Операция «Караван»
Шрифт:
Я вызвал Алекса и велел срочно ехать ко мне. Когда он остановился рядом и выскочил из машины, я спросил, может ли он управиться с лазером. Он не знал. В принципе, с управлением там, на его взгляд, все было понятно. Но одно дело — беглый взгляд и оценка возможностей, и совсем другое — выстрелить и лопасть.
— Остаешься в машине, — приказал я Ольге. — Алекс со мной.
— А почему не подъехать? — с недовольством спросил стрелок.
— Потому что может взорваться, — честно ответил я.
И тут же об этом пожалел. Алекс сбавил шаг и вытаращился на меня.
— Э! Чувак, ты совсем умом тронулся? А нам тогда что там делать, если оно шарахнет?
— Мне есть что там делать, — жестко произнес я. — Попробую сбить баллистик. Не хочешь, оставайся с дамой. Мне уже ничего не страшно.
— Не дури! — Алекс придержал меня за локоть, но я вырвался.
Тогда он схватил меня крепче, за ворот куртки. Я вывернулся и коротко ударил его ногой под колено. Нога у него рефлекторно согнулась, он начал терять равновесие, взмахнул руками и, естественно открыл грудь. Так всегда и со всеми бывает в таком положении. Рефлекс. Мне осталось только чуть толкнуть его, сместив центр тяжести и придав едва заметное ускорение в нужную сторону, а дальше против него начала работать его же собственная масса. Она потянула его к земле, не давая возможности принять хоть сколько-нибудь устойчивое положение. Напарник рухнул на спину, но я этого уже не видел, только по звуку понял. Я уже вышагивал в направлении пирсов.
Когда я все же коротко оглянулся, Алекс сидел на заднице посреди улицы и провожал меня печальным взглядом. Больше я оглядываться не стал. Незачем. Уже ясно, что команде нашей конец. Все будет так же, как и с первым составом, и причина, по сути, та же. Отсутствие перспектив, вот что губит любую команду. Но я не был готов снова увидеть события, развернувшиеся по такому сценарию. Мне хватило одного раза. Второй раз мне этого не пережить. Мне лучше было сгореть вместе с тонущим кораблем, чем снова наблюдать, как уйдет сначала Алекс, а потом кто-нибудь уведет Ольгу. И все будут правы. Все, кроме меня. Потому что вся вина за отсутствие перспектив целиком лежала на мне. И вся ответственность тоже. Никто не был виноват кроме меня, ни мои соратники, ни Альбинос, ни проклятые бюрократы из муниципалитета.
Видимо, во мне был какой-то изъян, не дающий довести начатое до конца. Ведь у меня были и силы, и средства, и люди, а я раз за разом все профукивал самым позорным образом. Нет, не был я предназначен для роли лидера. Плох тот лидер, который то и дело проигрывает. Плох тот лидер, который получил в руки все рычаги для воплощения в жизнь собственных идей, но в самый важный момент эти рычаги упускает и остается ни с чем.
Да уж… Роль спасителя человечества была явно не для меня. Не тот уровень. Да, в чем-то я был не плох. Мог постоять за себя, ни от кого не зависел, стрелял хорошо и дрался сносно. Но это навыки одиночки, никак не лидера, ведущего других за собой. Лидеру они тоже нужны, но их одних мало. Лидер должен вдохновлять окружение собственным примером. А у меня это не получалось никак.
И вот я снова стал одиночкой, каким и вырос тут, на Суматре. И снова мне одному предстояло лезть в пекло, и снова никто не заставляет меня, и снова я не ради себя одного это делаю, хотя никто меня не просил об этом. Меня даже пытались остановить. Все как обычно. Но я все равно шел, понимая глупость и безрассудность своей идеи, что этим поступком никому ничего не получится доказать, а только все станет еще хуже, чем было. Я понимал, что если погибну, у Алекса и Ольги станет еще меньше шансов на выживание, но все равно шел.
Ну и что мной двигало в этот момент? Моя воля? Или какая-то внешняя сила, стоящая выше возможностей моего понимания? Да и что вообще нами всеми движет?
У меня вдруг возникла мысль, что человеку лишь кажется, будто у него есть какая-то воля и какая-то возможность выбора. Мы привыкли так думать, и нам так думать приятнее, мол, дал нам бог волю и возможность выбирать свой путь. Выбирать, какие поступки совершить, а от каких отказаться.
Но что если посмотреть на вещи реально. Точнее объективно, а не из-под костей собственного черепа? Если глянуть на всю цепь собственных действий и действия других тоже оценить непредвзято, выкинув из головы, хотя бы на время, непреложность идеи о присущем нам праве выбора? Что тогда?
А тогда вся кажущаяся логика наших действий рушится. Вот что можно наблюдать, глядя на нас со стороны? Оценивая наши объективные поступки, а не мысли, которые никому читать не дано. Вот, мы влюбляемся, и нам кажется, что это уже навсегда, что никто другой нам не нужен, и уж точно никогда нам не захочется от этого человека избавиться. Но проходит какое-то время, и что? Нам трудно становится самим себе объяснить, что же нас привлекло в предмете нашей любви, что нас в нем восхитило. Мы словно смотрим другими глазами, и видим другое, хотя мы остались собой, да и предмет нашей любви не изменился. И любовь превращается в ненависть, и некоторые даже на убийство идут, чтобы избавиться от предмета своего недавнего восхищения. Ну и где тут логика? Не придуманная, а настоящая? Где реальный мотив на то и на другое действие?
Конечно, мы себе придумываем этот мотив. Мы пеняем на то, что изменился сам предмет нашей любви, что он чем-то стал хуже, или мы чего-то не заметили в нем изначально. Или что наш вкус изменился, и нам хочется другого теперь, что мы развиваемся, в конце концов. Ну а логика-то все-таки где? Нет логики. Просто хаос случайных поступков.
О какой вообще воле или праве выбора может идти речь, когда мы меняем свои предпочтения с гораздо большей хаотичностью, чем ветер меняет свое направление? У ветра в направлении больше логики, чем у нас в поведении, если смотреть на него объективно, со стороны, а не со своей колокольни, с которой можно объяснить и оправдать что угодно.
Сегодня нами движет одно, завтра другое, послезавтра третье. Какая, к дьяволу, свобода выбора может быть, когда сами критерии выбора меняются день ото дня? Мы не способны управлять ни собой, ни своими желаниями, ни побуждениями, ни мотивацией, мы можем лишь рационализировать собственные поступки, находить им оправдания уже постфактум, внушать себе, что наши действия не хаотичны, что мы пришли к ним, не с дуба рухнувши, а путем долгих взвешиваний и размышлений.
Ну а если откинуть мысли, а поглядеть только на сами действия? Ведь мысли глубоко субъективны, и никто никому в голову не залезет, и не сможет на самом деле понять, что другой думает. И вот, если исключить такую субъективную вещь, как мысль, то действия любого человека, в том числе и наши собственные, превратятся в хаотичный набор движений, устремлений и предпочтений, непонятно откуда взявшихся, и лишенных какого бы то ни было стержня.
Мы никогда не узнаем, что двигало тем или иным человеком при совершении того или иного действия. Мы можем это только предположить. С той или иной долей вероятности. Не более. И если сам человек нам об этом расскажет, то где гарантия, что он не лжет?
Вот, к примеру, парень дарит девушке цветы, провожает ее до дома, он ласков с ней и нежен, он каждым действием показывает, насколько любит ее. Но девушка, хотя все действия парня ее в полной мере устраивают, не чувствует себя счастливой. Ее гложет идея, что парень делает все из каких-то дурных побуждений, и только притворяется, что любит.