Опасный

Семёнова Наталья

– Я… Но, блять, пацан реально мог оговорится, – уже не так уверенно оправдывался он под действием моего тяжёлого взгляда.

Сука, терпеть не могу, когда проявляют долбанную инициативу в разрез моим указаниям.

– Оговорился? – поднял я бровь.

– Нет, но…

– Но ты предпочёл испугать мальца, испугать его семью, которая может поднять панику и доставить нам ненужных хлопот, вместо того чтобы изредка подумать головой. Ничего не упустил?

– Я действовал мягко! – отставил он бокал

с бренди на стеклянную столешницу и откинулся на спинку сидения. – Поймал его в арке, присел на корточки, улыбнулся и спросил, не говорили ли его мама и бабушка о том, где сейчас его тётя. Даже не давил! Спросил, получил ответ и отпустил. Всё.

– Мальцу восемь лет – остальное он сам додумает. Но речь не об этом. Я хочу знать: ты и впредь собираешься проявлять инициативу или нам всё ещё по пути?

– Кот! – округлил он глаза и поддался в мою сторону, облокачиваясь на ноги и начиная нервно дергать одной из них. – Конечно по пути. Да, не учёл всех последствий… Но ведь могло сработать!

– Твою мать, – процедил я сквозь зубы, начиная по-настоящему злиться. – Озвучь: что ты должен был делать?

– Следить за домом, на глаза никому не попадаться, – скривившись, ответил он через силу.

– А ты что сделал?

– Вошёл в прямой контакт с объектом.

– И вот тут мне становится интересно, что конкретно тебе позволило думать, что ты в праве принимать собственные решения? Вроде, и указания я дал чёткие, и со слухом у тебя всё в порядке. Дохуя самостоятельный, Русь? Моё слово стало для тебя не столь веским? Или почувствовал себя наравне со мной из-за того, что мы раз-другой на пару прикончили бутылку бренди в антураже клуба?

– Я… – хлопал он глазами, бледнея на глазах. – Ничего такого… Ты ж знаешь… Я никогда…

– Знаю. Потому, такое в первый и последний раз. Проваливай, – отрезал я, отворачиваясь в сторону танцпола на первом ярусе, где девица в клетке своими соблазняющими движениями пыталась разгорячить публику.

Меня не трогало. И дело не в апатии, которая в последнее время частенько заваливала ко мне в гости из-за кучи свалившихся проблем, решение которых я никак не мог нащупать. Я всегда был равнодушен к подобного рода женщинам. То есть, когда было необходимо, я пользовался их доступностью, но скорее по инерции, нежели испытывая настоящий интерес.

Рустаму дважды повторять не пришлось, и я остался наедине со своими мыслями в ложе замшелого клуба, не менее замшелого городка. Выпил залпом всё, что осталось на дне стакана и прикурил сигарету. Слишком часто курю в последние дни. Надо завязывать.

Зачем я после каждой провальной наводки возвращаюсь сюда? В город, где она жила и в который не вернётся? Сам же сказал ей бежать как можно дальше, да и она сама умненькая девочка.

Чёрт, веснушка, никогда не прощу тебе твоего промаха. Никогда. Дай мне тебя только найти, и ты на собственной шкуре почувствуешь всю мою злость.

Я скрипнул зубами и с силой вдавил окурок в стеклянную

пепельницу. Твою мать! Где этот чертов выход из дерьма, что обложило меня по всем франтам?!

– Кот?.. – сразу же заткнулся вернувшийся Рустам, когда я бросил на него злой взгляд и теперь мялся, как баба, переступая с ноги на ногу.

– Ну? – рыкнул я, чтобы он, наконец, вытащил язык из задницы.

– Тут это, – покачал он телефоном в руке. – Есть наводка.

– Кто?

– Местный дилер из городка к югу отсюда. Говорит узнал её по фото.

Я поднялся и направился к лестнице, по пути бросив Рустаму:

– Координаты и контакт этого парня мне на телефон. Жду.

– Может, я с тобой?

– Сделаю вид, что не услышал.

***

Я припарковался у неприметной, дешёвой кафешки и вышел из машины. Осмотрелся – кроме здания кафе, никаких строений, лишь лес на километры по обе стороны от дороги. Уютное местечко. Незаметное.

Уже хотел набрать номер наводчика, но увидел несущуюся на высокой скорости машину, которая после крутого разворота, сопровождаемого визгом шин, припарковалась рядом. Из потрёпанной временем десятки выбрался парень, самодовольно давя лыбу на всё лицо.

Кретин.

– Почему не на месте? – холодно поинтересовался я.

– Дельце нарисовалось, – повёл он бровями и махнул рукой, предлагая следовать за ним: – Она внутри. Трудится с самого утра, как пчёлка.

Я скривился, чувствуя нарастающее раздражение, бьющее в виски, но всё-таки пошёл следом.

В кафе воняло фастфудом, хлоркой и дешёвым кофе. И мы оказались единственными посетителями. Удобно.

Что ж, веснушка, сейчас узнаем удастся ли тебе спастись и в этот раз. Если, этот придурок тебя не перепутал с кем-то похожим. А судя по его стеклянным глазам, такое имеет место быть. Видать, и сам крепко сидит на собственном товаре. Дважды кретин.

– Вон мой столик, – махнул торчок рукой к окну, а присаживаясь на стул, осмотрел зал, снова улыбаясь, как долбанный психопат: – Тут она, поди посуду мыть пошла. Я, конкретно, офигел, когда меня нелёгкая занесла сюда и я узнал девку! А она ещё улыбнулась, когда заказ принимала, и я такой: крындец, вот подвезло-то, точно, как на фотке. И такой: надо срочняк позвонить нужным людям, помочь, так сказать, своим, ведь отблагодарят по заслугам, добрые люди…

– Заткнись, – снова скривился я.

Грёбанный наркоша, благодарности он захотел…

Я буравил взглядом дверь в подсобку долгих десять минут и, наконец, перевёл глаза на парня, который уже заметно волновался, ёрзая на месте, и равнодушно поинтересовался:

– Ну и где она?

– Да здесь она, куда ей деться, – успокоил он себя и привстал, обращаясь, судя по всему, к повару: – Эй, Махмуд-Бахмуд, где твоя официантка?

– А? – поднял голову мужик за прилавком, отвлекаясь от нарезки овощей и озадаченно уставился на нас, словно только заметил.