Опасные забавы
Шрифт:
– Мне тоже пришлось нелегко, – откликнулась она. – Когда месье делал эскизы к «Ангелочку», нимб упал мне на глаза, а крылья были тяжелыми и давили на спину. Барашек в «Маленькой пастушке» кажется кротким и милым, разумеется, я имею в виду законченную картину, но от его копыт я была вся в синяках. А вот позировать для «Маленькой танцовщицы» было удовольствием, потому что на меня надели балетный костюм, и я представила себя на месте мамы.
– Расскажите мне еще немного об «Озорнице», которую вы продали.
– Это овальный портрет, написанный одновременно с «Ангелочком» и «Пастушкой». Я держала голову comme са [18] –
– Мне трудно судить, пока я не увижу картины, но, на мой взгляд, вы действительно шаловливое дитя. – Его голос звучал как обычно, и сказанное им совсем не напоминало комплимент.
Когда он ушел, Розали поднялась к себе в комнату и смотрела из Окна, как его дорожная карета тронулась в путь.
18
Вот так (фр.).
Отъезд и расстояние изменят непринужденность их отношений, а быть может, и разрушат их, печально подумала она. Взяв деньги Джерваса, она признала его своим хозяином, работодателем и отныне не сможет относиться к нему иначе. В сущности, он никогда не был ее другом, и она твердо знала, что не станет ее любовником.
Их темпераменты столь различны он спокоен и уравновешен, а она эмоциональна и переменчива. В ней нет ни утонченности, ни блеска богатства, к которым он привык в женщинах, к тому же она на редкость необразованна. Он герцог, в его жилах течет королевская кровь. А она простая танцовщица, ее платья расшиты поддельными драгоценностями, и прежде она общалась со знатными дамами и господами лишь на многочисленных маскарадах.
Как бы великодушно он к ней ни относился, они навсегда останутся в разных мирах. И эту горькую истину ничто не способно изменить – даже приглашение провести несколько недель в его родовом замке.
8
Когда ты танцуешь, мне хочется, чтобы ты была морской волной и ничем иным на свете.
– Скажите, как правильнее перевести «эта женщина уродлива», – спросил лорд Свонборо у своей гувернантки. – Если вам не трудно, – добавил он с обаятельной улыбкой.
Зная, каким навязчивым он порой бывает, Розали ответила просто и кратко:
– La femme est laide.
– И толста.
– Elle est grosse aussi. – Розали хмуро взглянула на него. – Герцог направил меня сюда не для того, чтобы учить вас оскорбительным выражениям, милорд. Вы запомнили тот список новых слов, который я переписала для вас?
– Да. – Ниниан откинул прядь темных кудрей, упавшую ему на лоб.
Они прошли по западному крылу, миновав элегантно обставленные комнаты и великолепный бальный зал, украшенный лепными фризами и медальонами. Это была наиболее современная часть замка. Обилие мрамора, золота и светло-серых драпировок напоминало Розали о роскошных парижских дворцах.
Быстро кивнув графу, она сказала:
– Commencer, s'il vous plait [19] .
– Сейчас? – растерянно спросил он.
– C'est obligatoir [20] .
Он принялся уныло перечислять выражения, заданные ему на прошлом занятии. Переводил Ниниан правильно. Попытки Розали выучить его основам французского языка далеко не всегда были такими
19
Начинайте, пожалуйста (фр.).
20
Это обязательно (фр.).
По прибытии в замок Хабердин она стала регулярно советоваться с Джервасом Даффилдом. Вопреки ожиданиям, он не показался ей ни скучным, ни педантичным, но ее пугали его страсть к древним языкам и знакомство с самыми древними и темными периодами истории. Похоже, он отнесся к ней доброжелательно, в отличие от заурядного капеллана и провинциальных супругов – дворецкого и экономки, – и ей не составило труда получить от него необходимую помощь.
Гувернер долго искал на полках классной комнаты и библиотеки подходящие учебники и наконец нашел французский разговорник для путешественников и пособие по грамматике, принадлежавшее ранее сестре графа, леди Миранде Певерел. Вооружившись этими книгами, а также собственным подержанным экземпляром трактата Жана Жоржа Новерра «Lettres sur la danse et les ballets» [21] , Розали приступила к своим обязанностям преподавательницы.
21
Записки о танце и балете (фр.).
Следуя совету мистера Даффилда, она начала заниматься с лордом Свонборо неформально и без жесткой установки. Замок с его множеством роскошных вещей сам по себе был способен пополнить словарный запас. Она учила Ниниана странным и неправильным глаголам во время их долгих прогулок по паркам; ему легко давались цифры, и он бойко пересчитывал сотни ступеней, поднимаясь из подвалов в мансарды. Посещение кухни тоже оказалось полезным: прислуга сообщила Розали множество названий блюд и напитков, и она принялась отыскивать их французские аналоги.
Прежде ей не раз приходилось бывать в английских загородных домах, и ее поразили величие и древность Хабердина. Всезнающий мистер Даффилд объяснил ей, что замок был выстроен в царствование Вильяма Завоевателя, но от прежнего королевского охотничьего дворца уцелел лишь фундамент. В средние века замок служил крепостью, его дополнили тогда две массивные башни-бастионы, и его старейшую часть до сих пор украшал тяжелый, крепко сколоченный деревянный портал. Галереи, увешанные коврами комнаты и коллекция оружия помнили дни, когда рыцари и их дамы бродили по коридорам, а одна по-прежнему называлась «ристалищем». Марчанты купили замок у королей, но их жизнь в нем отнюдь не была мирной. В эпоху гражданских войн старинную норманскую башню непоправимо разрушили войска парламента. Впоследствии из ее камней выстроили часовню и дом дворецкого.
Сосредоточившись, Ниниан продолжал:
– Бальный зал. La grande salle de la danse. Большой короб. La boite. Пуговица. Le bouton. Масло. La beurre.
– Le beurre, – поправила ее Розали.
– Неужели? Diable!
Потрясенная открывшимся в нем талантом ругаться по-французски, она осведомилась, откуда ему известно столь крепкое словцо.
– От вас, – весело откликнулся он. – Вчера во время тренировки вы потеряли равновесие и так сказали.
– Вы не имели права повторять, милорд.