Операция "Бешеные лошади"
Шрифт:
— Больше тянуть с отправкой категорически нельзя. Время уходит и можно упустить сезон. А это какие же деньги!
— Согласен, — одобрительно кивнул головой профессор. — Тем более что оттуда, от нашего барона недавно получены вести. И теперь совершенно ясно, что без Сидора там на месте никак не обойтись. К сожалению, более лёгкий путь с шантажом нынешнего герцога не прошёл. Твёрдый малый оказался, проще говоря — кремень.
Профессор, обвёл всех присутствующих безнадёжным взглядом и с сожалением развёл руками в разные стороны, показывая всю пустоту затраченных усилий.
То,
Не выдержав в конце концов недоговоренностей, Сидор как-то утром в лоб спросил об этом профессора. На что и получил соответствующий прямой ответ. Тоже в лоб!
Если выкинуть из него все матерные слова, которые тот вставил в небольшое предложение, то суть его сводилась к следующему.
— Ж…па полная!
И это была бы самая мягкая формулировка всего того, что он наговорил Сидору на его вполне невинный вопрос.
Кончилось всё тем, что Сидор, чувствуя что уже достаточно поправился и его уже не шатает от малейшего ветерка, решительно настоял на том, чтобы ему дали возможность взглянуть на месте хоть одним глазком.
В сопровождающие ему набился атаман, как знающего проблему что называется изнутри. Поскольку с того дня как Сидор заболел, он практически один руководил строительством их торгового причала в заливе, не вылезал из водолазного костюма и по ходу разбирался со всеми возникающими проблемами.
Поэтому, заскочив рано с утра за Сидором, он погрузил ещё довольно слабого и быстро устающего Сидора в банковскую коляску Маши на мягких рессорах, в которой бы его не растрясло, и они вдвоём направились в старый речной порт, к своему новому причалу.
Стоило им только выехать за ворота как Сидор не утерпел. Главный вопрос, требующий в отношениях с Пашей прояснения так до сих пор обговорен и не был. Не было практически никакой возможности к тому чтобы спокойно его обсудить.
Поговорить, уединиться в землянке было невозможно. Постоянно рядом крутится кто-то чужой. То ящерам что-то надо, то к профессору приходят какие-то клиенты, то Пашины ушкуйники за чем-то нет, нет да и заявятся к Сидору. Обстановка была совершенно не деловая. Никакого уединения.
— А теперь, когда никого чужого рядом нет — давай рассказывай.
Сидор с удобством откинувшись на мыгкую спинку коляски, настроился слушать.
— Плохо, — поморщился не оборачиваясь к нему Паша. — Всё плохо. Попытка выявить провокатора — провалилась. Ни твоя афёра с мытом и углублением русла реки, ни моя с поыткой пограбить пограничную деревеньку — не удалась. Ясно только одно. Кто-то стучит. Причём и городским властям и амазонкам. Но вот кто? Неясно. Одни или несколько — неясно. Как происходит передача информации — неясно.
— Наблюдение за моей бандой ничего не дало.
— Боюсь, пока не выявим говоруна, соваться на рудник опасно. Спалимся.
— Тогда что? Остаются только лошади?
— Выходит что так, — нехотя согласился с ним атаман. — Почему я и поднял этот вопрос на последней встрече. Профессор того же мнения.
— Что это?
Сидор невольно встрепенулся, вслушиваясь в невнятный гул, донёсшийся до него как только они оказались в районе современного порта.
Широко открытыми глазами ни неверяще смотрел на это, как раньше считалось торговое сердце города.
Теперь это больше напоминало не деловой торговый центр, а развороченный лесной муравейник с озлобленными, страшно злыми, снующими вокруг муравьями. И над всем портом висел буквально физически ощутимый густой слой мата, которым последние дни тут только и разговаривали.
— Это последствия углубления русла реки и очистки этой части портового залива, — с кислым видом, нехотя уточнил атаман. — Все строятся и перестраиваются.
— Как только углубили речное дно на Каменке, так уровень воды в заливе у стен города упал. Упал серьёзно, метра на полтора, на два. Никто даже в теоретическую возможность подобного первоначально не верил, в отличие от тебя, — кисло усмехнулся он, — но все столкнулись с последствиями. — Паша привычно поморщился. — Ох и крыли же тебя, Сидор, матом, — восхищённо помотал он головой из стороны в сторону. — Хорошо что тебя там не было и ты этого не слышал.
— Теперь все причалы, что были ранее на мелководье, в частности практически все рыболовецкие, оказались полностью на суше. Береговая линия залива сократилась. Причём довольно существенно. Так что некоторые владельцы собственных причалов оказались в буквальном смысле без места.
— Как ты понимаешь, любви к нам с их стороны, это не прибавило.
— Зато ящеры довольны…, - мрачно проговорил атаман. — Получили массу работы по устройству новых причалов. Они в ходе работ на реке показали на что способны и теперь кроме них на эти работы никого не нанимают. Довольные…, - недовольно покачал он головой, как будто это лично в его карман залезли.
— А в порту теперь и по всей реке идёт активный передел границ. От города и до самого устья, до самой Рвицы, — кивнул он на кипящее вокруг людское море. — Хорошо, что хоть до крови дело не дошло.
Сидор невольно поймал себя на том, что бессознательно поёживается. Первые мгновения не понимая откуда это странное чувство, после слов Паши он как-то сразу понял, что это он ловит на себе чьи-то злые, раздражённые взгляды.
— Ага! — мрачно хмыкнул атман, заметив нервное подёргивание плеч Сидора. — Вот и мы все теперь так поёживаемся. А в порт сюда никто из наших больше не суётся. Могут и бревно на ногу уронить, а то и вообще — на голову.
— Что? Всё так плохо?
— Хуже даже чем ты себе можешь представить.
— Тут, ещё сразу после того как ты заболел, к нам поначалу многие приходили. Смотрели как мы вместе с мишками работаем. Удивлялись всё. Смеялись, шутили. Смотрели как на диковинку или как на дураков.
— Теперь больше никто не приходит и не шутит, — мрачно уточнил он. — И как на дураков больше не смотрят. Смотрят как на врагов. Мы превратились в нечто вроде париев древней Индии. А то и ещё во что похуже. В прокажённых, к примеру.