Опера вызывали?!
Шрифт:
Я медленно провел ладонями по ее икрам, поднимаясь выше. Кончиками пальцев провел по внутренней стороне бедра, положил ладони ей на живот, медленно двигаясь к груди. Лиля дрожала, закатывала глаза и кусала губы, покорно позволяя мне делать с ней то, что я хотел.
Она не пряталась, не закрывалась, лишь отводила взгляд и стонала. Я медленно наклонился, прихватывая губами острый сосок. То всасывал, то нежно играл с острой вершинкой.
Лиля впилась пальчиками мне в волосы и откинула голову, выгибаясь вперед. Моя девочка.
Я поднялся выше, целуя шею, проводя
Цветочек приподняла бедра, потираясь о ткань джинсов. И я снова потерял ориентиры. Весь мир сузился до размеров кровати, где были только она и я.
— Раздевайся! — простонала она. — Женя, прошу, сними эти чертовы джинсы! Прямо сейчас!
— Маленький генеральный, — восхитился я.
Приподнялся, выполняя приказ, отбросил вещи на пол и прохрипел:
— Что дальше, Цветочек?
Она сглотнула, ее зрачки расширились, а Лиля приподнялась на локтях, голодно осматривая меня. Задержалась на моем члене, перевела взгляд на лицо и тихо попросила:
— Трахни меня. Пожалуйста.
Занавес!
Секунда, и я был в ней. Лиля стонала, прижавшись грудью к моей груди, ее пальчики царапали мои плечи, сильнее разжигая огонь.
А у меня планку сорвало. Не хватило надолго моей нежности. За три секунды секс превратился из нежного и расслабленного в животный. Я жестко вбивался в ее тело, слушая надсадные стоны, которые становились все громче.
Приподнялся, подхватил ее под колени, раскрывая для себя. Сам сгорал. Словно кожу заживо сняли, оставляя оголенным каждый нерв. И она своими стонами играла как на музыкальном инструменте, каждый задевала.
— Не останавливайся, — втягивая в себя воздух, попросила Лиля.
Я ускорил темп, не в силах отвести взгляд от ее лица. Такая красивая, когда кончает. Нереальная, неземная.
Я дождался первого облегченного вздоха и начал заново. Перевернул ее на живот, лег сам, притягивая Лилю к себе и укладывая на бок. Закинул ее ножку себе на бедро, положил ладонь на клитор и снова сошел с ума.
— Женя-а-а-а, — простонала она, — я…
— Тихо, маленькая, тихо, — зашептал я, снова почувствовав, как сокращались ее мышцы.
Отзывчивая, чувственная.
— Моя, — прорычал я, пробуя это слово кончиком языка.
Мне нравилось.
Мы сошли с ума вдвоем. Я не знал, сколько прошло времени. Не мог насытиться вкусом ее кожи. Хотелось впитать в себя ее стоны, навсегда пропитаться ее запахом и поставить на ней знак «МОЯ!» Вот прямо так, большими буквами.
Мы оба тяжело дышали. Тела покрылись испариной, сил двигаться почти не осталось. Лишь ноющая боль в мышцах напоминала о том, что я не умер и не очутился в раю.
Лилечка сонно зевнула, устроила головку у меня на плече, поерзала, устраиваясь удобнее, и сладко уснула.
Я лениво перебирал ее локоны, глядя в потолок. После такого секса очень хотелось покурить, и у меня даже где-то валялась пачка сигарет.
Я медленно поднялся, очень аккуратно переложил ее головку на подушку, накрыл тонкой простыней и завис.
Она спала как
Я закрыл дверь, чтобы не разбудить, остановился в центре гостиной и замотал головой, чувствуя, как губы разъезжаются в глупой улыбке.
— Мяу! — робко подал голос Паня, выглядывая из кухни.
— Признавайся, подглядывал? — усмехнулся я.
— М-р-р-р.
— Завидуй молча, — посоветовал я.
Быстро принял душ, обернул полотенце вокруг бедер, нашел сигареты, вышел на балкон, прикурил и с удовольствием затянулся.
Это был не конец. Наша проблема все еще торчала надоедливой и болючей занозой. Ее недоверие больно ранило, но я понимал ее чувства. Понимал и принимал. Знал, что сам виноват.
Ее штормило от собственных переживаний. Я видел, что Лиля хочет мне доверять. Видел в ее глазах огонь, в жестах и взглядах те же чувства, в которых сгорал я сам.
А значит, Громов, тебе придется совершить еще один подвиг во имя своего и ее счастья. Убедить пельмешку в том, что, кроме нее, тебе больше никто не нужен.
Не словами. Это бесполезно. Слова ничего не значили, это я знал точно.
Только дела и поступки. В моей груди вдруг обнаружилась нежность. Столько, что затопила с головой. Щемящая нежность, которую хотелось выплеснуть, окутать ею Цветочка, спрятать от всех сомнений мира.
Докурив сигарету, я затушил ее о перила, выбросил, вздохнул и вернулся к ней. Забрался под простыню и дал себе волю.
Прижав ее, спящую, к себе, я еще долго гладил ее плечи, волосы…
Пока сам не уснул.
Глава 45
Лиля
Я медленно открыла один глаз, зевнула, чувствуя на своем животе собственнически расположенную ладонь оперуполномоченного, и облегченно выдохнула — спит.
Чингачгук не знал усталости и не ведал пощады, словно решил побить все рекорды и получить как минимум генеральские погоны в особых, эротических подвидах войск. Стало понятно: когда он говорил, что я попала под оперативно-розыскное иго, Гений не шутил. И дань требовал, как и обещал — несколько раз в день, прерывая сие действие сном или уходом на работу.
Вчера днем, после нашего жаркого «разговора», он дважды будил меня, напоминая, что уходит на работу. Дважды! Потому что я, видите ли, была сонная и могла не запомнить. Потом он же вероломно залез в мой рюкзак, нашел мой выключенный телефон, включил и отправил на него три СМС, в котором еще раз напоминал, да…
Проснувшись, я около часа читала все, что он написал мне за пять дней. То плакала, то смеялась, то краснела, почесывая за ушком разомлевшего Оккупанта.
А потом Женя вернулся с работы, и все повторилось. Я умирала в его объятиях, возрождалась, и так по кругу. Уже перед Паней было стыдно, честное слово. Кот так смотрел на нас в перерывах на еду, что даже извиниться захотелось.