Операция "Рагнарек"
Шрифт:
– Зажигай, командир, - Палыч протянул ей конец шнура, и Ксюша щелкнула зажигалкой. Огонь побежал к домику. Бой начался.
Полыхнуло жарко и грозно. Угол домика с грохотом завалился, куски битого кирпича и штукатурки разлетелись фонтаном. Из домика горохом посыпались проснувшиеся бандиты, полураздетые, но с автоматами в руках. Из соседних домиков повыскакивала подмога, беспорядочные автоматные очереди прошили темноту.
Кто-то из альвов сумел пробраться на электрическую подстанцию, и на территории базы вспыхнули желтым светом фонари, слепя растерявшихся бандитов, закрывая тайгу вокруг плотной завесой тьмы.
С громовым шумом над базой закружил вертолет, яростно застрочили пулеметы, перекрывая гул лопастей, гоня врага прямо под выстрелы затаившихся во тьме бойцов Вольницы.
Ксюша медлила нажать на спуск, выбирая себе то одну, то другую цель.
– Это не люди, - сказала она себе, - это орки. Вонючие, грязные орки. Пленных не берем.
Первый же выстрел свалил здоровенного громилу, ломанувшегося в лес через заросли густого кустарника, в которых укрывались бойцы. Бегущий за ним следом парень вскинул автомат, но стрела Деккиро вонзилась ему в горло, и он рухнул на труп своего приятеля, заливая его кровью из раскрытого рта.
Ксюша чуть не уронила патрон – дрогнула рука. Но под взглядами своих ребят выпрямила спину и уверенно перезарядила винтовку.
Еще с десяток бандитов попытались уйти в лес, но автоматные очереди по всему периметру базы загнали их обратно во двор. Тех, кто успел уйти. Остальные колотили в двери гостевого дома – двухэтажного кирпичного строения под островерхой черепичной крышей. Со второго этажа время от времени раздавались выстрелы, пули свистели высоко, забаррикадировавшиеся в доме пытались достать вертолет, когда он пролетал в пределах видимости, но безуспешно. Наконец, дверь открыли, и в дом хлынула толпа, давя друг друга и ступая чуть ли не по головам.
Командиры групп сообщили, что попытки прорыва остановлены по всем направлениям, и Ксюша отдала приказ занимать территорию базы. Со второго этажа главного здания все еще доносились выстрелы, осажденные палили наугад, пытаясь не подпустить атакующих к окнам и дверям.
Вертолет сделал круг, завис над крышей, из проема, где прежде была дверь, упал металлический цилиндр, пробив черепицу на крыше. Вертолет резко забрал вправо, и второй этаж разорвало облаком пламени, засыпав двор мелким дождем щебня и стекла.
Бойцы Вольницы, воспользовавшись замешательством врага, бросились вперед. В окна полетели гранаты, дверь в мгновение ока сшибли с петель. Первыми шли опытные солдаты, побывавшие в Чечне, а кое-кто еще в Афганистане. Пока шла зачистка, пожар перекинулся и на первый этаж, но бойцы успели покончить с противником раньше, чем огонь и дым заставили их покинуть здание.
Пленных не было. Над тайгой занимался рассвет.
***
Трупы, оставшиеся на улице, подтащили к горящему дому и забросили внутрь. Под стены заложили динамит, после взрыва отгребли от обрушившихся стен мусор, чтобы пожар не распространился дальше. Часа через три, когда все догорело, забросали землей и щебенкой. Тайга и так уже подступала к самой базе, молодые деревца кое-где взломали асфальт, буйно разрослись кустарники, трава лезла из всех щелей.
– Из земли вышли – в землю уйдут, - сказал Деккиро, и на этом надгробная речь над бандитской могилой была закончена.
Среди бойцов Вольницы погибших не было, но несколько человек получили довольно тяжелые ранения, а один находился в критическом состоянии и срочно нуждался в операции.
Вертолет, освободив место в кабине от пулеметов, отправился в Петровск. На борт взяли троих тяжелораненых, остальным оказали помощь на месте, в ожидании, пока из Петровска прибудет бригада скорой помощи. Кухня сгорела вместе с банкетным залом, находившимся в главном здании, но в домиках обслуги сохранилась кое-какая посуда, и бойцам впервые за несколько дней удалось поесть горячей еды.
После недолгого отдыха Ксюша, Ван Палыч и Деккиро отправились исследовать территорию базы. Ничего примечательного не нашли, разве только узкоколейку, уходившую на юг и терявшуюся в таежной чаще. На рельсах стояла дрезина – изрядно поржавевшая, но, как оказалось, еще вполне работоспособная.
– Интересно, куда ведет эта дорога? – спросила Ксюша. – Никаких слухов или старых историй?
– Кто его знает? – пожал плечами Ван Палыч.
– Высокое начальство сюда наезжало, временами из самой Москвы. Может, и не за охотой только. Разве самим поглядеть, куда рельсы идут.
– А это мысль! – обрадовался Деккиро. – Все равно нам тут еще несколько дней торчать, пока раненных в Петровск заберут, в вертолете-то вашем места мало.
– Втроем? – нахмурился Палыч. – Не дело.
– Думаю, добровольцы найдутся, - улыбнулась Ксюша, - не одни мы такие любопытные.
Желающие прокатиться на дрезине и вправду нашлись, и после обеда Ксюша, Палыч, Деккиро и еще трое бойцов отправились на юг, сменяя друг друга за рычагами. Ехать пришлось недолго, уже через три часа узкоколейка уперлась в железные ворота в бетонном заборе, поверху ощетинившемся ржавой колючей проволокой. Здесь, как и на базе, тайга подступала к самому забору, ворота болтались на изъеденных ржой петлях, бетон покрылся пятнами плесени и проросшего в щелях мха.
Путешественники сошли с дрезины, сбили висячий замок и, распахнув ворота, вошли на территорию. Рельсы тянулись к большому прямоугольному зданию без окон, под жестяной крышей. В здании еще сохранились остатки оборудования – лебедки, краны, подъемники. Две, уже обычной ширины, колеи тянулись вдоль всего огромного высокого зала, уходя через распахнутые ворота на юг, к Транссибу.
Ксюша смотрела, и не верила своим глазам.
– Ван Палыч, - восторженным голосом произнесла девушка, - звоните в Петровск, собирайте ремонтную бригаду. Я еще не знаю, зачем, но чувствую, что не зря мы его нашли.
Комментарий к 134. Петровск. Сибирь. Ксюша
* No quarter – пленных не брать. Официальная форма приказа
========== 135. Буханан. Штат Нью-Йорк. Екатерина. Фьялар ==========
Бесу Екатерина не доверяла. Несмотря на пробирку с кровью, которая давала ей власть над Регентом, несмотря на то, что с планами по диверсии он укладывался точно в назначенные сроки, несмотря на то, что не лебезил, изображая чистосердечное раскаяние и безусловную преданность. Но с тех пор, как ее отравили порченой кровью, заставив провести в торпоре не один десяток лет, бывшая Епископ Нью-Йорка не доверяла вообще никому. Менее же всего своим новоявленным союзникам из Камарильи, своим давним соратникам по Шабашу и неприсоединившимся Анархам.