Опасные пути
Шрифт:
— Чего же Вы еще желаете? — спросил Сэн-Лорен.
— Я требую от Вас завещания в пользу Вашего сына.
— Я имею дело с Вами, а не с сыном этой Тардье. Я не желаю признавать сыном такого негодяя. Разве он не отказался от денег? Он во мне не нуждается; его чертова наука приносит ему, как говорят, массу денег. Он содержит эту ужасную женщину, — Сэн-Лорен взволнованно заходил по комнате, но вдруг остановился, покачнулся и провел рукой по лбу. — Мне даже в голову ударило, когда я заговорил об этом бездельнике. Ни слова больше о нем!
— Ведь это — Ваш сын! — воскликнул Лашоссе.
— Вон! —
— Подумайте о своем сыне! — кротко перебил его Лашоссе, — все мы смертны; может быть, и Ваш конец близок.
— Ха, ха, ха, — рассмеялся Сэн-Лорен, — бродяги становятся благочестивыми. Вы видите, что силой ничего не можете поделать со мной, так хотите действовать мягкостью? Нет-с! Но, Боже, что такое? У меня стало вдруг так темно перед глазами:
— Может быть, настает Ваш последний час, — глухо проговорил Лашоссе.
— Боже мой! — прохрипел Сэн-Лорен, — я — великий грешник! Бродяга, спаси меня! — Он собрал свои последние силы, подошел к звонку и дернул его, однако звонка не последовало.
— Какая ужасная слабость! — проговорил он затем опускаясь в кресло…
Лашоссе подошел к нему и размеренно произнес:
— В последний раз, когда мы виделись, я сказал, что приду к тебе еще раз, и сдержал слово. В этой жизни мы больше не увидимся, так как ты умрешь через несколько минут. Ты сделал меня несчастным, соблазнил женщину, которую я любил; теперь ты хочешь снова погубить меня… Так знай же: я отравил тебя каплями, которые сфабриковал твой собственный сын вместе с предрекателем твоей судьбы Экзили. Мое мщение совершено.
Умирающий хотел подняться, но его члены уже онемели и отказывались служить.
— О, — прохрипел он, — умереть, не увидев тебя в цепях!.. Сжалься! — застонал он, — приведи Сюзанну, священника… Я не выдам тебя.
— Можешь выложить свои грехи мне, — воскликнул бродяга. — Смотри на часы, тебе осталось жить только несколько минут.
Умирающий бросил злой взгляд на Лашоссе, но его руки были бессильны, зубы стучали, лицо пожелтело и приняло землистый оттенок. Он хотел что-то сказать, но уже не мог.
Лашоссе снова посмотрел на часы и крикнул на ухо умирающему:
— Еще пять минут — и Вы предстанете перед Богом.
Сэн-Лорен хрипел все сильнее.
— Скорей бы кончилось! Надеюсь, что Экзили верно рассчитал, — пробормотал Лашоссе.
Глаза умирающего широко раскрылись, он произнес протяжное “а”, и его голова склонилась на грудь. В эту минуту часы пробили восемь.
— Счастливого пути! — сказал Лашоссе, — в день Страшного Суда мы опять встретимся с тобой. Экзили — хороший мастер, он не ошибся ни на одну минуту. — Он послушал у дверей, в соседних комнатах было тихо. Тогда он снова подошел к умершему и продолжал: — я не боюсь тебя, ты сам виноват в своей гибели. Сюзанна может быть спокойна. Я возьму эту тайну с собой в могилу. — Он пододвинул кресло с умершим к окну, бросил раскрытую книгу около него на пол, снова скрепил проволоку звонка, посмотрел еще несколько минут на умершего и вышел из комнаты. Подойдя к двери, он обернулся и громко крикнул: — До свидания, сударь!..
Лашоссе нашел слуг на лестнице; сунув по монете в руку каждого, он проговорил:
— Обед был прекрасен.
Слуги поблагодарили щедрого гостя и проводили его по лестнице. Он вышел на улицу и пошел медленным шагом.
XII
Зло распространяется
Известие о смерти Сэн-Лорена с быстротой молнии разнеслось по Парижу; он был найден в своей комнате мертвым. Еще незадолго до своей смерти он давал обед двум из своих приятелей. Пенотье, бывший в числе гостей, тотчас же получил место покойного, а другой гость, некий Ролатр, бесследно исчез из Парижа. Но самое замечательное было то, что король принял Пенотье в частной аудиенции и был к нему очень милостив. Все эти слухи носились по всему городу и обсуждались на разные лады.
Как помнит читатель, Морель не принимал никакого участия в описанном нами совещании в лаборатории Глазера и предоставил остальным вырабатывать план своих действий.
“Я здесь, кажется, лишний, — сказал он тогда себе, — но я покажу им, что могу обойтись и без них”.
Теперь мы застаем Мореля в лаборатории Сэн-Круа, окруженного различными сосудами, склянками и банками. Он внимательно осмотрел их, затем вышел из лаборатории, тщательно запер дверь на ключ и направился на улицу. Он шел очень быстро, не оглядываясь, и, наконец, вошел во двор дома, где жил Лавьенн. Увидев рабочего, мывшего реторты и бутылки, он сказал:
— Послушай-ка, приятель, я хочу видеть твоего хозяина; скажи, что я принес притирания от Гюэ.
Работник ушел в дом, скоро вернулся и сказал, чтобы Морель шел в лавку.
Лавьенн, увидев Мореля, запер двери и вполголоса спросил:
— Ну, что?
— Принес, — ответил Морель, указывая на принесенный им с собой пакет.
Зеленоватые глаза Лавьенна засверкали; он подвинул себе кресло и сел.
— Вы думаете, приятель, — сказал Лавьенн, — что эти средства можно употреблять безнаказанно?
— Без сомнения. Вы знаете, что я — помощник старика Гюэ; я знаю немало, и любой врач может поучиться у меня. Все доктора ломали себе голову над причиной, от которой умерли больные в “Отель-Дье”, а я укажу ее этим ученым господам. Вот она, здесь!
С этими словами Морель вынул из пакета склянку и поднес ее к глазам Лавьенна.
Тот испуганно отодвинулся и прошептал:
— Шш… ради Бога!
— Я уже сказал Вам условия нашей сделки. В то время как Экзили, Сэн-Круа и другие отыскивают философский камень, я принес Вам кое-что. Вы понимаете меня?
— Хорошо, — ответил Лавьенн. — Но если я буду торговать этим средством, то должен знать способ его употребления.
— Все это предусмотрено, — ответил Морель и стал вынимать коробочку. — Вот видите, на каждом флаконе есть записка; на ней обозначено название, действие, количество, время, симптомы и прочее… только приготовление составляет мою тайну.
— Я возьму эту порцию, — сказал Лавьенн, указывая на пакет, — только ведь мы — преступники!
— Вы уже отправили на тот свет больше народа, чем Вы думаете. Сколько людей погибло от Вашей пудры; а те средства, которые препятствуют росту населения Франции? Сколько матерей нашло себе таким образом смерть?