Операция «Анти-вуду»
Шрифт:
Аскольский потемнел, вполголоса выругался.
— А потом был спектакль, «Тереза Батиста»… И я сидела в зале, и видела, как великолепно танцует и играет моя девочка! И вдруг поняла, что больше не могу, что уже плачу… Вокруг сидели люди, на меня все смотрели. Я вышла из зала, посидела немного в фойе, собралась с духом… и ушла. Наутро я должна была улетать. Весь вечер Роза помогала мне укладывать вещи, осталась ночевать со мной, пообещала отвезти меня в аэропорт… — Мария повернулась к мужу и улыбнулась сквозь слезы. — А утром приехал ты. И никуда
— Где сейчас Сентейрос? — тихо спросила старая актриса.
— Не знаю, — отрывисто ответил Аскольский. — Наверное, у себя в Апрелевке. У меня нет никакого желания разговаривать с ней. У Марии, думаю, тоже.
— Как странно, что за целых десять лет она не сумела околдовать тебя, — шепотом сказала Мария. — Она ведь могла… и не спорь, я знаю! Она умеет делать такие вещи! И ты не был бы виноват, ты просто ничего не смог бы сделать с силой ориша…
— Думаю, меня хранила Мама Бриджит, — невесело улыбнувшись, заметил Аскольский. — И знаешь… я никогда не мог до конца поверить в то, что тебя нет.
— Вы будете заявлять в полицию, Вадим? — поинтересовался старый генерал. — Ведь то, что сделала с вашей семьей эта Сентейрос… это подсудное дело! Да еще галлюциногенное масло…
— В полицию? — усмехнулся Аскольский. — Полагаете, полиция захочет с этим связываться? Доказательств никаких нет, поддельные письма не сохранились. Даже если Роза угодит в тюрьму, то ненадолго, и…
— Я не хочу, чтобы она сидела в тюрьме, — сдавленно отозвалась Мария. — В конце концов, я здесь и счастлива — со своим мужем, со своей дочерью… А она?
— Да уж, не завидую ей… — пробормотала Нино Вахтанговна. — Убить десять лет жизни на то, чтобы завоевать мужчину, которому всегда было на тебя наплевать! Сломать жизнь ему, лучшей подруге, ни в чем не повинному ребенку… и все впустую! Она больше никому не нужна. И даже эти ее ориша ей не помогли.
— Ориша знают, кому помогать, — уверенно сказала Мария. — Они не терпят несправедливости. Особенно Мама Бриджит и ее муж. Как могла Роза об этом забыть? Она совсем ослепла от любви к тебе, Вадим…
— Это не любовь, — сердито возразил Аскольский. — Это… беспредельный эгоизм! И, кроме того, Мария…
— Ва-а-а-а-ах!!!!! — раздался вдруг яростный вопль из кухни. Послышался треск, грохот, звон — и в зал кубарем влетел взъерошенный Атаманов.
— Батон! Полундра! А-а-а, убивают! Игорь Петрович, спасите, атас!!!
— Я тебе говорила — отойди?! — загремело с порога, и в зал ворвалась Натэла с огромной поварешкой. — Я тебе говорила — не тронь?! Я тебе говорила — не для тебя одного?! Вах, ни стыда ни совести! Один — все — слопал!!! Вот пусть у тебя теперь заворот кишок будет вместо Нового года! И понос на все каникулы!
— Потому что вкусно было… — Атаманов спрятался за креслом генерала Полторецкого и оттуда с опаской покосился на Натэлину поварешку. — Игорь Петрович, она меня щас убьет!
— И буду трижды права, бэссовестный! — грозно провозгласила Натэла. — Бэбо, Игорь Петрович,
— Все, Атаман, ты попал, — чуть слышно заметила Полундра. — Натэлка, Натэлка, успокойся, он извиняется! Он больше не будет! Он же нечаянно!
— Нэ защищай, слышать нэ хочу! — бушевала Натэла. — Ты понимаешь, что у меня больше нэт ничего из фасоли?! И фасоли тоже больше нэт! И ее замачивать надо было вчера!!! Чудовище!!!
— Из фасоли?! — вдруг вскочила с дивана Мария, и все взгляды обратились к ней. — Caramba, какая же я глупая! Я же приготовила для вас фейжоаду [3] — и забыла ее в прихожей! Терезинья, принеси скорее!
Тереза метнулась в коридор. Вернулась, неся перед собой огромную кастрюлю, замотанную в полотенце. Полотенце развернули, и по залу поплыл восхитительный запах.
3
Фейжоада — бразильское блюдо из фасоли и разных сортов мяса.
— Самое любимое блюдо в Бразилии! — объяснила Мария. — Конечно, в Байе я бы приготовила это лучше. Здесь половины ингредиентов было просто не найти, я обегала все супермаркеты! Но есть, я надеюсь, можно! Пожалуйста, попробуй первая!
Натэла, к которой она обратилась, опустила поварешку и, демонстративно не глядя на притихшего Серегу, прошествовала к столу. Зачерпнув еще дымящуюся фейжоаду, она поднесла ее ко рту — и расплылась в улыбке.
— О-о-о… Мария Эрнандовна… какое чудо! Это лучше, чем мое лобио, честное слово! Вы мне оставите рецепт?!
— С удовольствием! Я уверена, ты сделаешь еще лучше меня! И, как видишь, она с фасолью! Теперь ты простишь своего друга? Не нужно ссориться перед Новым годом, это может рассердить ориша!
— Золотые слова! — поспешно вставила Полундра. Атаманов, покосившись на нее, осторожно полез было из-за кресла, но ладонь генерала Полторецкого шлепнула его по затылку:
— Сиди пока… чудовище. Пусть она хоть поварешку выпустит из рук! Это же тяжелое оружие ближнего боя! Что за манера у современных молодых людей нестись навстречу паровозу?!
Через полчаса муж и жена Аскольские собрались уходить. Времени у них было в обрез на то, чтобы приехать домой к полуночи. Провожать их до машины вывалили во двор всей толпой, Полундра предусмотрительно прихватила бенгальские огни, а Атаманов с Батоном — петарды, и «Ауди» Аскольского уезжала со двора под оглушительный салют.
— Какая потрясающе красивая пара… — вздохнула бабушка Нинико, провожая взглядом исчезающую в снежной пыли «Ауди». — И как замечательно, что все закончилось так… Страшно подумать, опоздай мы на полдня — и Мария улетела бы в Бразилию!