Операция Метаморфоза
Шрифт:
– Никогда еще не пробовал такое. Из чего это сделано?
– Травы, орехи, миндальное молоко и набор ежедневных таблеток. – рассказала Белла с особой гордостью.
– Странное сочетание, честно говоря. Я не видел таких наборов ни в одном сервисе доставки. – размышлял вслух Шон, из вежливости, пытаясь сделать вид, что ему эдакая стряпня по вкусу.
– Конечно ты нигде ее не видел. Я же сама это приготовила! – с радостью воскликнула Белла. Шон чуть было не подавился смесью, после ее слов.
– Сама?! Интересно, что я еще не знаю про людей из рабочего класса… – удивился Зидлер, вытирая капли смеси со своих губ. Белла добро улыбнувшись взглянула на Шона изрекла:
– Да, понимаю звучит странно. Но, когда я готовлю сама, я чувствую некое удовлетворение. Мне это приносит радость. Я могу отведать плоды, которые сама и посеяла. – с вдохновением рассказала девушка.
Шон внимательно вслушавшись в слова Беллы довольно глубоко задумался. Он нашел в ее тяге готовить определенный смысл. В мире, где, созидание было заменено тотальным потреблением, готовка это, пожалуй, один из немногих процессов, который может дать человеку чувство истинного творения. Шон понял насколько дорог этот завтрак и отведал его полностью. После того, как тара оказалась пуста, парень пообещал себе научиться готовить.
После завтрака, Шон уведомил Беллу о том, что ему нужно идти на осмотр и собрав свои вещи, он отправился в путь.
Глава IV
Проходя по неестественно освещенному коридору, Шон аккуратно оглядывал двери, мимо которых он проходил. Атмосфера больничного центра дополнялась стойким запахом медицинского спирта и через чур ярко горящими светодиодами. Зидлер испытывал фоновую тревогу, когда направлялся на обследование. Он прекрасно понимал, что буквально через пару минут ему предстоит контакт с роботом, который будет осматривать его. «Вот уж докатились! Робот осматривает человека!» – подобные мысли преследовали разум Шона.
Открыв нужную дверь, Зидлер вошел в кабинет приема анализов. В кабинете за столом сидел робот, который выглядел практически, как живой человек. Система и тут пытается создать видимость настоящей жизни. Шона накрыл некий страх, идущий вместе с ненавистью к неодушевлённому, изо всех сил старающемуся выглядеть живым.
– Добрый день! Подтвердите вашу личность пожалуйста. Шон Зидлер, класс «Prope humano» – это вы? – выдал роботизированный голос, который, на удивление, звучал, как настоящий. Шон искоса взглянув на робота, подошел к нему и дал ему свое кольцо с данными. Робот-регистратор пробил кольцо Шона через специальный аппарат и тут же на голограмме отобразились все данные. После этого неодушевленный специалист пригласил Шона в камеру обследования. Сняв с себя одежду, Шон прошел в эту самую камеру, которая более походила на модернизированную душевую кабинку. Регистратор ввел нужные настройки и активировал камеру. Камера вмиг заполнилась дымом и тела Шона уже не было видно. Шон провел в этой камере порядка двух минут и вышел. Регистратор получил все анализы о здоровье Зидлера. Пока Шон одевался, робот докладывал о его состоянии:
– Мистер Зидлер, должен вам сказать, что в общем вы вполне исправны. Видны некоторые успехи по сравнению с прошлым годом. Ваш уровень тестостерона был понижен с 14,3 нмоль/л до 9,2 нмоль/л. Если продолжите в том же духе, то ваш гормональный фон станет полностью здоровым. Единственное над чем еще стоит поработать – дофамин (гормон счастья). – выдал робот-регистратор.
– И как я могу это исправить? – незаинтересованно поинтересовался Шон, поправляя свою рубашку.
– Я выпишу вам амфетамин в таблетках. Будете пропивать их в течение полу года. Если не будете замечать изменений, увеличивайте дозировку на 20 процентов. – ответил регистратор и протянул Зидлеру его кольцо. Шон тут же вспомнил про тот самый набор таблеток, который Белла добавляла в свой завтрак. Вероятно, среди этого набора был и амфетамин. Зидлер утвердительно кивнул и собрался было выходить, как вдруг, регистратор невзначай спросил у Шона:
– Мистер Зидлер, для анализа вашего состояния, также хотел бы узнать у вас одну вещь: вас, случаем, не тянет к противоположному полу?
Шон остановился в недоумении. Неужели регистратор узнал про ту ситуацию с Беллой? Несмотря на скованность внутри, Шон робко и резко ответил – «Иногда», после чего поспешил удалиться из кабинета.
Шагая по светлому коридору, Шон пребывал в умиротворении от того факта, что ближайший год, ему не нужно будет появляться в этом проклятом месте. На радости, Зидлер начал пытаться напевать ту самую песню, которую услышал с утра от Беллы. Получалось у него мягко сказать – так себе. Он помнил лишь ритм и строку из песни – bella ciao. И шел он, да напевал одну и ту же строку. Но вдруг из одной двери, он услышал хриплый голос, должно быть, какого-то старика, который помог ему вспомнить другие строки. Голос продолжил петь:
Una mattina mi son svegliato
e ho trovato l'invasor
Шон замолк и остановился в оцепенении. Он почувствовал некий первобытный неоправданный страх, но любопытство брало верх и Зидлер аккуратно начал продвигаться к источнику звука. Дверь этой палаты была немного приоткрыта. С каждым шагом к двери, Зидлер чувствовал зловонный запах, исходящий оттуда. А между тем, старик продолжал петь, и казалось, что с каждым разом он поет все громче, словно зовет Шона к себе. Подойдя к двери, Шон скорчился от запаха, но при этом старался вести себя тихо, чтобы, не дай Код, его никто не заметил. И вот, Зидлер огляделся и дергающимися от ужаса руками приоткрыл дверцу, проигнорировав камеру видеонаблюдения, стоящую в коридоре. Любопытство парня было сильнее тех последствий, которые могли бы его настичь.
Заглянув в палату, перед ним предстало кошмарное зрелище. На грязной от фекалий и мочевыделения, смешанной с блевотиной койке лежало тело. Именно тело, уже трудно было назвать «это» человеком. Это самое нечто, кажись довольно, длительное время страдало от гангрены. Конечности выглядели так, будто бы их сожгли дотла. Они буквально разлагались на глазах. В заплывшей, но при этом костлявой руке уже были видны сквозные отверстия. Одной ноги не было и вовсе. Это было трудно описать, но в организме, который лежал перед Шоном был явный избыток жира, но при этом в некоторых местах выпирали кости. Складывалось ощущения, что у этого полу усопшего старика был нулевой процент мышц и связок, а лишь кости, да жир. Кожа носила бледно зеленоватый оттенок и практически полностью была покрыта шрамами. На голове вместо волос разрастались омерзительные вены, которые свидетельствовали о постоянном давлении в котором пребывает практически мертвый организм. Мало того, что глаза у несчастного и без того были довольно впалыми, огромные темные мешки на веках придавали ему вид голого черепа. Стоит ли говорить о том, что бровей над очами не было вовсе… Лицо выглядело косым и сплющенным, будто бы бедолагу избивали титановым утюгом, дабы изменить структуру черепа. Сквозь отсохшие губы, виднелась пара гнилых зубов. В некоторых зубах также проглядывались отверстия от кариеса. На самих неровных и обломанных зубах был внушительный слой налета и грязи. Все это выглядело так, будто бы страдающий ни разу в своей жизни не чистил свои зубы и питался лишь скотским навозом. Оно дышало через раз и то с величайшим трудом. Параллельно тяжелому дыханию слышались фоновые всхлипывания. С каждым вдохом его тело надувалось словно воздушный шарик от насоса. Наверняка в этом гниющем организме болезней было кратно больше, чем элементов в периодической таблице. К телу больного были подключены разного рода трубки. То ли для помощи в дыхании, то ли в транспортировке пищи, то ли для всего одновременно. В палате стоял запах тысячи трупов, еще бы чуть-чуть и Зидлера стошнило.
Встав пред беднягой, Зидлер с величайшим ужасом оглядел пострадавшего. В этот наколенный момент ни Шон, ни старик не позволяли себе дышать. Парню казалось, что глядя в глаза практически бездыханного старика, он видит саму смерть. Умирающий говорил с мучительным трудом, но все равно попросил Шона:
– Юнец, будь добр отключи систему сигнализации. Искренне горю желанием побеседовать с тобой без посторонних взоров… – кряхтя и кашляя выдал старец. Шон аккуратно нажал на сенсор отключения сигнализации и осмелился подойти поближе к старику. Он утвердительно кивнул. Дабы разбавить нависающую паузы, Шон поинтересовался:
– Когда я шел по коридору и напевал песню, вы смогли ее продолжить. Откуда она вам известна, если не секрет?
– Ну а кто ж не смог бы ее продолжить? Разве что человек, в жизни не слыхавший итальянского. – улыбнувшись воскликнул старец. – Это же уже классика, если можно так назвать – Bella ciao. Песня итальянских партизан. Один из символов борьбы с фашизмом.
– Итальянский? Фаш… фашмизм? – переспросил Шон в недоумении. Ему это слово не говорило буквально ни о чем. Старец бросил на Шона разочарованный взгляд. Такой взгляд, словно он и не ожидал большего от парня.