Операция «Дозор»
Шрифт:
— Позвольте мне…
Полторасыч вскинул брови: что со старушкой?
Меланья Фаддеевна была самой старшей по возрасту среди сотрудников лагеря. Ребятишки, забывая ее редкое имя-отчество, называли ее бабушкой: она аж до революции родилась!.. Целыми днями сидела она в камере хранения, выдавала пионерам их вещи, шила костюмы к концертам и смотрам, чинила одежду детям и взрослым, разучивала с малышами старые песни.
Меланья Фаддеевна отобрала у Полторасыча палочки, подергала ремень на барабане — крепок ли? — и перекинула через плечо. Приладила барабан перед собой, бережно погладила
Преодолевая удушье, барабан зарокотал. Он запел и призывно и востороженно загрохотал, будто вел за собой сотни пионеров в рядах и будто ему подпевали золотые горны!
Со всех сторон сбегались к камере хранения мальчишки и девчонки. Самые азартные лезли на веранду, висели на перилах, толпились на ступенях.
Меланья Фаддеевна вскинула голову, на худых щеках ее появился румянец, а глаза за стеклами больших очков были сосредоточенными и грустными. Она не сразу обратила внимание на ребятишек и играла марш. И вдруг, заметив, что публики хоть отбавляй, смутилась, опустила руки с палочками.
— Играйте!.. Еще играйте! — просили ребятишки.
— Извините, — Меланья Фаддеевна сняла барабан и положила на стол. — Извините, у меня — дела…
Только хотела уйти в свою камеру хранения, как прибежала старшая пионервожатая Василиса Максимовна:
— Что здесь происходит?
— Да вот, — Меланья Фаддеевна беспокойно заморгала.
— Имущество перед списанием обследуем, — сказал Полторасыч, раскидывая кучу и извлекая из нее пробитые барабаны и помятые горны.
— Это здорово! — радовалась Василиса Максимовна. — Научите меня барабанить!
— Сразу этому не научишь, — наставительно промолвила Меланья Фаддеевна.
— Так-так! — Василиса Максимовна прижала указательный палец к губам: дескать, помалкивай и думай.
Все вокруг ждали, что решит старшая пионервожатая.
— Так вот! — Василиса Максимовна рубанула воздух рукой. — Выявим ребят, которые уже умеют играть. Отберем тех, кто желает научиться. Организуем школу юных барабанщиков. Вас, Меланья Фаддеевна, назначим директором и старшим преподавателем школы… Первый выпуск учащихся — завтра, перед костром пионерского мужества…
— Да разве до завтра успеешь? — засомневалась Меланья Фаддеевна.
— Маловат срок, — сожалеюще покачал головой Полторасыч. — Что бы раньше спохватиться?
— Больше времени все равно нет и взять негде… Надо успеть! — оказала Василиса Максимовна. Так сказала, что ни Меланья Фаддеевна, ни Полторасыч возражать не стали, дружно ответили:
— Сделаем!
— Все барабаны — в дело. И старые, и те, что в пионерской комнате. Пришедшие в негодность — починить. Сколько удастся, прикупить сегодня же, — отдала Василиса Максимовна последние распоряжения и умчалась: работы у нее хватало.
— Можно мы этот барабан в свой отряд возьмем? — попросил Пантелей.
Полторасыч разрешил, а Меланья Фаддеевна забрала его на некоторое время — дырку заделать, кожу натянуть.
— А как насчет шнура? — вспомнил Валерий Васильевич.
— Сейчас получите, что с вами поделаешь, — оказал Полторасыч и пошел в кладовку
Конец этого дня и первая половина следующего были самыми шумными за всю историю пионерских лагерей на Черноморском и других побережьях. Школа юных барабанщиков работала почти без перерывов. В ней открылся и второй класс — юных трубачей, с которыми занимался бородатый плаврук Эммануил Османович. Вступительные экзамены были короткими и строгими — от желающих поступить в школу отбоя не было. На уроках ни минуты не теряли даром. И ни на минуту не могла возвратиться в лагерь тишина, отгоняемая стуком барабанов и пением горнов.
К начальнику лагеря пошли жалобщики: от грохота и рева житья нет. Доктор потрясал нормами допустимого шума. Получалось, что в лагере доза шума — смертельная. Повар, садовник и сторож грозились уволиться с работы. Начальник лагеря не знал, как поступить: с одной стороны, нельзя не посочувствовать людям, с другой — какой же это пионерский лагерь будет, если запретить бить в барабаны и дуть в горны? Впрочем, если бы он и решился запретить, ничего у него не вышло бы: стихию приказом не остановишь.
В пику жалобщикам Эммануил Османович бросил клич: «Бей в барабан и не бойся!» И ребята били в барабаны и дудели на горнах. Ни в одной школе не было таких старательных, преданных и неутомимых учеников, как в школе Меланьи Фаддеевны!
Старшая пионервожатая Василиса Максимовна и культурница Лионела Карповна срочно переделали сценарий предстоящего сбора и костра: убрали партию аккордеона, всюду ввели барабаны и горны.
Больше всего выгадал толстый аккордеонист Толик — ему оставалось сыграть всего-навсего одну песню, которую на сборе споет вся дружина, и несколько танцев. И наперед у него намечалось резкое уменьшение нагрузки — от его услуг отказывались всюду: мол, у нас тут не дом отдыха, а пионерский лагерь! Бей в барабан и не бойся!
Печалился Бастик Дзяк. Ему сказали, что попробуют принять в школу юных барабанщиков с испытательным сроком, но только после сбора. Бастик приходил на занятия и обездоленно сидел рядом с Пантелеем.
6
Все в природе менялось так картинно и торжественно, будто природа была не сама по себе, а тоже участвовала в пионерском сборе, тоже получила роль по сценарию и старалась оправдать доверие совета дружины.
Солнце погрузилось в оранжевую пучину на горизонте, и море стало остывать и синеть, как металл, вынутый из огня. Вблизи берега заклубился туман, похожий на бурый дым.
В небе рваными островами стояли облака, по краям холодно подсвеченные луной. В фиолетовых проливах поблескивали и подрагивали мелкие робкие звезды.
Деревья и кусты вокруг дружинной линейки как бы всплыли и повисли в неясном сумраке.
И зарокотали барабаны, и запели горны, и знаменная группа появилась там, где деревья расступились, образуя неширокий проход на линейку. Оттуда прямая дорожка нацелилась на флагшток. Среди высоких цветов до поры таились наземные светильники. Увидав знамя, они вспыхнули.