Операция «Катамаран»

Йожеф Габор

— Я уже сказал: завтра утром. — Голос Имре обрел прежнюю уверенность. — Можете позвонить мне в девять.

Миллс сделал напарнику знак, чтобы тот соглашался.

— Хорошо, так и быть, — заключил Саас. — В девять так в девять. И в зависимости от вашего ответа я сообщу вам адрес, по которому будет проживать в Мюнхене ваша дочь.

— Маленькая, тихая улочка, не так ли? — Имре оборвал его. — Вы, конечно, и это выведали?

— Еще в тот день, когда «Ибус» организовывал весь маршрут. Так что у нас было время подготовиться. И вы напрасно будете звонить в Мюнхен. Администратор

в лучшем случае сошлется на номер телеграммы из Рима, согласно которой юная супружеская чета Жакаи — так, кажется, их зовут? — аннулировала свой заказ в связи с тем, что остановится в другом месте.

Имре почувствовал, как у него холодеют руки.

— Где сейчас моя дочь?

— Вы сами назначили время: узнаете завтра в девять утра! — ответил Саас и бросил трубку.

Не прошло и двух минут, как кабинет Имре огласился телефонным звонком, прерывистым и настойчивым. Миллс поспешно наклонился к своему приемнику.

— Беспокоит международная, — услышал Имре знакомый девичий голос. — Включаю Рим, говорите! Алло, Рим! Будапешт у телефона!..

— Спасибо, я у телефона, — проговорил по-венгерски низкий мужской голос. — Представительство «Ибуса» в Риме, Иклош Иглоди слушает.

— Бела Имре, здравствуйте. Очень рад, что я вас застал!

— К вашим услугам.

— Мне тут объяснили, что в воскресенье у вас выходной день...

— Да, все правильно. Но вчера нам сообщили, что утром сегодня вылетает вне графика группа туристов, и я приехал, чтобы их встретить. Чем могу служить?

— Моя дочь и зять, — торопливо начал объяснять Имре. — Они сейчас у вас, в Риме. Свадебное путешествие. Мне необходимо срочно переговорить с ними. Жакаи Габор с женой. Когда я оплачивал их поездку, в здешнем «Ибусе» мне сказали, что в Риме вы сами позаботитесь, куда их поместить, поскольку заключены контракты с несколькими отелями. — Усилием воли Имре постарался хоть как-то привести в порядок свои мысли и чувства. — Помогите мне их найти! Где они?

— Минуточку! Что-то припоминаю. Да, вот она. Телеграмму я держу в руках. Молодая пара уехала еще вчера. Их отец сообщил телеграммой, что сегодня, в воскресенье, он сам прибывает в Мюнхен в служебную командировку. Хотел бы там с ними встретиться. Будет проживать в отеле «Опера».

— Как? Я сам вылетаю в Мюнхен?!

— Да, именно так. Прочитать вам текст телеграммы дословно?

— Не нужно. Прочтите только подпись.

— «Ваш отец Бела Имре». Значит, это вы?

— Я, конечно, я! Но я не посылал никакой телеграммы!

— Прошу прощения, я сам записал ее под диктовку с почтамта. Копия у них, конечно, сохранилась.

Ценой нечеловеческого напряжения воли Имре заставил, себя закончить разговор.

— Где они остановились в Мюнхене?

— К сожалению, не знаю. Мы лишь с трудом достали им билет на самолет. Все остальное принял на себя наш контрагент, туристическая фирма ФРГ. Большего я сделать не мог, поверьте. Все произошло так внезапно.

Имре молчал.

— Алло? — вмешался в разговор голос девушки с международной. — Вы закончили?

— Закончили, — ответил Имре. — Благодарю.

Едва дослушав разговор Имре с римским «Ибусом», Саас с раздражением вновь потянулся к телефону.

— Сейчас он получит еще один урок! Это ему не повредит, — с недоброй улыбкой сказал он.

Миллс положил руку на рычаг.

— Не зарывайся, — холодно одернул он партнера. — Ты получил инструкцию не провоцировать его день и ночь напролет, а добиться сотрудничества с нами.

Толстяк, однако, был полон самоуверенности и на этот раз решительно воспротивился диктату со стороны Миллса.

— В этом уж положись на меня! — сказал он, унес телефон в угол и начал крутить диск.

По ту сторону улицы Имре несколько секунд смотрел на заливающийся звонком аппарат.

Миллс наблюдал за директором, стоя у окна.

По лицу Имре видно было, что он борется с собой: взять или не взять трубку? Наконец он решился, круто повернулся и вышел из кабинета.

— Этот парень сделан из другого теста, приятель, — сказал Миллс, и в его тоне прозвучало нечто вроде уважения. Он отошел от окна. — Тех, с кем ты имел дело до сих пор, достаточно было припугнуть или сунуть им пачку долларов. За этого человека надо бороться.

— Чепуха! В наших руках все: и его судьба, и его дочь... — Саас цинично усмехнулся.

Взгляд Миллса не изменил холодного выражения.

— Но у него осталось уважение к себе! — возразил Миллс сухо и бесстрастно, как всегда.

Саас обалдело уставился на сообщника, затем непонимающе пожал плечами и отвернулся.

— О, молодожены уже на ногах? Так рано? — шутливо воскликнула по-немецки дородная хозяйка маленького пансиона, где супруги Жакаи провели свою первую ночь в Мюнхене. Она стояла на пороге комнаты, держа в руках поднос с приготовленным завтраком. — Еще нет девяти, а вы оба уже одеты и готовы к выходу! Я помню, когда мой сын Герберт женился и проводил свой медовый месяц, он требовал в постель даже обед!

Нора слегка покраснела. Чтобы скрыть смущение, она попыталась помочь хозяйке накрыть на стол, но получилось не очень ловко.

— Оставьте, пожалуйста, я сама. — Добродушная баварка взяла у нее из рук чашку. — У вас еще будет время поработать на верзилу муженька, поверьте.

— Едва ли, я принадлежу к типу самообслуживающихся мужей, — ответил шуткой на шутку Габор и, сев к столу, намазал себе маслом поджаристый душистый тост и добавил в кофе свежие сливки.

— Я не понимаю отца, — сказала Нора, когда они остались одни. — Телеграфирует, чтобы мы сломя голову неслись в Мюнхен, а сам не появляется вторые сутки,

— Ничего, появится, — отозвался Габор, поддевая на вилку ломоть ветчины. — По-моему, эта ветчина венгерского происхождения, а?

— Тебя, я вижу, не волнует, куда подевался мой папочка?

Габор положил вилку и отодвинулся от стола.

— Куда он пропадет, дорогая? Занятой человек, он мог опоздать на поезд либо задержаться в институте по какому-нибудь неотложному делу. Или поехал в Мюнхен на машине, по дороге произошла поломка, заночевал в деревушке, где нет телефона...

В эту минуту в дверь энергично постучали.