Операция «Караван»
Шрифт:
У меня начало формироваться ощущение, что в реальности все может оказаться не совсем так, как я себе представил. Или совсем не так. Сколько тут стариков? Судя по тщательно прополотым полосам вокруг ангаров, их не меньше десятка. А судя по полному отсутствию каких-либо признаков жизни на острове, мог быть и один. Выжил из ума от старческого маразма, возомнил себя командиром, может даже командует воображаемыми подчиненными… Может ему даже кажется, что он выслал кого-то мне навстречу. Но вообще это чушь. Не воображаемые же зенитчики пустили ракету!
Вот только никто мне на встречу так и не вышел. Хотя это было бы логично сделать хотя бы ради приличия и демонстрации доброй воли. Хотя вряд ли имеет смысл говорить о приличиях, когда речь идет о человеке, прожившем тридцать лет в одиночестве на острове. Или не в одиночестве? Или он не один?
Честно говоря, от противоречивых данных у меня мозги уже начинали кипеть. И самым лучшем способом это кипение остановить, было попросту отложить анализ до лучших времен, а пока воспринимать все как можно более непосредственно. Без напряжения, холодным, кристально чистым восприятием…
Но чем ближе я подходил к двери главного здания, тем меньше спокойствия во мне оставалось. Мной все крепче овладевало недоброе предчувствие. Хотя на чем оно основано, мне самому было не очень понятно. На бредовости самой ситуации, вот на чем. Но это тоже не очень рационально. Ведь то, что Алекс не отвечает, нельзя назвать недобрым знаком, ведь если ретрансляторы не работают, мы не можем друг друга слышать на расстоянии, нас разделяющем. А что еще? Прополка вокруг ангаров? Ну да… Работы много, вряд ли один человек смог бы поддерживать территорию в таком идеальном состоянии. Даже с учетом механизации процесса, использования специальной техники…
Подумав о механизации, я забеспокоился еще больше. До нашего прибытия на остров соляная электростанция не работала очень долго, вся соль намертво в баках застыла. Но, тем ни менее, земля вокруг ангаров расчищена, скорее всего не вручную, да и зенитно-ракетный комплекс в строю. Значит, энергия есть, но берут стариканы ее не из основной сети, а откуда-то из другого источника. Но зачем? Разве не проще было запустить «солянку» и развести электричество по всему городу, как это сделали мы? И что это может быть за источник?
Ответ напрашивался сам собой. Ведь плавучий лазер, по сути, был мощной электростанцией, и мог обеспечить если не весь город, то добрую его часть. И чистота в рубке мота говорить именно о том, что кораблем пользовались, но не для плавания, а для получения энергии. Вот только какой в этом смысл, почему не запитать весь город, мне было не ясно. К тому же ракету пустили уже после того, как плавучий лазер взорвался. Значит, неон был источником!
Подобного рода необъяснимые странности и несоответствия меня напрягали все сильнее. В них не было никакого смысла, никакой логики, а потому и беспокойство от них было нерациональным и неприятным. Но я пересилил себя и взялся за ручку двери. Я потянул ее, шагнул через порог, но в следующий миг получил сильнейший удар электрическим шокером. Били сбоку, из полутьмы междверного тамбура. Расчет противника оказался верным, я не смог бы разглядеть засаду ни при каких обстоятельствах, так как на улице шпарило солнце, а вот свет в холле передающего центра намеренно отключили.
Шокер выставили на максимальную мощность, так что меня не только завернуло дугой от пронзившего тока, не только отшвырнуло вперед силой моих же дернувшихся мышц, но и ощутимо обожгло кожу под одеждой. Я рухнул на пол в позе зародыша, еще в воздухе выпустив ружье из рук.
Удар плечом об пол получился весьма ощутимым, но я не мог его предотвратить, так как тело совершенно не слушалось, и не было ни малейшей возможности сгруппироваться или погасить силу падения руками. В общем, я рухнул, ну точно как мешок с песком. Даже еще менее эстетично. И плечо наверняка выбил, хотя пока трудно было сказать, потому что боль от удара и боль от пронзившего меня электричества спорили между собой и не давали возможности реально оценить ущерб от полученных повреждений.
Так или иначе, свернуло меня, что называется, в бараний рог. Разогнуться, или как-то вообще контролировать тело, я не мог. Ружье отлетело метра на два, можно было и не пытаться за ним тянуться в создавшейся ситуации. Со мной в тот момент можно было творить, что заблагорассудиться, хоть надругаться группой из двух и более человек, К счастью, таких идей тут ни у кого не было. Кто-то попросту склонился надо мной, бесцеремонно ухватил за ворот куртки и поволок к лифту.
Судя по времени подъема, остановились мы не на третьем этаже, где располагались аппаратные помещения и системы контроля, а на четвертом или даже на пятом. Там мы еще не удосужились побывать. Просто незачем нам было туда подниматься, раз уже нашли все, что требовалось. Утилитарное мышление. Впрочем, ничего интересного наверху быть не могло, там, скорее всего, базировалось начальство связистов. А один кабинет от другого ничем не отличается, мы их уже повидали на острове во всех видах.
Из лифта меня выволокли уже двое. Их я тоже не мог разглядеть, так как шея не слушалась, а голова безвольно болталась, не давая возможности хоть на чем-то сосредоточить взгляд. Ощущение не из приятных. Причем, эти двое, не стали тащить меня по полу, а без труда подхватили под мышки, поставили на непослушные ноги и уже в таком, почти распрямленном, положении понесли вперед. Такая физическая подготовка никак не вязалась с моей теорией об оставшихся на острове стариканах. Нет, я находился в крепких руках, тащили меня молодые люди, причем ростом повыше моего. Ни кряхтения не было слышно, ни одышки.
Миновав длинный коридор, меня затащили в крайний кабинет. Он был самым обыкновенным, оформленным в том же стиле, что и другие кабинеты начальников на этом острове. Но от других его отличала важнейшая деталь. Он не был пуст, как другие, а за массивным столом восседал здоровенный детина. На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Ни бороды, ни усов. В общем, со стариками я облажался, это следовало признать. А раз так, надо было сосредоточиться и попытаться вернуть упущенные позиции.
— Посадите его в кресло, — приказал детина тем, кто меня приволок.
Один грубо перехватил ворот моей куртки, чтобы я не грохнулся на пол, другой тут же метнулся и приволок кресло, потом оба опустили меня в него, оставшись за спиной.
— Валите отсюда. — Детина небрежно махнул рукой.
Все убрались, закрыв дверь кабинета. Я же задумался о другом. Голос, который вызывал меня сюда по связи, был другим. Это могло ни о чем, ровным счетом, не говорить, так как у микрофона мог запросто сидеть простой связист, выполняющий приказ. Но все равно я сделал себе пометочку. В сложных ситуациях важны любые мелочи, а создавшаяся ситуация безусловно относилась к разряду сложных.