Операция Паломник
Шрифт:
– Людей нет. Прорыва со стороны местных форм жизни не замечено. Никаких следов катастрофы, – сказал он, лишь бы только не молчать. – Почему могли уйти люди?
– Люди могли улететь на базы, как часто бывает. Но здесь все равно кто-нибудь должен был остаться. Человек пять-десять. А к возвращению «Стрекозы» здесь яблоку негде упасть. Застолье, посиделки и все такое. – Томсон прокашлялся, как будто у него запершило в горле, и Стефан вдруг понял, что спокойствие капитана, это лишь маска. В душе, он переживал не меньше других. Триста пятьдесят человек на всю планету, это совсем
– Они все собираются здесь. – Сэмюель замолчал, словно задумавшись. – На базах защита от свампа значительно слабее. Но чтобы все двадцать сразу?.. Что бы там ни было, а проникнуть в пульт управления нам надо обязательно. Там кто-то дежурит постоянно. Там должен быть дневник, записи экспедиции. Мы хоть что-нибудь узнаем.
Они немного помолчали, потом Томсон сказал:
– Ты посиди здесь, отдохни. Я сбегаю в административный сектор. – и, видимо, чтобы пресечь возражения Стефана, быстро добавил. – Это недалеко, прямо под нами, два перехода по эскалаторам. – он помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки.
Когда громкий стук ботинок Томсона затих за поворотом, Гарднер заставил себя встать. Он решил не терять времени и осмотреться, прокручивая в памяти голографическую схему Центральной. Похлопав ладонью по холодной углекерамитовой двери, Стефан медленно двинулся вдоль кольцевого коридора. С одной стороны возвышалась стена помещения ГПУ, или, как его еще называли, главного пульта управления. Другая сторона – купол Центральной станции – была прозрачной, как и потолок коридора. Поэтому здесь, в отличие от нижних ярусов, было светло.
Коридор оказался небольшим, метров сто в диаметре. Стефан несколько раз обошел его, собираясь с мыслями. Он снова остановился у двери и прислушался. Тишина. И за дверью, и в коридоре, стояла гробовая тишина. Стефан отругал себя, что не догадался засечь время. Сейчас ему казалось, что Томсон задерживался слишком долго. Сколько прошло уже времени? Десять минут? Двадцать? Или уже полчаса? Это насторожило Гарднера. Что еще могло случиться? Наконец, он не вытерпел и, стараясь не сорваться на бег, пустился по эскалатору вниз.
– Сэм! Сэм!
Никто не ответил. Гарднер пробежал по коридору третьего кольца несколько десятков метров и снова крикнул. И снова ему никто не ответил. Гарднер бросился к подземному переходу во второе кольцо, где были хозяйственные помещения. Он понимал, что может заблудиться в этом лабиринте коридоров, переходов и эскалаторов, но и стоять на месте тоже не мог.
Остановившись у очередной развилки, Стефан задумался. Вправо и влево от него расходился полукругом еще один темный коридор. Аварийное освещение слабо мерцало под потолком, почти не давая света. Спасали только огоньки напольной подсветки, автоматически включающиеся цепочки по мере приближения к ним.
Стефан повернул налево и неторопливо пошел по пружинящему под ногами покрытию.
Вдруг, впереди мелькнула человеческая фигура.
– Сэм! – громко позвал он. Человеческая фигура, не сбавляя шага, скрылась за поворотом.
– Сэм! Черт тебя побери! – Стефан рванул за ним. Справа и слева от него по кольцевому коридору располагались двери в какие-то помещения. Некоторые были закрыты, другие оставались открытыми. На каждой висели таблички, но в полумраке, что на них написано, было не разобрать.
Человек шел не спеша, такой спокойной неторопливой походкой, и Гарднер, бегущий что есть силы, должен был давно его нагнать. Однако, как только Стефан ни старался, ему еле удавалось удерживать в поле зрения ускользающий за изгибом коридора силуэт незнакомца. «Может это не Томсон, а Готье наконец решил подняться за нами к Центральному пульту?
– Пьер! – срывающимся от бега голосом, заорал Гарднер. – Постой, Пьер!
Цепочка огней бежала вместе с ним, немного опережая его. «Хорошо, что работает автоматика – мелькнула в голове мысль, – иначе бы я уже свернул себе шею. Внезапно его прошиб холодный пот, и он резко остановился.
Силуэт впереди двигался в полнейшей темноте. Датчики на него не реагировали. Чтобы это ни было, но только не человек.
Сбежав по эскалатору, Сэмюель замедлил шаг. Оставшись один, он, как ни странно, испытал облегчение. Тяжесть ответственности, так нежданно-негадано навалившаяся на него, измотала куда сильнее, чем тридцатишестичасовая перегрузка. «Что здесь, черт побери, произошло!?» – Он был готов, как ему казалось, ко всему – к погибшим товарищам, к экстренной эвакуации раненых, к борьбе с разбушевавшейся стихией, к нашествию долбанных ползунов и перевертышей, в конце концов!
Он отер пот, крупными каплями выступивший на лице.
– Анни, девочка моя, я здесь, я пришел. – Томсон, сам того не замечая, шептал слова вслух, – Где же ты? Отзовись. Я вытащу тебя отсюда!
Где-то внизу хлопнула дверь, и до него донеслись отдаленные голоса. Сердце подскочило к горлу и замерло на мгновение, словно тоже прислушиваясь. «Пьер? Или журналист не дождался его и спустился в лабораторию к Готье? Но как они могли разминуться?».
Внизу послышался отчетливый женский смех. Томсон вздрогнул, его сердце понеслось в бешенном ритме. Этот смех он узнал бы из миллиона. «Аннет! Ну, конечно!». Смех так же неожиданно затих, как секундой раньше появился. Но Томсона это уже не волновало. Он знал Центральную, как свои пять пальцев. Нижний ярус, откуда только что доносились голоса, как раз и занимал административный отдел, которым заведовала Аннета Кравец.
Томсон перемахнул через парапет и сломя голову бросился по ступеням эскалатора. Вот он холл. Вестибюль. Раздвижные стеклянные двери были распахнуты настежь. Томсон ворвался в просторный кабинет и разом остановился, с ужасом оглядывая открывшийся ему погром.
Столы были повалены, стулья перевернуты, повсюду валялись разбитые мониторы и офисные принадлежности, а сорванный с креплений голографический коммуникатор, безвольно повисший на проводах, довершал эту сюрреалистическую вакханалию. Но самое дикое, от чего у него волосы встали дыбом, в воздухе витал легкий флер любимых духов Аннет. Казалось, что девушка только секунду назад вышла из комнаты.