Операция МРГ
Шрифт:
Анатоль, покраснел от похвалы, и не важно, что собака убежала, его ложка остановилась на пол пути. Исидор и Кеша одновременно увидели лежащую на ней голову. Анатолий отошел от ласки и просунул ложку в рот. Молодые зубы раздробили птичий череп с ловкостью щелкунчика.
– Клецки? – удивился Анатоль, помешивая супец, однако больше голов там не было.
– Ты расскажи, над чем сейчас работаешь, – старик пошустрил его голову, – когда уже в газете появишься?
– Я? – Анатоль хотел рассказать о своем рецепте текилы, но передумал, – буду рентген изобретать.
– А его разве еще…, – Кеша покачал
– Я буду компактный, – Анатолий нахлобучил лоб, – переносного типа.
– Молодец! – старик похлопал соседа по плечу.
– Ты лучше магнит для бумаги изобрети, – посоветовал Кеша.
– Нет, мне рентген нужен…, – Анатоль изобразил мышление.
– Говори, – старик взял в руки коня, – для чего.
Анатоль посмотрел по сторонам, оглянулся назад. Исидор и Кеша повторили его движения.
– Я вчера был в библиотеке, – начал Анатолий.
– В какой? – перебил Кеша.
– Не важно, – как опытный конспиратор Анатолий замел след.
– Да ладно тебе скрытничать, – Исидор Павлович достал из нагрудного кармана пузырек с валерианой, – не томи.
– Я уже достаточно времени изучаю картины Казимира Мавлевича, – продолжил Толян.
– Не Мавлевича, а Малевича, – поправил его Кеша, – он треугольники рисовал.
– Он рисовал только квадраты, – Анатоль внимательно посмотрел на окно.
– И что? – Кеша, достав украденную зажигалку, стал высекать из нее пламя, – я, между прочим, не художник, но тоже пару квадратов изображу.
– Я понял, – Анатоль сжал губы.
– Или говори, или…, – старик задумался на слове или.
– Под квадратом нарисован план, – выпалил Анатоль и прикрыл рот руками.
– План? – переспросил Кеша.
– Да…то есть нет….то есть да, – Анатоль залпом допил суп, – он нарисовал его, и закрасил краской.
– И что на этом плане? – Кеша поднял глаза к потолку, выражая недоверие к словам рассказчика.
– Он все свои нормальные картины спрятал, а советской власти только квадраты оставил, – просмаковал вердикт Анатолий, – об этом знают все, но догадался только я один.
– А сколько они примерно стоят? – между делом спросил Иннокентий.
– Я слышал, за один квадрат миллион долларов отдали, – доложил Анатолий прочитанную не так давно новость.
– А их что несколько? – Кеша стал по привычке грызть ногти.
– Пять или семь, – не уверенно предположил Анатоль, – я не уточнял пока.
– Ерунда это все, – спустя минуту сказал Кеша, – на хрена мне ломиться в музей, портить квадрат гребаный. Если уж залез, то почему не вынести нормальную картину, или всю галерею оптом.
– В музей? – Исидор Павлович выпил еще валерианки, – Анатолий, воровать у народа – грешно! Одумайся!
– Правильно, – согласился Кеша, – ты лучше подумай. Музеи потрошить, это тебе не старуху топором.
– А причем здесь старуха? – поинтересовался Анатолик.
– Идиота Достоевского читать надо было, – удивил сам себя Кеша.
– Не «Идиота», а «Преступления и наказание», – поправил чтец Исидор.
– Какая разница…, – Кеша положил руку на плечо Анатоля, – так что спи спокойно, а про квадраты забудь. Я правильно говорю, Исидор Дунканович?
– Да, – на второе плечо легла рука Исидора Павловича, – забудь.
– Ну…ладно, – махнул рукой Анатоль.
Глава 7
Колеса – хорошая вещь
Самый полезный транспорт в России – это поезда. Они мчатся словно кони, наперекор шпалам и хунхузам, сквозь туман и гравий, через километры и гекалитры. Железнодорожники, эти славные дети бригадного подряда, эти ударники и сподвижники, они словно привязывают своими рельсами города и веси, деревни и проселки городского типа. Каждый в нашей стране если не ездил, то слышал, если не слышал, то видел, а если и не видел и не слышал, а просто попал под несущийся как самолет локомотив, имеет, или имел, представление что такое поезд. Это товарищи, не просто кусок железа, который ездит благодаря тяге, это колеса. Именно несколько могучих колес, проворачиваясь вокруг себя, зудя но без устали, тянут на себе весь состав. Составом может быть что угодно, колесам без разницы что вести. Уголь или сахар, яйца или арбузы, мужиков или баранов, симфонический оркестр или хор, автомобили или рояли, одним словом все что угодно. И самое главное, что бы не было на пути партизан. Кто такие партизаны знают все, от телепузиков и латышских стрелков, до ветеранов сцены и чемпионов стендовой стрельбы. Партизаны это те, кто не любит спать дома, предпочитая дыру в земле утепленную мхом, квартире утепленной валенками. И иногда, по праздникам, они могут ломать рельсы, пускать поезда под откос, веселясь и топоча.
Елизавета Антиповна, груженая электротеракоком, струей кабарги, купленной у вокзального торгаша и сумкой с пирогами, пробиралась сквозь людской поток. Люди же как нарочно, норовили подкинуть ей под ноги свои баулы или пустить собаку, встать спиной по ходу ее движения и даже чихнуть ей в лицо. Однако русская женщина на такие мелочи не разменивается, и мамуля своим корпусом, словно крейсер раздвигает глиссера и ялики, своими ногами, словно Гулливер по гномам, а на брызги изо рта как спринтер на бонакву. Вагон номер десять, как и положено стоит четко между двадцать пятым и семнадцатым. Стюардесса в красной панамке от термитов, с задраенной до второго подбородка синей рубахе и погонах, принимает посылки и бандероли.
– Это десятый? – не доверяя бирке на окне и глазам, спрашивает Елизавета Антиповна у рядом стоящего человека.
Однако тот молчит.
– Десятый, – раздается голос Анатоля, – вот цифры – один и ноль.
Молодой рациоизобретатель с мольбертом и канистрой встал рядом с ней.
– Зайдешь в номер, – мама положила багаж на пол, – занимай нижние места.
– А если нас станут выгонять? – уточнил Толик.
– Пенсионера не выгонят, – мама набрала полную грудь воздуха.
– Но я же не пенсионер? –требовал ясности Толян.
– Ты инвалид, – пошутила мама, – а это еще хуже.
Предъявив билеты, паспорта и канистру, семейка заскочила по трапу в вагон, пронеслась по коридору грохоча и сшибая. Закинув багаж на полки, дуэт развалился на нижних ярусах, закрыл глаза и замер. Через секунду Анатоль подскочил и выключил свет. Однако через две секунды, дверь отлетела как грымза.
– Это двенадцатое купе? – раздался зычный голос.
– Нет, – Анатоль оторвал голову.
– Пятнадцатое? – продолжал спрашивать чудак.