Опасные приключения Мигеля Литтина в Чили
Шрифт:
Бабушка с парашютом
В то время я и познакомился со свекровью Элоизы, которую мы с первой встречи договорились называть Клеменсия Изаура — в силу общих необъяснимых ассоциаций. В ее роскошный дом под номером семьсот двадцать семь в верхней части города мы нагрянули без предупреждения в пять часов вечера. Хозяйка невозмутимо попивала чай с английским печеньем под звуки выстрелов и льющиеся на экране телевизора реки крови. Одета она была в дорогой костюм со шляпкой и перчатками, потому что каждый день ровно в пять часов она садится пить чай, наряжаясь, как на праздник, хоть ей и некому составить компанию. Однако подобные привычки знатной леди из английского романа с ее характером не очень вязались, поскольку, уже будучи солидной замужней дамой с детьми, она летала в Канаде на планерах и имела высокий разряд по прыжкам с парашютом.
Узнав, что нужна нам для участия в одном важном, тайном и рискованном деле, она обрадовалась:
— Замечательно! А то сплошная скукотища — одеваешься, прихорашиваешься, а зачем — непонятно.
Однако выяснив, что мне всего-то нужно отыскать пять человек в труднодоступных районах города, несколько разочаровалась:
— Я-то думала, нужно будет по крайней мере взрывчатку подкладывать.
Искать этих пятерых по обычным подпольным каналам мне не хотелось. Со всеми пятью я работал еще до времен «Народного единства». Никого из них не выслали. Как раз один из них сообщил Эли в день военного переворота, что меня расстреливают перед зданием киностудии. Другого отправили в первый год диктатуры в концлагерь, а потом, выйдя, он жил в Сантьяго обычной вроде бы жизнью, но вел неустанную политическую работу. Третий какое-то время провел в Мексике, налаживая связи с высланными чилийцами, затем с легальными документами вернулся работать в сопротивлении. С четвертым мы вместе начинали в театральном училище, потом продолжили в кино и на телевидении, а сейчас он активный рабочий руководитель. Пятый два года прожил в Италии, теперь водит грузовики, параллельно исполняя обязанности координатора. Все пятеро сменили за это время и адреса, и работу, и фамилии, поэтому выйти на них у меня не было никакой возможности. На самом деле таких, как они, в Чили пруд пруди — участников сопротивления, сменивших все документы после 1973 года, поэтому Клеменсии Изауре предстояла нелегкая задача — отыскать кончик ниточки, чтобы размотать весь клубок.
Заодно она должна была прощупать почву, выяснить, в каком расположении духа пребывают мои давние знакомые, прежде чем обрушивать на них новость, что я в Чили и нуждаюсь в их помощи.
Я не знаю точно, как она шла к поставленной цели. До моего отъезда мы толком не успели спокойно поговорить, и я ее подробно не расспрашивал, поскольку тогда не думал, что ее рассказ пригодился бы для этой книги. Помню только, что, по ее словам, ни один остросюжетный фильм не сравнится с тем, что ей довелось пережить во время поисков.
Знаю, что она бродила без устали целыми днями — тут спросит, там разузнает, цепляясь за те обрывочные сведения, которые мне удалось выудить из глубин памяти. Мой совет одеться как-нибудь поскромнее, чтобы в побласьонах сойти за свою, она пропустила мимо ушей и в дебри трущоб вокруг бойни отправилась, нарядившись точно так же, как на свой чай с английским печеньем. Представляю, какое изумление испытывали жители побласьонов, когда к ним вдруг начинала приставать с подозрительными расспросами о непонятных адресах невесть откуда взявшаяся рафинированная старушка. Однако благодаря своему непередаваемому обаянию и энтузиазму она мгновенно располагала к себе. В результате уже через неделю ей удалось разыскать троих и пригласить их к себе домой на ужин, не уступающий пышностью гала-приему. С этого началась организация чилийской съемочной группы и завязывание контактов для съемок в побласьонах.
Бесспорным кандидатом на главную роль для следующего этапа подготовки стала одна восхитительная женщина — миниатюрная, скромная, почти незаметная, невероятно трудолюбивая и отлично разбирающаяся в хитросплетениях подпольной сети. Благодаря ей съемки в побласьонах прошли как по маслу, без единой накладки. Прозвище, которое мы ей придумали (поскольку настоящее имя оставалось для нас тайной), отражает не только ее характер, но и наше преклонение перед ее подвигом. Мы назвали ее «несокрушимая муравьишка».
Долгая охота на Дженерал Электрика
Пока Клеменсия Изаура работала над заданием, я использовал свободное от съемок время, чтобы с помощью Элоизы завязывать контакты на высшем уровне. Однажды вечером, когда мы сидели с ней в ресторане, дожидаясь связного, который, разумеется, так и не прибыл, в зал вошли два генерала, ослепившие всех блеском своих медалей. Элоиза помахала им издалека рукой, и у меня сразу появились нехорошие предчувствия. Один подошел к нашему столу и, не присаживаясь, завел с Элоизой какую-то светскую болтовню, не удостоив меня даже взглядом. Точное его звание я определить не мог, потому что никогда не умел ориентироваться по звездам ни на погонах, ни в отелях. Когда он вернулся к себе за стол, Элоиза, понизив голос, впервые сообщила о своем знакомстве с высокими военными чинами, с которыми часто контактировала по работе.
Она поделилась со мной своим соображением относительно немаловажного фактора, благодаря которому Пиночету удавалось удерживать власть: после того, как ушли в отставку многие чиновники его поколения, на высоких постах оказались их преемники, гораздо ниже Пиночета рангом, никогда не водившие с ним дружбу и плохо его знающие, поэтому подчиняющиеся ему беспрекословно. Однако отсюда же проистекала уязвимость Пиночета, поскольку новички не считают себя причастными ни к убийству Альенде, ни к кровавым зверствам первых лет режима, ни к захвату власти. Не считая себя замаранными, они видят свое предназначение в том, чтобы, достигнув понимания с гражданскими, вернуть страну на демократические рельсы. Видя мое изумление, Элоиза пошла еще дальше: по крайней мере один знакомый ей генерал готов открыто заявить о наметившихся в Вооруженных силах фундаментальных разногласиях.
— Его просто распирает от невысказанного, — поведала Элоиза.
Я сидел как громом пораженный. Возможность вставить в фильм такие беспрецедентные показания в корне меняла все ближайшие планы. К сожалению, Элоиза не готова была взять на себя риск первой обратиться к генералу с подобной просьбой и попросту не имела на это времени, поскольку через два дня улетала с мужем в Европу на три месяца.
Однако несколько дней спустя Клеменсия Изаура срочно вызвала меня к себе домой и вручила опознавательный знак, переданный ей кем-то по ходатайству Элоизы, который должен был вывести меня на Дженерал Электрика (так мы прозвали между собой генерала-диссидента). Знак оказался миниатюрной электронной доской для игры в шахматы, и с ней мне предстояло, начиная со следующего дня, к пяти часам вечера отправляться в церковь Святого Франциска.
Не помню, сколько я уже не заходил в церковь. Здесь, кроме всего прочего, мне бросилось в глаза, сколько народу — обоих полов — сидит с книгами или газетами, раскладывает пасьянсы, вяжет или играет в детские игры типа «кошки-мышки». Только теперь я понял, зачем Элоиза передала мне электронную шахматную доску, которую я поначалу счел не самым уместным для церкви атрибутом. Люди, точно так же, как в вечер нашего приезда, показались мне в сгущающихся сумерках молчаливыми и мрачными. На самом деле такими чилийцы и были до прихода «Народного единства». Коренные перемены начались, когда Альенде уже постепенно набирал популярность и стало ясно, что он может победить на выборах. Его победа преобразила страну: мы пели на улицах, разрисовывали стены, устраивали уличные театральные представления, крутили фильмы и объединялись в демонстрациях, где каждый мог выразить свой восторг и радость жизни.
Я прождал два дня, играя в шахматы со своим уругвайским альтер эго, а на третий услышал за спиной женский шепот. Я сидел на лавке, незнакомка опустилась на колени в следующем ряду, поэтому шептала почти мне в ухо.
— Не оглядывайтесь и ничего не говорите, — исповедальным голосом велела она. — Запоминайте номер телефона и пароль с отзывом, потом подождите пятнадцать минут, не выходите из церкви сразу за мной.
Только поднявшись и направившись к главному алтарю, я увидел, что моя собеседница — молодая и красивая монашка. Запоминать мне пришлось лишь пароль и отзыв, потому что номер телефона я выложил пешками на доске. Он должен был предположительно вывести меня на Дженерал Электрика. Однако судьба распорядилась по-другому. Сколько я ни звонил с растущим беспокойством в последующие дни по указанному номеру, каждый раз ответ получал один и тот же: «Завтра».