Операция «Хаос»
Шрифт:
Мне пришло в голову, как нужно действовать. Не знаю причин этого, недоступного волчьему мозгу озарения. Видимо, повинуясь инстинкту, я передней лапой щелкнул выключатель на моем фонарике. Голубые огни, горевшие в помещении, не мешали моему превращению в человека. Кинувшись обратно в ризницу, я схватил стихирь и натянул его через голову. Он оказался мне почти до пят. Ноги оставались голыми, но, может быть, этого никто не заметит…
Поднявшись за рекордное время на возвышение, где пел хор, я остановился в арке входа, чтобы оценить ситуацию.
Мужчины и женщины были сгруппированы по голосам. У каждого или каждой — в руках были сборники гимнов. Несколько таких книжек лежало на столе. Вид отсюда вниз, на алтарь, и вверх, на купол, был потрясающий. Я не стал тратить зря мгновения.
Выбрал себе группу, взял книжку и торжественно двинулся вперед.
Мне не удалось бы выйти сухим из воды, будь вокруг нормальная обстановка. Хористы были слишком возбуждены, их внимание было приковано к суматохе, что бурлила внизу.
Мелодия неуверенно прыгала, сбиваясь. Я нашел себе место на краю группы баритонов, открыл сборник на той же странице, что и сосед.
— Хейноус халиат аоура мериден слисьон, — пел сосед.
Лучше будет, сели начну издавать такие же звуки.
Неприятность была в том, что предварительно я не участвовал в репетициях, которые проводились мирянами. Я не мог даже правильно произнести большинства слов и заботился только о том, чтобы не очень выпадать из тона. Сосед искоса взглянул на меня. Это был осанистый, дружелюбный на вид священник.
Должно быть, подумал он, что имея такое странное устройство ротовой полости, мне не следовало бы становиться рядом. Я одарил его слабой улыбкой.
— Тхеатис эталетам тетес абеска русар, — подчеркнуто интонируя, пропел сосед.
Я ухватился за первую же попавшуюся мелодию, имеющую сходство с той, что напевал сосед. Уставившись в книжку, я как можно неразборчиво начал:
"А ПЕРЕД СМЕРТЬЮ МОРЯК СКАЗАЛ МНЕ:
НЕ ЗНАЮ, МОЖЕТ БЫТЬ, УБЛЮДОК МНЕ СОЛГАЛ"
В общем контрапункте это сошло под прикрытием поднявшегося внизу шума. Критик отвел взгляд.
Так и продолжаем — он гимн, я — «Большое красное колесо».
Полагаю, что за проведенный здесь час, мне должны проститься многие грехи. Час, решил я, как раз не вызывающее подозрение время, которое может провести здесь певец-мирянин. А тем временем — руки на макушке, и взгляд украдкой — я пристально следил, как продвигается охота за мной.
Обширные размеры и запутанная планировка кафедрального собора, здорово сыграли мне на руку. Я мог находиться, где угодно. Разумеется, при поисках было пущено в ход колдовство. Но у колдунов было мало зацепок, помимо того, что рассказал обо мне Мармидон. Я был под защитой чар одной из лучших ведьм Гильдии, Джинни. Перед моим уходом она сделала все, что только от нее зависело. Выследить меня было бы даже не таким простым делом для тех существ, которых могли позвать на помощь наиболее могущественные Адепты.
Но, долго я выжидать не мог. Если я вскоре не выберусь отсюда, я мертв. Или со мной случиться нечто худшее смерти.
А какой-то частью своего сознания я радовался. Видите ли, опасность мобилизовала мои силы. Отчаяние, порожденное встречей с исчадием ада — там, в подземелье, — исчезло полностью. Главное — я жив, и я сделал все, что только способен. Я убью каждого, кто встанет между мною и моими любимыми!
Через некоторое время главный вход опять открыли. Хотя и под присмотром монахов. Я придумал план, как обвести их вокруг пальца.
Выбравшись из хора и сняв стихирь, я снова превратился в волка. В северном коридоре снова стало пустынно. Повезло иоаннитам, которые могли бы там мне встретиться. Конечно, они выставили охрану у каждой двери… и после этого их страсть к охоте охладела. Конечно, поиски продолжались, но уже без шума: спокойно и методично, не дискредитируя религиозную атмосферу собора. Мне удалось не попасться на глаза поисковиков, ведь у меня были органы чувств волка. И я сам искал окно.
На нижних этажах, либо в комнатах кто-то был, либо в комнаты были заперты. я поднялся на шестой этаж. Здесь веяло такой враждой, что я едва мог вытерпеть. Но я нашел то, что искал: выходящее наружу окно в коридоре. Я прыгнул (просто ли я решился, или мне помогло отчаяние). Разбившееся стекло оставило на моей шкуре глубокие раны. Но эта боль была ничто по сравнению с болью, когда я грохнулся на бетонную площадку.
Но я был волком, и повреждения не были смертельными. И калекой на всю жизнь я от них тоже не стану. Оставшееся от меня кровавое месиво зашевелилось, вновь стало единым целым.
Вокруг меня все было залито кровью (не подвергшейся регенерации). Я чувствовал слабость и головокружение.
Ничего, хорошее питание, и все будет в порядке.
В небе еще мерцали звезды. Видно было плохо. И, конечно, привратники в воротах уже оповещены. Им известно многое, а может быть, и все. Руководители иоаннитов очень хотели как можно скорее справиться с этим очень хлопотным делом.
Зубами я содрал остатки одежды. Оставил только фонарик — его хорошо скрывали складки шерсти вокруг шеи, и потрусил к воротам, через которые вошел в собор.
— Здравствуй, песик! — приветствовал меня юный привратник. — Откуда ты взялся?
Я покорно потерпел ласку его руки на своем загривке, и смылся…
В окутанной тьмой деловой части Силоама, я совершил новое преступление. Проник сквозь еще одно окно, на этот раз — в задней части бакалейного магазина. Позднее я смогу компенсировать ущерб владельцу. «От неизвестного». Я нашел несколько футов бифштексов и съел все это. Но главное — мне нужно было какое-то транспортное средство. превратившись в человека, я обнаружил, что у меня нет ни одного цента. более того, я абсолютно гол. Мне пришлось позвонить Барни.
— Прилетай и забери меня, — сказал я. — Буду, обернувшись волком, ждать тебя где-нибудь в одном из этих мест… — я назвал ему примерно с полдюжины, на тот случай, если охота на меня не ограничится стенами собора.
— Что случилось с моей метлой? — тревожно спросил Барни.
— Оставил ее на месте парковки. Сможешь завтра заявить свои права на нее.
— Сгораю от нетерпения услышать от тебя о твоих похождениях…
— Ну, могу сказать тебе, это была и ночка!..