Операция "Изольда"
Шрифт:
— Мне очень жаль, но вам, товарищи, придется умереть. И вы должны поблагодарить меня за легкую смерть, — и он одновременно сжал пальцы. Оба полярника разом побледнели, замерли, задыхаясь и хватая ртом воздух, словно рыбы. А потом барон крутанул кистями рук, и его противники упали замертво.
И тут с бароном произошла страшная перемена. Только что он был настоящим злым гением — непобедимым убийцей, а теперь в одно мгновение превратился в старика. Плечи его поникли, он тяжело вздохнул и рухнул в свое кресло.
— За… зачем вы э… это сделали? — с трудом выдавила из себя
Григорий Арсеньевич повернулся в ее сторону.
— Я спас их там, в городе Ктулху, а теперь забрал их жизни… — потом, махнув рукой, словно и сам понимал, что его слова пустое, тяжело вздохнул. — Еще один грех на моей совести… Но по-другому нельзя. Там, — он кивнул головой в сторону немецкой субмарины, — я не смог бы их защитить. А смерть в застенках гестапо…
— Но они могли остаться там… внизу…
— Моя дорогая Катерина, ты, кажется, забыла, что там мы были всего лишь заложниками, и в случае нашего побега их смерть была бы ужасной, много хуже… — и барон замолчал, так и не закончив фразы. А потом, через некоторое время, продолжал: — Спящий сказал, что мы нужны тут.
— Но ведь он мог помиловать их?
— Нет, — покачал головой Григорий Арсеньевич. — Плох тот бог, который отменяет свои же приказы. Ведь если он Всемогущий, то должен знать, что случится в будущем, а если он отменяет свой приказ, то фактически сознается в собственной ошибке, а значит, он не Всезнающий и не Всемогущий. Так что эти парни погибли бы при любом раскладе.
Очередная волна накатила и отпрянула, и моторная лодка почти ткнулась в «люк» прозрачного шара.
— Эй!
На носу моторной лодки стоял немецкий офицер с канатом в руке. Коренастый, в черной эсэсовской форме, он ничуть не напоминал ангела-спасителя.
Григорий Арсеньевич схватил Катерину за руку.
— А теперь, моя милая, нам нужно торопиться. Я бы не хотел, чтобы эта лодочка досталась фашистам.
Сделав два шага, барон оказался возле люка.
Немец показал, что хочет перебросить барону канат, но тот отрицательно покачал головой. Потом неожиданно схватил Катерину за талию и буквально швырнул ее в объятия фашиста. Та и охнуть не успела. Следом за девушкой последовал брезентовый мешок полярников. Но сам барон чуть замешкался.
И тут накатившая волна отнесла в сторону моторную лодку. Усадив Катерину на дно, немец отдал приказ матросам. Те тут же спустили весла на воду.
Григорий Арсеньевич в ожидании окончания их маневра застыл на краю люка. Как только лодка оказалась на расстоянии прыжка, он незаметно выпустил из пальцев какой-то округлый предмет и прыгнул в немецкую моторку. Его «прицел» оказался не таким уж точным. Со всего маха барон рухнул в ледяную воду, однако в последний миг успел ухватиться за борт моторки. Матросы, побросав весла, тут же пришли ему на помощь. Несколько мгновений, и Григорий Арсеньевич уже был на борту, ежась от ударов ледяного ветра.
Немецкий офицер шагнул ему навстречу, протянув руку. Невысокий, среднего возраста, с открытым взглядом, гитлеровскими усиками и большими
— Рад встрече с вами. Очень наслышан… — на русском языке он говорил почти без акцента.
Григорий Арсеньевич поморщился.
И в этот миг за спиной у него громыхнуло. Барон качнулся, едва не сброшенный за борт ударной волной. Лодки слуг Ктулху больше не существовало. Несколько мгновений немецкий офицер смотрел на то место, где только что покачивалось удивительное подводное судно, а потом снова повернулся к барону Фредериксу:
— Разрешите представиться, бригаденфюрер СС Карл Вилигут…
Глава 1
Монастырь, архив и командарм
Ельск. Август 1941
Я вам мозги не пудрю — уже не тот завод.
В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
За что мне эта злая, нелепая стезя?
Не то чтобы не знаю — рассказывать нельзя.
В. Высоцкий. «Тот, который не стрелял»
Василий поднес к глазам бинокль и вновь принялся разглядывать забитую беженцами переправу. Телеги, пара грузовиков и люди с поклажей образовали пробку. Молодой сержант метался туда-сюда, пытаясь навести порядок, но его никто не слушал. Поморщившись, Василий попытался представить, какой там сейчас гам, но тут, на вершине холма, крики людей, столпившихся на переправе, просто вплетались в монотонный гул канонады. Фронт был рядом, и Красная Армия, отступая, отчаянно сопротивлялась фашистским интервентам… Повернувшись, Василий передал бинокль майору — дородному вояке с длинными, лихо напомаженными буденновскими усами. Тот на мгновение припал к окулярам, внимательно разглядывая переправу и противоположный берег.
— И каково ваше мнение, Василий Архипович? — наконец поинтересовался он.
— Мое мнение? — фыркнул Василий. — Будете смеяться, но у меня его нет. Зато у меня есть приказ, и каким бы дурацким мы его не считали, выполнить его мы обязаны.
— И как вы себе это представляете?
— Пойдем налегке. Машину придется оставить.
— Но…
— А у вас, что, будут другие предложения? — Василий с интересом посмотрел на майора, и тот поежился под проницательным взглядом оперуполномоченного.
— Нам же приказали вывезти архив…
— Или уничтожить, — добавил Василий. — Вы, Андрей Андреевич, не перегибайте. Сразу было понятно, что ничего вывезти нам не удастся.
— Тогда…
— Никаких «тогда». Пойдем налегке. Если удастся, реквизируем машину на том берегу, если нет, сожжем все к чертовой матери!
— Очень легко вам это говорить, — фыркнул в ответ майор. — Вам-то что, вы — большая шишка из другого ведомства. Я вообще не понимаю, зачем они вас послали. Как говорится, задание не вашего калибра.