Операция "Кондор"
Шрифт:
Директива Ставки за подписью Сталина, Антонова, предписывала генералу Осликовскому, в самое ближайшее время начать наступление на городок Обенро, где находился штаб английских войск. Категоричный тон послания вызывал законное недовольство у генерала. Кавкорпус требовал срочного доукомплектования, да и начавшиеся проливные дожди не способствовали его быстрому продвижению. Хорошие дороги в датском королевстве были не в пример немецким, единичны и танкам, часто приходилось буксовать по раскисшей от воды земле.
Однако кроме начальственного желания настоять на своем, в директиве Ставки была и своя правота. Отошедшие к Обенро англичане, не ожидали нового наступления
К этому моменту королевские солдаты были далеко не теме, что въехали на своих танках в Шлезвиг, в мае сорок пятого. Злость на «бездарных» по мнению солдат командиров, горечь от непрерывных поражений, сильно принизили планку самооценки британских солдат. Уже никто не верил, что смогут остановить русских и погнать их обратно. Самое главное желание у рядовых англичан было отбиться от страшных «диких казаков», отдохнуть, прийти в себя, а лучше всего эвакуироваться в Норвегию, во Францию или лучше всего, сразу в Англию. Так было надежнее и спокойно, чем мокнуть под дождем и напряженно всматриваться в горизонт, не появится ли враг.
О таком положении знал и сам Осликовский, о чем генерал-полковник, лично докладывал Рокоссовскому. По горло загруженный делами в Германии и Бенилюксе, маршал находил время контролировать и свой северный фланг.
— Ты, Николай Сергеевич не принимай близко к сердцу, тон директивы, а подумай как лучше использовать выпавший тебе шанс. Макферсон точно не ожидает твоего наступления. На дорогах англичане наверняка выставили крепкие заслоны и надеются, что смогут остановить твои танки. Да и дождь им тут в помощь. А вот про кавалерию они явно не подумали и остановить её удар не смогу. Это я тебе как кавалерист кавалеристу говорю — убеждал маршал Осликовского.
— Ударить по противнику конечно можно и даже нужно, товарищ маршал. И подгадать нужно, чтобы он получился в ночное время. Тут и авиация спит, часовые много чего не увидят, да при хорошем ходе можно и англичан теплыми взять — размышлял в трубку генерал.
— Вот видишь, план уже конкретный разработал. Ведь можешь когда захочешь, — подбодрил маршал собеседника, — в общем обдумай все сам, организуй в темпе «вальса» и доложи об исполнении.
Осликовский не подвел ни маршала, ни Ставку. Его вновь кавалеристы совершили стремительный и дерзкий марш бросок. Под покровом темной ночи, они обошли все английские блок посты, проскакали двадцать пять километров по раскисшему бездорожью и ворвались в спящий Обенро.
Много ли навоюет вскочивший спросонья человек, которому до смерти надоела война? Не очень много. Тем более, если накануне генерал с частью штаба отбыл в глубокий тыл, на встречу с немецкими частями, наконец-то прибывшие в Данию. Большая часть гарнизона, лишенная командования и не горевшая желанием сражаться за короля и Англию, предпочла сложить оружие и насладиться мирной жизнью, пусть даже в плену. Другие, с ожесточением дрались до конца, укрывшись в маленьких датских домиках.
Макферсон вновь ускользнул от кавалеристов Осликовского, но теперь в его распоряжении уже не было армии. В Коллинг, куда по счастливой случайности успел перебраться генерал для встречи бригады генерала Шольца, пробилось около полутора тысяч человек. Англичанин решил возглавить немецкие соединения и ударить по Осликовскому, но ему помешала авиация.
Нет, ни бомбардировщики и штурмовики, а агитационные самолеты. За один день, они буквально засыпали Коллинг листовками
Случись это во времена Гитлера и генерал Фридрих Шольц без колебания отдал бы приказ о расстреле смутьянов. Однако в тот момент когда не было даже эфемерной видимости германского государства, генерал воздержался от столь решительных действий. Сам Макферсон, не смог быстро справиться с людьми, которым правительство его величества короля Георга вручило оружие и признало союзниками.
После непродолжительной консультации с Лондоном, генерал покинул Ютландию и перебрался в Зеландию, оставив гадких немцев наедине с Осликовским, чьи войска уже приближались к Коллингу.
Глава XX. Восход двойного солнца
Громыхала и гудела бедная Европа, вновь оказавшись вовлеченной в борьбу бывших союзников, ставших по воле Судьбы непримиримыми противниками. Правозащитники и борцы за демократические ценности, с пеной у рта доказывали всем и вся, что во всем виноват кровавый тиран Сталин. Что все это — реализация его коварного и сверхсекретного плана «Гроза», направленный на захват и покорение всей Западной Европы. Менее амбициозные, но не менее упертые в своей правоте «пикейные жилеты» Парижа, Лондона, Стокгольма, Будапешта и Праги, упрямо твердили, что борьба бывших союзников, это закономерное и вполне ожидаемое явление.
— Все старо как мир и ничто не ново под луной. Так говорил царь Соломон и этим все сказано. Европа слишком ценный приз, чтобы каждый из победителей мог удовлетвориться её частью. Она должна принадлежать только одному. Странно, что война не началась два месяца назад — вещали панамные философы и были готовы умереть за свою правду.
Генералиссимус Франко и доктор Салазар, с тревогой наблюдали за этими событиями потрясающими Старый Свет. Оба диктатора имели свои кровные счеты с «красными» и сильно опасались их победы. Вместе с ними испытывал страх и наместник святого престола в Ватикане, но не столько по политическим мотивам, сколько по идеологическим. Творя молитвы в ознаменовании победы над антихристами, Ватикан помогал укрыться от правосудия людям с кровью на руках, объявляя их мучениками борьбы за веру.
Внимательно следил за событиями и президент турецкой республики Мустаф Исмет, по гордому заверению которого, Турция являлась частью Европы и была от неё неотделима. У него тоже были свои опасения, что разобравшись с врагами, Сталин припомнит ему и «идею великого Турана», чьи восточные границы кончались по ту сторону Урала. И клятвенное обещание Гитлеру напасть на СССР после падения Сталинграда и Баку, и мелкие пакости с пропуском через Босфор итальянских и германских боевых кораблей. За это Сталин мог спросить в любой момент, что было крайне опасно на фоне кровавых англо-французских разборок на Ближнем Востоке.
Не обращая внимание на лилипутов снующих у них под ногами, Трумэн и Сталин были заняты скорейшей реализации своих стратегических планов. Трумэн превратился в сплошной комок нервов от того, что срок начала возмездия пришлось передвинуть на сутки, с возможной отсрочкой на вторые. Транспортировка ядерных зарядов за океан оказалось не совсем простым делом. Оно непрерывно порождало массу проблем, требовавших немедленного решения. Да и непрерывное нытье Черчилля, его сильно доставало, хотя британского премьера, в какой-то мере можно было понять.