Опасный попутчик

Зверев Сергей

Сомнения мои последние развеялись, как утренняя дымка. Это был он. Эмиссар из Франции. Теперь вопрос, как его найти, замещался проблемой – что с ним делать?

Ребята, которым я подал условный знак, все поняли моментально. И кинулись копать, как кроты, – незаметно, но глубоко и широко.

Через четверть часа я уже знал, что франт в шляпе взял билет в мягкий вагон до самой столицы. Через двадцать минут прозвучит гудок – и вперед, в Москву, как мечтали чеховские сестры, да так и не добрались до нее. А Француз рассчитывает добраться. Ну

а на что рассчитываем мы?

– Что делать будем? Берем его? А если волына у него на кармане и пальбу откроет? – озвучил мои же опасения Кречетов. – Ему забава, а с нас потом головы снимут.

– Это как раз не проблема. И не таких медведей заламывали, – сказал я, уже прикинув, как подобраться к фигуранту и сшибить его с ног одним молодецким ударом ладони – проделано мной такое не раз и на более увесистых тушах.

Но трудность не в этом. Помнил я отлично указание из Москвы. Объект не задерживать. Проводить. Держать под контролем. Брать только в крайнем случае.

А у нас случай крайний? Или не крайний? Вопрос дискуссионный. Но мне нравится больше идея – поиграть.

– Эх, давненько я в Москве не бывал, – сказал я. – И совсем не прочь проехаться в мягком вагоне…

Глава 4

– Здравствуйте, товарищ, – приятным баритоном произнес возникший на пороге купе мужчина, оглядывая меня и наше общее место обитания сроком почти на двое суток.

– Здравствуйте, – как можно шире и наивнее улыбнулся я. В такие моменты морда у меня дурацкая, безобидная, и я горжусь этим. Главное – составить о себе первое впечатление. Так тебя и будут воспринимать дальше, если только сильно не постараться это впечатление рассеять.

– Соседями будем, – сказал человек, да какой там человек – заграничный эмиссар, он же Француз, затаскивая чемодан в купе и закидывая его наверх.

– Добрыми соседями, – еще шире улыбнулся я. – Времена теперь такие – нам каждый советский человек добрый товарищ. И даже брат.

Стянув пальто и шляпу, попутчик уселся на мягкий диванчик и поинтересовался:

– Из комсомольского актива будете?

– А как же! – крякнул я удовлетворенно.

Ну что, с гордостью отмечаю – пока маскировка удается на славу. Дурашливо-возвышенное выражение на лице просто сигнализировало – перед вами активный профессиональный комсомолец.

– В Москву вот обком комсомола послал, – продолжил я бодро. – Готовимся к семнадцатому съезду партии. Весь комсомол ждет путеводного направления от наших рулевых. Событие ведь предстоит великого мирового значения. Всем готовиться надо.

– Это верно, – кивнул благосклонно собеседник.

У него были ласковые умные глаза, широкие скулы и до синевы выбритый массивный подбородок. Внешне и всем стилем поведения он вызывал расположение и симпатию. Годков ему было, наверное, тридцать пять, а может, и больше – трудно определить возраст у таких вот ухоженных, не знавших тяжелого физического труда.

– На наших глазах делается история, – добавил он.

Мне показалось, что в этих его словах прозвучали нотки, которые обычно легко вибрируют, когда в сказанное вкладывают двойное значение.

Нетрудно догадаться, что сильно не любит он наши съезды. И нас не любит. А еще – его душат эмоции. Прорываются они, как тот злой оценивающий взгляд, которым он обдал окружающий мир у камеры хранения. Эх, надо ему было в свое время побольше над собой работать. А теперь уже поздно пить минералку, когда почки отказали.

Все же я горжусь, как мы быстро провернули дельце. Доставили в милицию для выяснения личности упитанного и важного чиновного гражданина, имевшего плацкарту в это самое купе. Сотрудники транспортного ОГПУ тут же переписали его билет на меня. Заодно в отделе милиции для солидности я получил завалявшийся там бесхозный чемодан, набитый тряпками. Потому как без чемодана в поезд не положено. Это все равно что написать себе на лбу: «Я из ОГПУ! Меня к тебе подвели!» В общем, все сделать успели, и в купе я очутился за пару минут до Француза.

– А мы по торговой части. В одной архангельской снабженческой конторе… Голод отступает. Торговля развивается. Открывается простор для знатоков своего дела. А я такой. С хорошей школой кооперативной торговли… Кстати, меня Александром Николаевичем зовут, – он протянул мне руку.

Рукопожатие у нас вышло крепким, но без излишеств и демонстрации молодецкой силушки – именно такое, как положено между воспитанными людьми.

– Я тоже Саша, – обозначился и я.

– А по отчеству?

– Александр Сергеевич… Вы наверняка скажете – как Пушкин.

– Не скрою. Была такая мысль.

– Так меня это не смущает. Наоборот, горжусь…

В общем, зацепились мы языками легко и непринужденно. Мило так, по-соседски. Хорошо было бы в такой располагающей обстановке довести шпиона до Москвы и там передать под контроль местных коллег. Телеграммы соответствующие уже туда ушли. А еще лучше самому посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события. Но к этому меня вряд ли допустят. Сделал свое дело и отойди в сторону – у нас так принято.

Уютно стучали колеса. Мелькали за окном станции и полустанки. Мы накупили у разносчиков прессы свежие и не совсем свежие газеты – чтобы до конца пути хватило.

– В дипломатическом ведомстве СССР прошла встреча, посвященная установлению Советским Союзом дипломатических отношений с Северо-Американскими Соединенными Штатами, – читал вслух Александр Николаевич газету «Правда» и тут же бросался горячо комментировать данную новость: – Что, заела американцев Великая депрессия! С голодухи поползли по миру кусочек хлеба клянчить. А какие непримиримые еще недавно были – мол, коммунизм не пройдет. У нас же ныне индустриализация и подъем. Мы их нищих и голодающих инженеров всех пристроим, до единого. Да и добрая торговля с янки не помешает. Все-таки они в технике известные мастаки.