллигатор с Соленой реки! Кукареку! Кукареку!

После этих нелепых слов тотчас же послышались ружейные выстрелы, направленные на конокрада, который также отвечал на каждый выстрел, сопровождая воем, превосходившим силой даже дикий крик индейцев. Он долго бы еще находился в этом положении, если бы Роланд не стащил его с груды бревен. Но и отсюда он продолжал стрелять, выть, как будто он каждый раз убивал десятерых врагов.

Роланд наблюдал за ним с удивлением и не без удовольствия.

Вскоре, однако, дикие возобновили свои нападения: выстрелы их стали чаще, рев еще более неистов и дик, и они подвигались все ближе и ближе к развалинам. Положение осажденных стало вскоре так опасно, что Роланд, боясь нападения, тайно покинул развалины и спрятался у спуска в овраг.

Враги, не подозревая, что хижина опустела, и, вероятно, полагая, что они загнали осажденных вглубь, выпустили по строению дюжину залпов, наверное, для того, чтобы подготовить общий штурм, которого так боялся Роланд. Тогда он обратился к Стакполю и спросил его, не считает ли он возможным перевезти в своем челноке женщин и спрятать их в безопасном месте.

— Разрази меня гром, — воскликнул Стакполь, — это трудное дело, но я попытаюсь перевезти ангелоподобную даму!

— А почему вы об этом не подумали раньше? — спросил его Роланд.

— Э, да просто потому, что я хотел прежде всего сражаться за нее! — воскликнул Стакполь. — Ну-ка, выстрелю еще раз по этим бестиям, а потом, чужестранец, бежим. Но я наперед скажу вам: это не будет приятной прогулкой и трудно будет переправить лошадей через поток.

— Нечего и думать о нас и о лошадях, — возразил Роланд. — Спасите только женщин. Я буду очень этому рад. Мы же, остальные, будем защищать овраг, пока не подоспеет помощь, если Натан еще жив.

Без дальнейших бесполезных разговоров отправился Ральф к потоку, чтобы приготовить челнок для переправы женщин, тогда как Роланд уговаривал своих товарищей, Пардона Фертига и Цезаря, мужественно и стойко защищаться от нападения индейцев.

Глава десятая

ПЛЕН

Шум потока и раскаты грома, раздававшиеся все громче и громче, объяли страхом Роланда, когда он поднял с земли сестру, чтобы отнести ее в челнок. Страх еще более усилился, когда он внимательно осмотрел лодку и заметил, что она была так мала, что едва ли могла нести в себе нескольких человек. Она представляла собой выдолбленный ствол дерева, заостренный к обоим концам, который скорее походил на корыто, чем на ладью. Роланд уверял, что мужчинам сесть в лодку нельзя, так как она сможет выдержать разве что троих. Поэтому он решил, что в лодку должны войти только Эдита и Телия, а все остальные поедут на лошадях.

— А теперь вперед, молодцы! — закричал Стакполь мужчинам, которые один за другим спустились к реке. — Если вы хотите ехать верхом, то дайте мне ваши ружья и торопитесь, потому что, разрази меня гром, негодяи уже осаждают хижину!

Роланд совершенно отказался теперь от намерения дождаться прибытия Натана. Не успел Ральф закончить свою речь, как головни полетели по воздуху и через разоренную крышу внутрь развалин, после чего дикари напали на хижину с ужасными, ликующими криками. Но вслед за тем раздались и крики изумления, а потом топот, поспешно приближающийся к оврагу.

— Вперед! — закричал Ральф. — Чужестранцы, держитесь ближе к челноку, если вам дорога жизнь!

Челнок отчалил. Роланд, ведя в поводу лошадь своей сестры, направил своего Бриареуса в пенившиеся волны и позвал за собой Пардона Фертига и Цезаря. Послушались они его или нет, он не мог судить, потому что уже находился в стремительном водовороте. Яркая молния, за которой наступил полный мрак, ослепила его. Течение неудержимо влекло его дальше, а гром своим треском заглушал всякий другой шум, кроме шума волн. Еще раз блеснула молния, и при свете ее Роланд увидел, что яростный поток несет его к узкому проходу между двумя стенами: стеной скалы и стеной леса. Он содрогнулся: эти мрачные и крутые стены по обеим сторонам и пенившийся между ними омут представляли зрелище, способное потрясти самое отважное сердце. У Роланда захватило дух, когда он увидел, что челнок подъехал к узкому месту в водовороте и в следующую минуту, прежде чем погас блеск молнии, исчез в нем, как будто был им поглощен.

Но в эти страшные минуты ему некогда было раздумывать. Он бросил повод, за который держал лошадь своей сестры, повернул своего Бриареуса к омуту, быстро понесся между стен, и вот он уже видит, что конь его плывет по сравнительно спокойной воде. Новая молния осветила маленький челнок, плывший в полной безопасности, и слышно было, как конокрад ликовал, радостно потрясая веслом над головой.

Как бы ответом на веселое ура рычащего Ральфа Роланд вдруг услышал позади себя такой громкий крик, который на мгновение заглушил даже шум потока и потом вдруг затих, как будто мгновенная смерть прервала его. Роланд сразу понял, в чем дело: перед тем, как повернуть коня вверх по течению, он заметил в волнах при вспышке молнии два или три темных предмета, похожих на лошадей, как раз возле него вынырнула из глубины потока человеческая фигура. Он крепко схватил человека, перекинул через седло и увидел, что спас жизнь своему верному негру, старому Цезарю.

— Держись за седло! — крикнул он ему; и в то время как тот с инстинктивной поспешностью послушался, Роланд повернул лошадь опять вниз по течению, чтобы еще раз взглянуть на челнок. В следующую минуту, однако, лошадь его стала на твердую почву, и Роланд, к своей неизмеримой радости, заметил, что он на мели, к которой волны прибили также и легкий челнок.

— Ну, меня следует назвать лягушкой! — ликовал Ральф Стакполь, приветствуя капитана. — Стремись, яростная вода! Я могу тебя поглотить ради ангелоподобной дамы. А теперь индейцы могут, пожалуй, снять скальп с реки, потому что наши скальпы они едва ли получат.