Опасный преступник
Шрифт:
Наверное, здесь. К стене прислонено несколько деревянных рамок. Да, вот она. Церковь Сент-Клемент с разбитым еще тогда стеклом. «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет». Рядом еще одна церковь. Сент-Мартин с площади Победы. Еще портрет девушки в старинном платье и пейзаж яркими красками. Забрать бы все. Но они большие, в карман не сунешь. Вынуть из рамок и свернуть в трубочку?
Уинстон перевернул картины тыльной стороной к себе. Сзади они выглядели почти одинаково. Лист шпона, закрепленный на рамке латунными язычками. Каждый придется чем-то отогнуть. Это долго.
Может быть, здесь найдется какая-нибудь сумка?
В самой лавке сумок не нашлось. Зато на шкафу в хозяйской спальне Уинстон нашел несколько чемоданов и саквояжей, покрытых толстым слоем пыли.
Какой из них выбрала бы Джулия, если бы это она пришла сюда, чтобы убить и ограбить Чаррингтона? Наверное, вот этот. От него веет путешествиями и приключениями, в отличие от остальных, унылых и блеклых.
Латунная табличка на рыжем кожаном саквояже сообщала, что он произведен в Йоханнесбурге в 1932 году. На пыли виднелись относительно свежие отпечатки руки. Похоже, при обыске саквояж приподняли и решили, что он слишком давно лежит нетронутый, чтобы иметь отношение к делу.
Саквояж достаточно большой, чтобы в него влезли гравюры в рамках. И тяжелый, кожа толщиной в полпальца. Уинстон не знал, сколько должны весить вещи из толстой кожи, но этот саквояж превосходил ожидания даже пустой. Наверное, его сделали из толстенной шкуры какого-нибудь буйвола весом в тонну. Вес никого в Южной Африке не волнует, потому что таскать вещи будут негры-носильщики. Уинстон даже перевернул саквояж, чтобы найти на дне отпечаток коротко стриженой головы, негры ведь именно на голове носят тяжести. Но последние несколько десятилетий саквояж, скорее всего, никаких носильщиков не видел и лежал здесь.
Уинстон вышел из лавки с добычей, аккуратно закрыл дверь и ушел, стараясь не торопиться. Можно бы было еще покопаться в старье, но он начал нервничать, вдруг где-то загорелась лампа на пульте, и к нему уже едут. На самом деле, если бы кто-то поехал, он бы давно стоял в засаде под дверью. Возможно, решение поспешно сбежать спасло какие-то английские культурные ценности от перемещения за океан. Может и наоборот, оставило их гнить и плесневеть в безнадежном ожидании реставрации без шансов попасть в научный оборот.
Дома он разглядел картины подробнее. Две гравюры 1782 года с церквями в одном стиле. Год любезно подписан в уголке, не пришлось ломать голову с датировкой. Очень хорошо. Портрет девушки в викторианском платье. Минимум на сто лет моложе, но тоже сойдет за антиквариат. Картина маслом, пейзаж под синим небом. На обороте, если очень хорошо присмотреться, карандашом подписана дата – 1906 или 1908 и фамилия Кандинский русской каллиграфической прописью. Не такой уж и антиквариат, а по художественным качествам уступает и гравюрам, и портрету. Но во всяком случае не подделка, кто стал бы подделывать такую простую и почти современную картину. Фамилия русская, а Плезенс говорил, что европейские древности подорожали. Чего-то да стоит.
Саквояж, наверное, тоже представляет ценность. Какая удивительно толстая кожа. Себе бы Уинстон такой тяжелый не взял. За ним вряд ли будут носить вещи носильщики. Но богатым янки вполне может понравиться. Его бы привести в приличный вид, а то пыльный весь.
Вертя в руках пустой саквояж, Уинстон почувствовал, что внутри него как будто что-то тяжелое сдвигается с места и шаркает по коже. Может быть, там тайник?
При более внимательном осмотре и ощупывании он нашел карман с внутренней стороны. В кармане лежал самый настоящий револьвер. Webley mk VI калибра .455. Уинстон не разбирался в оружии сверх того, что проходили на срочной, но револьвер не производил впечатления сложного механизма. Такие часто показывали по телекрану в исторических фильмах. У него переломная рама. И барабан на шесть патронов, из которых умные персонажи заряжают пять, оставляя под бойком пустую камеру.
Щелк! Револьвер переломился и показал, что заряжено шесть патронов. Уинстон высыпал патроны на стол, но их высыпалось пять и одна стреляная гильза. Он пошарил в саквояже в поисках еще патронов, но нашел только крошки и сушеного африканского таракана, который рассыпался от неосторожного прикосновения. Сам саквояж стал легче на килограмм и уже не производил впечатления безнадежно тяжелого.
8. Глава. Охота в основном не на оленя.
Аудиторы, которые работали с Джоном, оказались мужчиной и женщиной на вид лет около тридцати пяти. Роберт и Патрисия. Боб и Пат, как они просили себя называть. Уинстон уже знал, что американцы на взгляд англичанина выглядят моложе своего реального возраста лет на пять, а то и на десять. Но спрашивать про возраст не стал, это неприлично.
Американцы, родившиеся после середины века, как правило, возвышались над англичанами в среднем на полголовы и заметно превосходили их в объемах. К этому различию они относились так, будто сто восемьдесят и выше - привычный средний мужской рост, а англичане аномально мелкие для белого человека. Американки, кроме того, что превосходили англичанок ростом и весом, носили обувь на более высоких каблуках, что усиливало контраст. Не на шпильках, конечно, но на заметно более высоких.
Боб ходил везде в ковбойской шляпе, джинсах и остроносых сапогах со скошенным каблуком. Правда, не в джинсовой куртке, а все-таки в пиджаке. Непрерывно жевал резинку. В Эйрстрип Ван жевательную резинку не выпускали, поэтому на черном рынке она стоила до неприличия дорого. Наверное, этой резиной к сорока годам можно было неплохо накачать мышцы челюсти. Как у Боба.
Пат предпочитала деловые костюмы с юбкой чуть выше колена, небрежную прическу хвостом и минимум косметики. На американок с завистью смотрели министерские секретарши, все поголовно члены Внешней Партии, чей полет фантазии ограничивался ушиванием по фигуре синих комбинезонов.
Несмотря на то, что «Отдел доработки статистических прогнозов» официально не имел отношения к промышленности, работавшей на американский рынок, Мерфи всегда приставлял к аудиторам своих людей. Сотрудники отдела как бы почти официально назывались «гидами» и сопровождали аудиторов с утра до вечера. Люди, которых аудиторы проверяли, знали, что гиды представляют теневую экономику, и их задача обеспечить благоприятное завершение аудита.
От американского пирога отщипывал кусочки не только Мерфи и его подельники на местах. Как говорил Плезенс, там ворует вообще весь персонал, не исключая переворовывание украденного друг у друга. Все знали, какова задача гида, и все стелились ему под ноги, даже те, кто не знал, на кого конкретно работает гид.
Задача Уинстона состояла в том, чтобы организовывать работу американцев. Договариваться о визитах на проверяемые объекты и обеспечивать доставку дополнительных документов по требованию. И как можно быстрее докладывать Плезенсу обо всех действиях американцев. В ОДСП работал круглосуточный штаб по затыканию дырок.