Опасный вкус
Шрифт:
Почему бы не сейчас, когда Алекс сама тянет его за язык рассказать про вампиров?
Ему надо только начать. Дальше слово за слово и Алекс спросит его обо всем сама, обязательно догадается. Может быть не сейчас, но позже непременно вспомнит о деталях этого разговора.
Раф знает о чем она думает все это время. Более чем наверняка она раз за разом проигрывает в своих мыслях события этого дня, возвращается к ним и размышляет, как можно было бы все исправить.
Никак. Им повезло уйти целыми и невредимыми. Хотя, с Карен сталось бы убить кого-нибудь из малышни.
“Отвезешь
– Ты свободен от своей клятвы.”
Раф не может.
Только не сейчас.
Как он скажет ей это?
И когда?
Когда станет совсем худо? Когда не останется сил сдерживаться? Наверняка все станет совсем плохо у берегов Флориды.
“Как же быстро Карен все придумала! Так и не поверишь, что она ни о чем не подозревала. Отомстила ему в лучших традициях обиженной женщины: подстраховалась и обезопасила себя в духе самой злобной суки!”
Он только вздохнул, посмотрев на девушку рядом. Алекс не уснула, продолжает подносить сигарету к губам.
– Чем ты занимался в Хилтоне?
– она оглядывает его, тут же добавляя и покачивая головой одновременно: - На тебя смотреть больно, поразительно, что тебе совсем не холодно!
Вот то о чем он думал только что - Алекс размышляет, спрашивает и делает какие-то выводы. Правда, он не уверен что хочет отвечать конкретно на этот вопрос.
– Я сейчас вернусь.
Он поднимается и идет в рубку, чтобы достать из мешка сухую футболку. Он и для нее кое-что прихватил, только бы она не ходила в этом рванье. Две мужские куртки, найденные им в одном из пляжных домиков, оказались весьма кстати и совсем неважно кто их носил до этого. Не уверен, что парочка парней с фотографий станет возражать и особо переживать по этому поводу. Если судить по пыли на полках и мебели там уже давно никто не появлялся.
– Откуда этот интерес?
Он протягивает ей куртку, а Алекс жмет плечами. Он не видит ее глаз и не может понять: говорит ли она правду или лукавит и есть ли за этим вопросом еще что-то.
– Не знаю, я бы спросила тебя раньше, встречайся мы чаще. Зачем она отправила тебя к нам? Ты ведь не просто так появился у нас, правда? Что она хотела?
На эти вопросы он также предпочел бы не отвечать ей.
– Надевай. Один вопрос - один ответ. Потом ты топаешь спать в каюту у рубки.
Алекс снимает куртку, оставаясь в футболке с длинным рукавом. Ее аромат едва успевает коснуться носа, тут же подхваченный, укравшим его ветром. На последних словах она поднимает к нему бледное лицо.
– Ты же выбрал ее.
Он видит что она бледна и как сильно выделились темные круги под глазами. Раф вспоминает, как стучало ее сердце, и удивляется, почему она до сих пор на ногах, а не спит без задних ног.
– Пойдешь спать на диванчик в кают-компанию?
Да, он выбрал ту что ближе к входу и подальше от всех остальных по нескольким весьма тривиальным соображениям.
Запах.
Он не был уверен, что найдет на острове хоть что-то приличное из одежды за такое короткое время. Ему хотелось
– Я выбрал то место, дабы не убить всех запахом своего кошмарного одеколона, а не потому что люблю стеснять симпатичных девушек.
Глаза Алекс при слове “убить” ярко вспыхивают, но продолжение вызывает у нее слабую, но все-таки улыбку. Она опускает голову и бормочет себе под нос “скажешь тоже”, но вслух говорит другое :
– Спасибо.
– Она отправила меня за тобой.
– Он садится рядом, забирая у нее пачку сигарет и покручивая ее в руках.
– Ей нужен был кто-то, кто стал бы присматривать за детьми.
Она тянется, чтобы забрать их у него, но Раф качает головой. Ей хватит на сегодня. Не с таким коротким промежутком.
– Все равно кто. Я настаивал на том, чтобы это была женщина. Вы - мягкие, добрые, любите детей и стремитесь заботиться о них. Тогда я еще не знал тебя. Прости!
Алекс цокает, даже капюшон откидывает, чтобы взглянуть на него своим фирменным взглядом полным не то укора, не то удивления, не то улыбки.
– Кошмарное признание, Рафаэль! Просто признай это!
Она не смеется. Им сейчас обоим не до смеха. Тема совсем не располагает к шуткам и веселью.
– Есть такое, но ты ведь поняла о чем я.
Алекс кивает, вновь спрятавшись под теплый капюшон.
– Мне хотелось, чтобы хоть кто-то заботился о них. Я, к сожалению, этого сделать не мог.
– Почему?
Алекс тянет из его рук пачку, но Раф качает головой. Нет. С Джейком она может делать что хочет, а вот с ним - нет. Ему она нужна здоровой.
– Карен заметила...
– Он задумывается в очередной раз над тем, когда та только успела, - ...но может кто-то доложил ей об этом.
Кто мог это видеть? В какой момент он не смог натянуть на лицо маску полного безразличия? Но разве есть теперь хоть какая-то разница? Теперь ему не от кого ждать подлости.
– Карен, однажды заметив чью-нибудь слабость, - продолжает он спустя несколько мгновений, - обязательно пользовалась этим знанием и обращала его против него.
Так было со мной. Дети, не сказать что совсем не боялись меня, но все же перестали видеть во мне только лишь монстра. Я разговаривал с ними, старался внушить им, что все не так плохо и в любой страшной истории обязательно наступит светлый день... Нормальная еда, не только сладкое, витамины, лекарства, одежда - я приносил им это. Убеждал Карен, что нужно создать нормальные условия.
Его можно было обвинить в том, что он сгущает краски, но только Карен сначала утомлял детский плач и близкое присутствие, потом запах, потом вкус крови, что стала совсем другой, не такой как прежде.
Он молчит какое-то время, вспоминая тот хлев, подвал в котором до этого жили дети. Бараки в концентрационных лагерях были и то лучше.
Раф фокусирует взгляд на девушке. Хорошо что она не попала туда.
– Мне удалось убедить ее, но ближе к зиме. Когда осенью заболело сразу четверо. Это случилось уже после того, как я вернулся от вас.