Шрифт:
1. Месть Атрея
Погожий солнечный денек постепенно угасал. Еще немного, и духоту сменит свежий ветер, что каждый вечер приносит в раскаленные жарой Микены желанную прохладу. Царь Атрей удобно расположился в глубоком кресле и просматривает свитки последних донесений – их целая кипа, этих самых свитков, но Атрей ищет среди них те, что действительно интересуют его – остальные отправляются прямо на пол, под ноги царю. Среди них – жалобы граждан, просьбы о помощи, доносы на соседей и прочая ерунда. Принято в Микенах обращаться непосредственно к новому царю – и месяца нет, как возглавил Микены
– Вот какой у нас царь – болеет за народ, сам хочет знать, из первых рук, чем живут люди. – вздыхает, подбирая с пола упавшие свитки, старенький чиновник, служивший еще Эврисфею. Невдомек ему, что среди вороха бумаг ищет Атрей лишь те, что содержат сведения о Фиесте. Как только закончились торжества, немедля Атрей в обстановке строгой секретности поручил нескольким верным людям разыскать самого Фиеста и детей его – неожиданно оказалось, что понятия не имеет Атрей, где могут находиться сыновья Фиеста, даже сколько их Атрей не знает толком – двое, трое, пятеро…
– Мой братец сам, наверное, не в курсе, сколько у него детей – недобро усмехается Атрей.
Вот ищи теперь иголку в стоге сена… Ага, …из Аргоса бумага… так… предположительно, все трое, сыновья Фиеста… Предположительно – снова ухмыляется Атрей. Ему точно надо знать, чтобы заманить Фиеста обратно в Микены. Он платит бешеные деньги за эти сведения, а они – предположительно.
= Гонца в Аргос, немедленно. – поднимается с кресла царь.
Спустя каких-нибудь полчаса стремительный конь уносит в сторону соседнего города гонца с секретным поручением от царя Микен, и тугой кошелек прилагается к этому поручению. Не успеет заняться новое утро, а посыльный уже передаст сей конверт в надежные, верные руки, и руки эти, распечатав послание Атрея, задрожат, едва не выронят письмо и деньги – ужаснется адресат содержанию письма – он ведь сыщик, а не убийца. На свою беду разыскал он сыновей Фиеста, на свою беду дал знать об этом Атрею – что теперь делать-то а? Пот ручьями стекает со лба юркого, вертлявого, плешивого человечка с неуловимым выражением лица. И лицо само незапоминающееся – таким и должно быть лицо профессионального сыщика – чтобы его никто не мог вспомнить. Может написать, что ошибся? Но слишком умен царь Атрей – не поверит, будет проверять – тогда кто-нибудь другой неизбежно раскопает, что это правда, что все трое – сыновья Фиеста, тогда не сдобровать тому, кто солгал…
– В конце концов, не обязательно все делать самому – рассуждает плешивый человечек за чашей доброго вина – оно хоть и не плохое, однако то и дело встает поперек горла, это самое вино. – Царских денег хватит, чтобы нанять какого-нибудь головореза. Дел-то не так чтобы много – всего-то лишить жизни трех мальчишек, старшему лет десять, не больше – с ними не много возни. Заманить их куда-нибудь труда не составит.
Участь мальчиков решена – быстро нашелся в неблагополучном, кишащем разбойниками Аргосе нужный человек, слишком большие деньги заплачены ему за это плевое дело. Спустя несколько дней напрасно мать разыскивает своих детей по улицам Аргоса –
– Утром ушли в гимнасий – и до сих пор не вернулись. Может видел кто? – плачет она.
А безжизненные тела ее детей сброшены в засохший колодец – лишь растроганная маленькая птичка щебечет над ними – за что вас? За что? Кому вы могли помешать?
Впрочем, откуда ей знать, что по соседству в Микенах есть один человек, что сейчас испытывает нечто сродни радости – удалось ему прервать род Фиеста, пусть не весь, частично, но все еще впереди. Однако не знает о смерти сыновей сам Фиест – когда узнает, не увидит Атрей его лица, а жаль. Хотелось бы посмотреть. В самом деле – что за месть на расстоянии? Атрей, постепенно войдя во вкус, продумывает план дальнейших действий, чтобы как можно больнее отомстить брату, растоптать того окончательно. Но пока, пока нет новых сведений ни о детях Фиеста, ни о нем самом.
– Как только найду их – на сей раз приглашу всех в Микены – знатно повеселимся – кровожадно ухмыляется Атрей. Лицо его приобретает отвратительный хищнический оскал. – Сейчас займемся Аэропой.
В самом деле, разве мог забыть царь Микен, что по милости своей жены он едва не лишился трона, то есть, собственно, лишился, не вмешайся вовремя боги… Что это было? Измена или просто женская глупость? Пока шли торжества, Атрей добросовестно изображал на своем лице прощение – не наказывать же ее в разгар праздничных гуляний, в самом деле. Но теперь Аэропе придется держать ответ.
– Как оказалась твоя накидка у Фиеста?
– Не знаю. Должно быть, оставила где-нибудь… Я такая рассеянная… – вздыхает Аэропа.
Рассеянная она – едва сдерживает себя Атрей.
– Твоя рассеянность едва не стоила мне трона, Аэропа. – внушает ей Атрей.
– Но ведь все завершилось благополучно, не так ли, Атрей? Что тебе еще надо? – досадливо морщится она.
– Мне надо знать, что моя жена и душой, и телом предана мне, а не плетет интриги против собственного мужа. – срывается царь Микен. Его голос звучит злобно, напористо.
– Что ты? Какие интриги? Ничего я не делаю… – испуганно лопочет Аэропа.
– Слуги видели, как ты выходила из его комнат – ты думала, мне ничего не известно? – берет жену на испуг Атрей. На самом деле никто ничего не докладывал царю.
– Когда это?
– В тот самый день. Ты провела у него целый день, Аэропа. Чем вы занимались? – это всего лишь предположение Атрея, но оно настолько близко к истине, настолько убедительно звучит из его уст, будто в самом деле, кто-то следил за ней в его отсутствие.
Откуда он знает? – лихорадочно соображает Аэропа – щеки ее раскраснелись, глаза забегали – сохрани Аэропа спокойствие, она бы вышла сухой из этой передряги, а теперь, глядя, как занервничала, заметалась его жена, Атрей понимает, что его подозрения обоснованы. К тому же Гермес ясно дал понять Атрею – Аэропа сама, своими руками отдала золотую шкурку Фиесту. Почему она лжет? Если отдала – пусть так и скажет, просил мол, не подумала, не знала, чем это грозит Атрею – пусть честно сознается. Вместо этого Аэропа истерично кричит –
– Что ты хочешь от меня? Ничего я не отдавала, ничем я не занималась, никуда не ходила, оставь меня в покое…
– Зачем ты врешь? – наседает на нее Атрей. – Ты, мать моих детей, изменница, лгунья, продажная шлюха. Ты едва не погубила и меня, и себя, и будущее своих сыновей. Чем ты соображаешь, безмозглая дура? Ладно обо мне, ты даже о детях не подумала. Не приди мне на помощь боги – нас давно выставили бы из Микен – да, да твой драгоценный Фиест и выставил бы… А ты кувыркалась с ним в постели, ты предала меня…