Опасные клятвы
Шрифт:
— Мы должны сказать об этом в наших клятвах. Разве этого недостаточно? — Я чувствую, как у меня сводит живот, когда смотрю на кольцо. Оно что-то значит для него, это очевидно. Я не верю, что он лжет об этом. И если я возьму его, это сделает мое предательство по отношению к нему намного хуже.
Верный. И снова я ощущаю эти закрадывающиеся сомнения. Он снова и снова говорит о том, что значит для него брак, не считая того, что требует мир, в котором мы живем. Неужели его волнует только собственная верность в браке? Неужели рогоносец другой мужчина ничего не значит для него, пока он холост?
Я снова и снова злюсь на Николая за то, что он поставил меня в такую ситуацию.
— Многие мужчины дают такие клятвы, не собираясь их выполнять. — Тео протягивает кольцо. — Я не буду заставлять тебя носить его, Марика. Но я надеялся, что ты согласишься. Я никогда не предлагал его другим женщинам.
То, как он это говорит, натягивает мои сердечные струны, которые должны быть недоступны для него, несмотря ни на что. Я не должна чувствовать к нему ничего, ни желания, ни нежности, ни сочувствия, ни заботы. Я не знаю, что именно я чувствую к нему в этот момент. Но этого достаточно, чтобы я протянула левую руку и позволила ему надеть на нее золотое кольцо.
Оно подходит.
— У тебя нежные руки, — говорит он, не выпуская моей левой руки из своей. — Я всегда слышал, что у меня тоже.
— В этом есть смысл. — Мой большой палец касается его пальцев. — У тебя артистичные руки.
Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить. Это первый личный комментарий, который я сделала ему, первое, что я сказала, указывающее на то, что я вообще что-то заметила в нем. И впервые я вижу, как на его лице мелькнуло удивление.
Он ничего не говорит. Но рука, держащая мою, притягивает меня ближе, его вторая рука лежит на моей талии, а его рот опускается к моему.
Я впервые целую его, не считая поцелуя у алтаря, когда отец О'Халлоран благословил наше обручение. Впервые я целую его наедине, и никто не видит, никто не останавливает нас.
Никто не скажет мне потом, чтобы я была осторожна.
Мне было бы лучше, если бы так и было. Потому что рот Тео слишком хорош. Он хорошо целуется, его губы мягкие и теплые, нежно дразнят мой рот, пока я не хочу раздвинуть губы, его язык слегка касается изгиба моей нижней губы. Он притягивает меня ближе, так близко, что мое тело прижимается к его телу, и его тепло проникает сквозь тонкий золотистый шелк моего платья. Его рука скользит по моей талии к пояснице, удерживая меня там, а его язык проникает в мой рот, и я теряюсь.
Поцелуй получается каким-то срочным, но не требовательным, страстным, но не настойчивым. Его рука опускается ниже уровня моей спины, другая рука обхватывает мою, его губы скользят по моему рту, когда он углубляет поцелуй. Когда он притягивает меня ближе, я чувствую твердое давление его члена на мое бедро, но он не прижимается ко мне, не настаивает на большем. И то, как он целует меня, сдержанность и желание одновременно, вызывает во мне такой прилив желания, которого я не ожидала.
У меня мелькает мысль, что если бы он попытался отвести меня наверх, я не уверена, что мне было бы легко сказать нет. И это пугает меня. Тео уже проникает под мою кожу. Заставляет меня хотеть его. И когда его рот прижимается к моему, заставляя меня тихонько задыхаться, мне приходит в голову, что, возможно, именно это все и есть.
Тщательно рассчитанная ночь, чтобы заставить меня хотеть его. Чтобы я попала под его чары, как мой брат ожидает, что я заставлю Тео попасть под свои.
Ты не знаешь, лжец ли он. И если да, то хороший.
Я отстраняюсь, разрывая поцелуй.
— Я устала, — резко говорю я, вырывая свою руку из его. — Мне нужно пойти в дом. Я могу пойти с тобой, если тебе нужна помощь, чтобы найти выход...
— Нет, думаю, я справлюсь. — Его жесткая осанка возвращается, и он делает шаг назад. Мне остается только не опустить взгляд вниз, где, как я знаю, он все еще тверд после поцелуя.
Пройдет несколько недель, и ты окажешься с ним в постели. Ты будешь точно знать, как он выглядит. Какие с ним ощущения...
Я подавляю дрожь, которая пробегает по мне, дрожь желания, которого я не хочу и в котором не нуждаюсь.
— Здесь повсюду охрана, — холодно говорю я ему. — Я обязательно дам им знать, когда войду, чтобы они не беспокоили тебя. Полагаю, твой водитель все еще у входа.
— Конечно. —Тео вежливо улыбается мне. — Увидимся в день нашей свадьбы, Марика.
От того, как он это говорит, у меня перехватывает дыхание: в этих словах звучит спокойная самоуверенность, которая напоминает мне, что всего через несколько недель я стану его женой. Но более того, это говорит мне о том, что, что бы эта ночь ни заставила его принять решение или что бы он ни надеялся узнать, ему этого было достаточно. Он не планирует видеть меня снова до дня нашей свадьбы.
Я не должна чувствовать острую боль разочарования. Я должна быть рада, что не увижу его до свадьбы.
Но какая-то часть меня хочет еще одной такой ночи.
Я смотрю, как он уходит, спускается по тропинке и скрывается из виду. Мне незачем стоять на месте, пока я не услышу скрип садовых ворот, но я стою, и только тогда поворачиваюсь, чтобы подойти к задней двери особняка, чтобы дать понять охранникам, чтобы они оставили Тео в покое, что все в порядке, что он здесь. Вполне возможно, что Николай узнает, что он был здесь, но Николаю будет все равно. Лилиана расскажет ему, что Тео пригласил меня на свидание, и если что, то он будет рад, что все прошло достаточно хорошо, чтобы Тео вернулся в особняк вместе со мной.
Я даже не уверена, что ему было бы не все равно, если бы Тео затащил меня в постель. Контракт подписан, от него не отступиться, независимо от того, будет ли Тео ждать нашей брачной ночи или нет, чтобы лишить меня предполагаемой девственности. Это будет означать лишь то, что он настолько сильно желает меня, что не может ждать, а это как нельзя лучше вписывается в планы Николая.
— Марика.
Голос позади меня останавливает меня на месте, и у меня замирает сердце, потому что это Адрик, и я понятия не имею, что он мог увидеть. Я даже не знала, что он здесь сегодня.