Операция «Анти-вуду»
Шрифт:
— Натико, я что, уже впала в маразм и путаю дни недели? Сегодня у нас что — выходной?
— Нет, среда, — улыбнулась Натэла из постели. Она сидела под одеялом, с толстой книгой на коленях.
— Почему ты тогда не спишь? Или я опять все забыла, и у вас уже каникулы? А… почему я тогда не играю Бабу-ягу на Кремлевской елке?! У меня же контракт!
— Бэбо, до каникул еще неделя, не беспокойся. — Натэла отложила книгу. — Скажи… как ты думаешь… магия существует?
Нино Вахтанговна перестала улыбаться. Присев на край постели внучки, мельком взглянула на обложку ее книги. Глаза у старой актрисы были еще достаточно острыми, и она без труда прочла название: «Магия вуду».
— Натико,
— Бэбо! — возмутилась Натэла. — Как ты можешь думать!..
— О-о-о, еще как могу! Я в твоем возрасте творила такое, что если бы мама с отцом хоть половину знали… вах! Натико, это в самом деле секта?!
— Ты всегда предполагаешь худшее!
— …и поэтому очень редко ошибаюсь! Девочка моя, или ты немедленно рассказываешь все — или я перенервничаю! И не смогу завтра играть спектакль! И меня уволят из театра как помешанную старуху, которая путает текст и не слышит реплик партнера! И мне придется зарабатывать на жизнь в гардеробе театра, выдавая номерки!!! Ты этого хочешь, дитя мое?!
— Не хочу, — вздохнув, ответила внучка. — Хорошо, слушай.
— …и как ты думаешь, это может быть на самом деле? — закончила свой рассказ Натэла. — Вся эта магия Мамы Бриджит? И билонго, и кровь на перьях? Что, если Тереза обратилась к колдунье? Или кто-то ее сглазил? Или заколдовал? Бабушка, почему ты молчишь?
Старая актриса молча смотрела в темное окно. Огонек лампы отражался в ее темных глазах.
— Не знаю, девочка моя, — наконец сказала она. — Дожив до моих лет, понимаешь, что на свете может быть абсолютно все. Если люди могут верить в Бога, почему бы им не верить в магию? Ведь если есть Бог — стало быть, и Дьявол где-то имеется? А от Дьявола до магии недалеко ходить…
Нино Вахтанговна умолкла, поправила колпачок лампы, мельком провела ладонью по волосам внучки. Подумав, произнесла:
— Знаешь, в Тбилиси, в Верийском квартале, где я выросла, у нас была соседка. Ее все звали безумная Маро. Она не так уж стара была… в молодости даже слыла красавицей. Но во время революции у нее убили всю семью, и она помешалась. Так вот — Маро удивительно ловко предсказывала будущее! И лечила детские болезни! Стоило какому-нибудь малышу в квартале чихнуть или пожаловаться на живот, как его мать уже свешивалась из окна во двор и кричала: «Маро! Зайди к нам!» Безумная Маро никогда не отказывалась. Приходила, помню, улыбалась, говорила: «Живи сто лет, что у тебя болит?» Клала свою руку на больное место… и через какое-то время боль уходила! Куда Маро потом пропала — я не знаю… да по молодости лет и не очень этим интересовалась. Но вот что я точно помню — она никогда не брала за свои услуги денег. Даже сердилась, когда ей предлагали. Сесть за стол, выпить вина никогда не отказывалась, но с собой ничего не уносила. Говорила: «Если я возьму — боль вернется». И, кажется, не было случая, чтобы безумная Маро не справилась. Но никого, кроме детей, она не лечила, говорила, что только дети безгрешны…
— Ты раньше мне никогда об этом не рассказывала, — задумчиво сказала Натэла. — Значит, такое все-таки бывает?
— Бывает… но очень редко, — вздохнула бабушка. — Как любые исключительные способности. Все, как у нас в театре: бездарностей — сколько угодно, и каждая во все горло о себе кричит. А подлинных талантов — счесть по пальцам! А когда я умру — вовсе никого не останется!
— А эта Мама Бриджит из Апрелевки — настоящая?
— Убеждена, что нет! — отрезала Нино Вахтанговна. — Судя по этой бумажонке, про которую ты рассказываешь… Кажется, там она предлагает любовный приворот?
— Да…
— Натико, я не знаю, существует ли такая магия или нет. Но привораживать к себе человека, который тебя не любит, — значит насиловать его волю, а это огромный грех! Никогда, никогда нельзя делать этого! И не важно — есть Бог, который накажет за это, или нет! Воля чужого человека — священна, и прикасаться к ней никто не имеет права!
— Да, я поняла, — тихо сказала Натэла. — Неужели… неужели Тереза сделала это?
— Не думаю. Обычно такие амулеты навязывают не на себя, а на того, кого хотят приворожить. Скорее всего, это в вашей Терезе кто-то был сильно заинтересован… Но, как хочешь, не верю я в магию, которая делает себе рекламу на таких дурацких бумажках! И берет за это бешеные деньги! Думаю, Натико, эта Мама Бриджит — обыкновенная шарлатанка! А рекламку Терезе могли просто сунуть в метро.
— А по-моему — слишком большое совпадение! — нахмурилась Натэла. — Посмотри сама: древняя африканская магия — Мама Бриджит — Тереза, которая до смерти испугалась, когда я заговорила о магии — билонго, Барон Самди… Все подтверждает версию о том, что здесь замешана макумба!
— Вот сколько раз я просила Резо — никогда не говори о делах при детях! — горестно заметила бабушка. — Мало того что сам пошел в оперативники, а я-то хотела, чтобы он стал оперным певцом! Так теперь еще и морочит голову дочке! Натэла, не вздумай собираться по отцовским стопам, ты будешь поступать в театральное!
— Ничего папа мне не морочит! А насчет театрального я еще ничего не решила! Бэбо… Скажи, а как бы можно было это все проверить?
— Вашу Маму Бриджит с рекламки? — старая актриса задумалась. — Что ж… Я, конечно, могу явиться к ней в Апрелевку и изобразить старую маразматичку, которой мерещатся инопланетяне в холодильнике. А может быть… Хм-м-м… Так! Как ты думаешь, у Гринбергов еще не спят? Мне срочно нужна их Соня!
— У нее завтра зачет по композиции, она не спит, готовится! — Натэла спрыгнула с кровати и схватила трубку телефона. — Звони, бэбо!
Офис колдуньи Мамы Бриджит располагался в тихом переулке подмосковного городка, в старом доме на первом этаже. В четверг, около пяти часов вечера, возле дома остановилась белая «Волга».
— Соня, Нино Вахтанговна, поосторожнее там! — предупредил сидящий за рулем Пашка. — Мало ли на что эта Мама Бриджит способна! Еще перетравит вас…
— Не беспокойся, мальчик, мы тоже не лыком шиты! — старая актриса величаво выбралась из машины. — Поезжай спокойно, помой машину! Если мы освободимся раньше, то позвоним и подождем тебя в кафе. Если что — я буду кричать! Не забудь, у меня сценическая постановка голоса, меня и в Москве будет слышно!
Дверь посетительницам открыла негритянка лет тридцати пяти в традиционном пестром платье и белом тюрбане на голове. Она была ослепительно хороша собой. Правильные, точеные черты темного лица, спокойный, прямой взгляд, гордо поднятая голова делали черную красавицу похожей на королеву. Соня и Нино Вахтанговна переглянулись. Это не была натурщица Аскольского.
— Добрый вечер. Вы по записи к госпоже Бриджит? — сильным, звучным голосом без всякого акцента спросила по-русски негритянка.
— Да, деточка… — испуганным, дрожащим голосом ответила Нино Вахтанговна. Для предстоящей операции она облачилась в старое пальто с вылезшим меховым воротником и мышиного цвета беретик. Образ довершали огромные очки со сломанной дужкой и потрепанная клеенчатая сумочка. — Мы как раз по записи… Звонили вчера и договаривались… Сонечка, ну что же ты опять плачешь, ты же обещала! Ну не надо, деточка, не надо, что о нас с тобой подумают… Ты хотела сюда прийти — и мы пришли, теперь все будет хорошо!