Опасный порт

Клайн Отис Эделберт

Вскоре дверь отомкнули и распахнули. Появился Тид Йет.

– Выходим, – сказал он. – Прибыли в Хьютсен.

В Хьютсен! Ясно теперь, почему задраивали иллюминатор и запирали дверь. Желтые пираты не хотели, чтобы она увидела вход в их тайное логово, поскольку не предполагалось ее вечное пребывание там – ведь ее собирались продать в рабство за пределы владений хьютсенцев.

Она вышла из каюты. Что ей оставалось делать? Тид Йет повел ее к сходням. Позади следовали шесть пиратов. Она огляделась в попытке хоть мельком увидеть Грендона или Катара. Скрыв разочарование, оттого что не увидела их, она двинулась

по сходням.

Одноколесный экипаж не был новостью для Вернии. На такие она немало насмотрелась и в собственной стране. Но вот видеть впряженных в коляску белых страшных трехрогах зверей ей еще не доводилось. Она даже и не слышала о таких.

– Это зандары, – сказал Тид Йет в ответ на ее удивленный взгляд. – Хорошие тягловые звери и прекрасно выглядят под седлами наших воинов. Мы получаем их от Белых Иббитов, обитающих в горах Вечных Снегов, далеко на юге. Позвольте помочь вам.

Ромоджак устроился рядом с ней, и тяжелая повозка загрохотала прочь. Шестеро охранников, по трое с каждой стороны, трусили рядом.

Проехав узким переулком между двумя каменными складами, они оказались на широкой магистрали, выложенной досками из древесины серали, из которой были построены и причалы. Копыта зандаров звучно застучали по дорожному покрытию, как по мосту, а вся большая коляска производила столько же шума, сколько непрекращающийся гром. Вдоль этой магистрали, пересекающей через разные интервалы такие же, стояли дома, похожие на ульи, с овальными окнами и дверными проемами. Как и склады, они были из камня.

Желтая детвора, разбегаясь перед экипажем, застывала позади, провожая повозку взглядами причудливых своих кошачьих глаз. Детишки, все лысые, обходились без всякой одежды. Плешивые домохозяйки, облаченные лишь в кожаные передники, размеры которых зависели от ширины пояса, отрывались от работы, чтобы выглянуть в овальные окна и двери конических домов. Рядом с каждым крыльцом Верния заметила какие-то отверстия, в которые домохозяйки опускали и держали веревки. Она никак не могла понять, зачем это нужно, пока одна из женщин рывком не вытащила из дыры серебристую рыбину. Верния поняла, что эта часть города располагалась прямо над морем.

В это время дня мужчин наблюдалось мало. Они, привалившись к стенам домов или сидя на корточках на крыльце, апатично щурились на проезжающий экипаж. И все это безволосое, беззубое население, от крошечных детишек, нагишом играющих на улицах, до скрюченных старух, рыбачащих на крылечках, жевало семена керры, извлекая огромное количество красного сока.

Коляска быстро катила к зданию, размерами раз в сто превосходившему остальные. Однако форма его и камни кладки были теми же самыми.

Прогрохотав через огромные овальные ворота, экипаж остановился. Тид Йет выбрался наружу и помог выйти Вернии. Они оказались в замкнутом внутреннем дворе, куда выходило несколько дверей. Каждую охраняли двое часовых.

– Это дворец Ин Ина, рого Хьютсена, – сказал Тид Йет. – Он приказал доставить вас к нему прежде, чем отправить на свидание с Зан… – Он поперхнулся, и на лице его отразилась досада, оттого что он чуть не брякнул лишнего.

– Произнесете ли вы это имя или нет, значения не имеет, – сказала Верния. – Я и так знаю, что человек, заплативший вашему рого баснословную сумму за мое похищение и не убоявшийся гнева

моего мужа и могущества непобедимой рибонийской армии, – не кто иной, как Заналот из Мернерума.

– И в самом деле, какая разница, Заналот или другой? Вы в любом случае вскоре все узнаете. Но пойдемте. Его величество ждет вас, и нетерпение его растет.

Тид Йет повел ее к ближайшей двери, шестеро пиратов двигались следом. Двое часовых отсалютовали ромоджаку. За дверью спиралью вверх под небольшим уклоном уходил пандус, выложенный черным камнем с золотыми клепками, не дававшими сандалиям идущих проскальзывать назад. По краям, с интервалом футов в пятьдесят, стояли золотые сосуды с песком. И хотя Тид Йет не подходил к ним во время путешествия наверх, Верния поняла по пятнам сока керры в песке, что это плевательницы.

После затянувшегося подъема они оказались у коридора, ведущего к большому овальному дверному проему, занавешенному розовыми портьерами и охраняемому двумя часовыми. Охранники при виде ромоджака и его пленницы быстро отсалютовали и раздвинули портьеры.

Вернии предложили пройти в круглое помещение диаметром футов в двести и такое высокое, что оно скорее напоминало шахту, нежели зал. Хрустальные блоки стен переливались различными красками под лучами света, падающего через четыре огромных овальных окна купола. Через каждые пятнадцать футов стены опоясывали балконы, золотые решетки которых сверкали драгоценными камнями. С балконов овальные дверные проемы вели к помещениям других этажей. На балконах в креслах разместились несколько сот женщин и детей – очевидно, членов королевской фамилии. Пол представлял из себя огромное сплошное зеркало, так ясно и четко все отражавшее, что когда Верния посмотрела вниз, ей показалось, что она стоит над шахтой столь же глубокой, как и та, что возвышалась над нею.

Вернию провели на середину этого величественного зала, где розовая королевская подушка возлежала на высоте футов четырех от пола на диване, сделанном из единого куска хрусталя. На этой подушке, скрестив ноги, восседал чрезвычайно упитанный желтый человек, сплошь обвешанный ювелирными украшениями, за исключением розовой полоски ткани вокруг чресел. Золотом сверкали кольца, сплошными рядами унизавшие пальцы его рук и ног, браслеты, амулеты и ожерелья издавали тихий звон. Два огромных бриллианта оттягивали мочки его ушей чуть не до плеч, а в каждой широкой ноздре искрилось по большому рубину. Лишь столь же ярко сияющая лысина оставалась свободной от украшений.

Позади трона стояли два огромных стражника, опираясь на громадные двуручные скарбо, достигающие их подбородков. Позади них, возле кувшинов с песком, полукругом выстроились дворяне и придворные в лиловом облачении. По бокам трона стояли шесть девушек-рабынь. Две держали по золотой с драгоценными украшениями плевательнице, поднося их то слева, то справа, в зависимости от того, куда монарх желал сплюнуть. Остальные девушки поддерживали подносы с готовыми к употреблению расколотыми стручками керры и золотые чаши с ковой, температура которой поддерживалась лампами с ароматическими маслами, горевшими под кувшинами. Одна девушка, совсем еще подросток, с кипой розовых салфеток, время от времени утирала королевские подбородки, которых насчитывалось четыре, и передавала использованные тряпки слуге.