Операция «Мальборо»
Шрифт:
Наоборот, мне надо дистанцироваться от него, не давать лишний повод «противнику» в том, что Сергей Петрович Ларин и я тесно связаны новым делом. А то, что причина именно в этом, я нисколько не сомневаюсь.
Я звоню.
Да?.. – отзывается трубка.
Женя, это Дима.
Дима Быстров?
– Он самый. К тебе можно приехать? Мне сегодня негде ночевать.
– Спрашиваешь!.. – радостно кричит Женя Карпенко, мой стародавний друг ещё с благостных времён проживания в одном доме на Ордынке в нежном детском возрасте. – Сто лет тебя не видел! Жду!..
Я ныряю в метро, которое мчит меня в сторону Белорусского вокзала. Там я сажусь на электричку и через сорок минут выхожу на платформе Одинцово.
В ближайшем гастрономе поселка городского типа я покупаю две бутылки хорошей водки, банку маринованных артишоков, увесистый кусок копчёного окорока, круг добротного сыра и прочую снедь.
Для Карпенко будет настоящий праздник живота. Впрочем, и я порядком голоден и уже вспоминаю завтраки, обеды и ужины Светы с особенной теплотой.
Я набираю на дверном домофонном пульте код квартиры, и Женя впускает меня в подъезд. Там же он и встречает меня в старом, потертом, блеклом халате.
– Димыч! – кричит он, растопырив руки. – Я так рад тебя видеть!
– Я тоже, – отвечаю я, заключаю давнего друга в объятия, но стараюсь поскорей ввалиться в квартиру своего давнего друга. Мне совершенно не хочется, чтобы меня лицезрел кто-либо из соседей Карпенко.
Мы с ним проходим на кухню, где я и выставляю на тумбочку сумки со снедью.
– О! Гудим, как шмели! – Восторженно восклицает хозяин.
Квартира Женьки являет собой художественный беспорядок, обычно, свойственный закоренелым холостякам. Но стол в комнате Евгений заранее приготовил. На него даже накинута вполне приличная скатерть. Сюда нами перенесена водка и закуска. Всё готово к тому, чтобы начать «гудеть».
Мы садимся на стулья. Карпенко берёт в руки бутылку, разливает её по фужерам и патетически вопрошает:
Сколько мы не виделись? Года четыре?
– Три года и семь месяцев, – уточняю я и добавляю: – Но я звонил тебе несколько раз.
– Было такое, – соглашается Женька и предлагает: – Поехали!..
«Едем…»
Карпенко с детства бредил о скитаниях по просторам Севера, Сибири. Он закончил факультет геологии, работал инженером-геологом, начальником полевой партии. Жена у него ушла ещё лет пятнадцать назад.
Правда, к нему регулярно заскакивала соседка этажом ниже. Но это не шло, как Женя только что выразился, в «женатый зачёт, так, для оздоровления и чтобы совсем не одичать».
– Это она, соседка этажом ниже, порядок иногда у тебя наводит? – интересуюсь я, закусывая селёдочным хвостом.
– Лида просто помешана на абсолютной чистоте. Но таковой, как абсолютного вакуума, в природе существовать не может.
Но я потихоньку перевожу разговор в нужное мне русло:
– Чего ты, друг мой, Женька, так неожиданно уволился из экспедиции?
– Осточертело всё, точнее, в моей жизни появились несколько другие ориентиры.
– Как это, ты же был настоящим полевиком-фанатиком?
– Был, да сплыл… понимаешь, Димыч, – Карпенко смущается. – Сверлила меня, причём сильно, еще одна мечта помимо геологии.
Интересно…
Я решил стать… писателем.
– Чукча не читатель, чукча писатель, – оторопело бормочу я. – И как, получается?
– Да есть кое-какой успех, – Женька вскакивает со стула, подходит к книжной шкафу, вытаскивает из него два небольших томика, суёт мне под нос и с гордостью произносит: – Вот, смотри, Фома-неверующий!
Я внимательно рассматриваю детективные романы с броскими названиями: «Смерть в тайге», «Экспедиция в никуда», даже листаю. Такой формат называется покет-бук – карманная книга. Неплохой, вроде бы, слог у Карпенко… И произношу вслух: – У тебя, я вижу, в этих опусах прослеживается явный геологический уклон.
– Опусы!.. – фыркает Женя. – Ты бы знал, сколько я себе нервов перепортил, пока не пробился в одном из издательств. Зато, теперь гоню целую серию из шести уже заказанных мне романов! У меня – новьё: геологию с детективом ещё никто не сочетал!
Не хило! И что, писательство кормит?
– Ну, сознаюсь, не очень, на жизнь, правда еле хватает. Пока же зимой мне приходится подрабатывать в небольшой котельной. Но вот, как раскручусь…
Я обращаю внимание на имя и фамилию автора: Евгений Карп. И интересуюсь:
– Слушай, Женька, а чего тебя прямо на титульном листе на половину обкорнали?
– Редактора упёрлись своим литературным рогом, мол, фамилия ваша как-то не звучит, вот и придумали сокращённый вариант-псевдоним.
Понятно. Давай ещё дёрнем… Карп!
– Давай.
«Дергаем» по стопарю, закусываем. И я, как бы, между прочим, интересуюсь у друга-писателя:
– Ты в своей прежней, геологической жизни, в основном работал в Большеземельской тундре?
– Ну… – Карпенко дожёвывает маринованный груздь и вопросительно смотрит на меня.
А на побережье Баренцова моря ты бывал?
– Обижаешь! Да я бассейны рек Печора, Шапкина, Нерута, Чёрная пешком исходил от истока до самого устья!
– Не кипятись, Женя, – миролюбиво говорю я и закидываю еще одну, самую важную для меня «удочку». – А в Вангурее, что сейчас? Там народ живёт?
– Местное население его давно покинуло. В Вангурее нынче властвуют газовики. Там также находится наша геологическая база. А чего это тебя, Димка, Вангурей заинтересовал?
Да. так…
Колись, Димыч!..
– Если я скажу, мне придётся застрелить тебя! – смеюсь я, но, как бы невзначай, слегка приоткрываю полу своего распахнутого пиджака.
Новоявленный писатель видит на моём левом боку кобуру, из которой просматривается грозный «ПСС», давится минералкой и обречённо цедит: Ладно, замнём для ясности.