Опасные заложники
Шрифт:
— Нет! — раздавливая окурок в пепельнице, бросил Капитан.
— А зачем тебе это знать, лишь бы хорошие бабки платили. И ты не один с такой идеологией. Ты же видишь, до чего довели нашу страну разные правители. Исконно русские земли росчерком пера раздали бывшим союзным республикам, обворовываем, обижаем свой парод, делаем десятки миллионов россиян беженцами или малыми нациями в теперь уже суверенных странах. Даже Крым умудрились отдать Украине, так Многоуважаемому Хрущеву вздумалось своей бывшей вотчине сделать приятный подарок. И все это у нас делается под лозунгом нерушимости границ и территориальной целостности. Блевать хочется от политики таких перевертышей.
— Ты сам додумался до такой истины или тебя просветили менты?
— Я в зоне не поленился посмотреть несколько документальных фильмов кинорежиссера Станислава Говорухина. Я услышал тревожный набат патриота страны, беспокоящегося о будущем своей нации. Жаль, что бывшие коммунисты, теперешние демократы, глухи к его голосу, но истинные патриоты его услышат и не допустят ослабления и развала России.
— В том, что я сглупил и сьякшался со шпионами, хотел помочь им выкрасть ученого из страны, я признаю свой грех, а поэтому согласился помочь Климу в его затее. Только пока не вижу никакого смысла в ней и никакого результата…
— Теперь ты сам ответил себе, почему я согласился помочь Климу в его работе. Я, к твоему сведению, не сексот, а патриот, который в меру своих сил и возможностей защищает интересы своей Родины. Если такие, как я и мне подобные, этого не будут делать, то такие, как ты, ее распродадут по частям…
— Все равно ты сексот, — чтобы обидеть Лома и вывести его из равновесия, заявил Капитан.
— Пускай даже будет так. Может быть, это единственное нужное дело, которое я выполняю в своей жизни осознанно и с удовольствием.
— Ну ты прямо совсем в патриоты записался,
— А я им всегда и был, — убежденно заявил Лом.
— Куда уж тебе, урке, рассуждать о высоких материях.
— Будешь наглеть и заводить меня, получишь по рогам.
— Неужели ты посмеешь поднять на меня руку? — удивился Капитан.
— Я теперь хезаю на таких паханов, как ты. Честно говоря, я тебя уже в упор не вижу.
— Быстро ты перелицевался.
— Запомни, что одно дело магазины грабить и другое дело Родину предавать. Эту истину ты сам поймешь, когда зеки в зоне начнут вправлять тебе мозги через одну точку…
Они, ведя нелицеприятный разговор, совершенно забыли об осторожности, говорили порой на высоких тонах, поэтому с находящейся выше их каюты палубы стоящему там Курносому содержание беседы было хорошо слышно. Поняв, что попался в западню, что не может тайно покинуть теплоход, что бывшие "союзники" могут его опознать, он принял решение немедленно расправиться с ними…
Подойдя к своей каюте, Примаков, остановившись, прислушался. Из нее не раздавалось никаких звуков. Примаков, настороженный тишиной, стоя за дверью, стал медленно открывать ее, одновременно по оперативной привычке цепко изучая взглядом каюту.
Каюта была слишком мала, чтобы не заметить произошедших в ней изменений. Он увидел поломанный стул, стоящий в вертикальном положении только потому, что своей спинкой упирался в стол, торчащие из-под кровати ноги в туфлях сорок пятого размера. Увиденное дало Примакову основание не торопиться заходить в каюту, тогда как Курносому это было нежелательно. Стоявший в коридоре Примаков мог привлечь к себе внимание чекистов. В том, что они были сейчас на судне, сомневаться не приходилось. Поэтому Курносый решил действовать первым. Спрыгнув с дивана, где он прятался, Курносый, наставив на Примакова пистолет, приказал:
— А ну заходи в каюту, красавчик, закрывай за собой дверь, посидим, поговорим.
Примаков понял, что у Курносого в руке не пистолет, а сделанная под него зажигалка. Такой обман мог пройти в отношении цивильного, сугубо гражданского человека, но только не у выпускника милицейской академии, Сделав такой вывод, Примаков уже совершенно не боялся противника. Более того, он даже не позвал на помощь чекистов для задержания иностранного агента. Эту задачу он решил осуществить собственными силами. Однако благоразумие взяло верх и, зайдя в каюту, он за собой дверь не прикрыл,
— Закрой за собой дверь, иначе буду стрелять, — грубо и жестко потребовал Курносый.
— Кончайте блефовать, зажигалки пока еще не стреляют. Положите ее на стол, Я капитан милиции. Вы мною задержаны на месте преступления.
Курносый, проникнув через иллюминатор в каюту, без особого труда убил Лома и Капитана. Оружия при нем не было, иначе он не смог бы пройти таможенный досмотр, поэтому вместо пистолета ему пришлось применить свои руки.
Если бы ему удалось убить так же и Клима, то его личность еще долго была бы не установлена, пока арестованные чекистами его товарищи не дали бы показания в отношении его, но к тому времени он был бы далеко за границей, в полной безопасности. И вот сейчас на пути к его благополучию стоит какой-то сопляк.
Не считая нужным скрывать своего истинного лица, это было бы сейчас бесполезно, Курносый, усмехнувшись сквозь сжатые губы, произнес:
— Вот уж не думал, что меня будет задерживать какой-то мент.
— Повернитесь лицом к иллюминатору, облокотитесь руками на стол и сделайте шаг назад, — потребовал Примаков, не желая воспользоваться находящимся в его плечевой кобуре пистолетом.
Какая была необходимость так вести себя Примакову? Никакой! У молодежи много положительных качеств — она сильная, смелая, отважная, но не всегда ее поступки до конца продуманны и последовательны. Именно так себя повел Примаков.
Его ошибкой немедленно решил воспользоваться Курносый:
— Даже и не подумаю. И что же ты тогда сможешь сделать со мной?
— Сейчас увидишь, — психологически настраивая себя к предстоящей схватке ответил Примаков, не забывая о необходимости контролировать все движения противника. Он понимал, что сейчас имеет дело не с пьяным дебоширом в ресторане, а с иностранным агентом, который, безусловно, должен владеть многими приемами ручного боя. Убийство Курносым Лома и Капитана дало основание Примакову сделать вывод, что перед ним опасный противник. Тем более ему хотелось на нем проверить свое мастерство.