Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки
Шрифт:
— О, нет! — воскликнул Картер с горечью. — Иначе я был бы самым успешным из всех.
Пока «Семь Хаторов» причаливала к берегу, а почтовый пароход приближался с громким плеском и шумом, перед отелем «Зимний дворец» закипела жизнь. Носильщики с тележками сновали в толпе, продавцы чая и лимонада предлагали напитки, а все повозки, как по команде, съехались со всего Луксора к пристани. Оборванные нищие дети, протягивающие к иностранцам руки в просящем жесте, одетые в черное матери с привязанными за спинами детьми, темнокожие уличные девки, подзывающие мужчин прищелкиванием языка,
— Смотрите, — сказал Картер, повернувшись к миссис Шелли, — это Египет, это жизнь. Быть может, вы не поймете, но я бы уже не смог встать в очередь на Оксфордской улице и терпеливо ждать экипаж. Я бы, наверное, умер. Двадцать лет я живу в этой стране, и мне необходимы крик, суета и запах верблюжьего навоза. Конечно, Темза — река более благородная, но что она по сравнению с Нилом! Разве это — не самый завораживающий поток на свете, дикий и ленивый, бурный и в то же время кроткий, одновременно клоака и волшебный пляж? Эту страну можно либо любить, либо ненавидеть. И я люблю ее.
Потрясающе увлекательно было наблюдать, как этот сухой, почти чопорный человек внезапно увлекся, и Шелли в чем-то могли понять его: страна и ее жители на каждого производили впечатление, а Европа и Великобритания, как казалось сейчас, находились на другом краю света.
— Вы в курсе, — спросил внезапно Шелли, — что его величество умер?
Картер засмеялся:
— Не думайте, что мы живем на другой планете! Дважды в неделю приходит почтовый пароход из Каира и привозит новейшие газеты со всего мира. Слава его величеству, королю Георгу Пятому. — В речи Картера прозвучала ирония, свидетельствовавшая о его немонархических взглядах.
— В Европе настали неспокойные времена, — заметил профессор, — и никто не знает, как Германия отреагирует на наш союз с Францией.
— Скорее всего, так же негативно, как и Египет, — ответил Картер. — Договоренность между Францией и Великобританией передать Марокко французам, а Египет — англичанам была воспринята здесь как закулисный, грязный договор и только подогрела нацистские настроения. Думаю, новое восстание — лишь вопрос времени, как это было при Араби-паше. Убийство премьер-министра Бутроса-паши Гали в начале года можно рассматривать как одно из предвестий. Он пал жертвой нацизма египтян.
— Но в Каире наш генеральный консул, он контролирует Египет!
— Быть может, при лорде Кромере так и было, — засмеялся Картер, — но с того момента, как этот пост занял сэр Элдон Горст, в стране царит хаос.
— Сэр Элдон — тяжело больной человек.
— Это известно и вызывает сожаление; но, между нами, у Горста нет ни авторитета Кромера, ни влияния, необходимого, чтобы успокоить возникающие в стране противоречия. Вдумайтесь: еще несколько лет назад в Египте царила власть кнута. С помощью плети взимались налоги. Официально использование кнута запрещено, но в отдаленных местностях с бедным населением, не решающимся обратиться с жалобой, служащие по-прежнему его используют.
— Необходимо предать такие случаи огласке! — вскричал профессор Шелли возмущенно, и его супруга, слушавшая затаив дыхание, согласно кивнула.
— Предать огласке? Зачем? Эти случаи известны всем, многие даже считают, что запрещение использования кнута было ошибкой. Некоторые усмотрели в этом проявление слабости правительства. Мудиры, губернаторы провинций, и их полицейские потеряли авторитет, постоянно растет преступность, количество уплачиваемых налогов с тех пор, как их уплата перестала быть принудительной, упало до минимума. Тот, кто хочет править это страной, должен быть силен, как слон, упрям, как носорог, и чувствителен, как ящерица.
— И ни одним из этих качеств сэр Элдон не обладает?
Картер пожал плечами и потянулся, вывернув ладони наружу.
— Как я уже сказал, это не Кромер. Британский консул не правит страной, а помогает ей. О лорде Кромере рассказывают безумные истории. Он протестовал против увольнения английского кучера кедивов, заступился за мужчину из семьи кедива, когда жена ежедневно била его туфлей по губам, помог юному британскому офицеру, обманутому во время игры в карты, и девушке-рабыне, желавшей выйти замуж. Все это — дела, никак не связанные с его постом, но для Кромера не было препятствий. И он заслужил этим симпатию со стороны многих.
— А кедив Аббас Хильми?
— Вице-король Египта при Кромере и нынешний — два разных человека, несмотря на одно имя. Когда Аббас Хильми около двадцати лет назад взошел на трон, он был еще юношей; он только что окончил Военную академию в Вене и ни в чем не мог соперничать с опытным генеральным консулом лордом Кромером. Но ситуация с годами изменилась. Теперь генеральный консул в подметки не годится кедиву. В любом случае, между ними очень напряженные отношения.
— У меня такое впечатление, — сказал профессор Шелли, — что нас, англичан, не слишком любят в этой стране.
— Вы абсолютно правы; но речь идет обо всех иностранцах, а не только о подданных его величества. Это нужно осознавать — для иностранцев существует отдельный закон, полиция не имеет права войти в их дом, а что более всего вызывает зависть — они не платят налогов. Посмотрите на корабли, на прекрасные яхты и парусники и посмотрите на флаги на них. Американские, британские, немецкие, итальянские флаги — но ни одного египетского.
— Действительно. Но в чем причина?
— Очень просто: египетского флага не существует. И корабли здесь облагаются очень высокими налогами; иностранцам же их платить не приходится.
— Понимаю.
— И тем не менее, будучи иностранцем, вы не сможете разбогатеть здесь. — Говард Картер опер голову на руки. — Иногда я действительно не знаю, на что буду жить следующий месяц. Я работал уже на всех возможных хозяев, на Фонд, на Управление археологии, на Дэвиса, американского медного магната, теперь на Карнарвона.
После долгой паузы Шелли произнес:
— У вас не лучшие отношения с лордом Карнарвоном?
— Кто это сказал? — вскинул брови Картер.
— Карнарвон.