Операция «Снегопад»
Шрифт:
Теперь противник шел на северо-восток. Было ясно, что он заметил и оценил противоракетный маневр Громова, но по-прежнему не сомневался в своей неуязвимости.
— Не уйдешь, тварь, — пробормотал Громов; любой, кто услышал бы это его бормотание, бежал бы в ужасе прочь — столько ненависти и плохо сдерживаемого бешенства содержалось в этих простых словах.
И снова гонка, и снова ревет двигатель, и снова всё внимание майора сосредоточено на «Сухом» противника. Удаление пятьдесят километров… сорок километров… тридцать пять… Теоретически «Сухой» мог сделать еще одну «кобру» или боевой разворот, поставив «МиГ» в крайне неудобное для дуэли положение: машины разного класса и разных возможностей, исход очевиден. Но теперь Громов был начеку
…Удаление тридцать… Двадцать пять… «Чего я жду?» — спохватился Громов и выпустил наконец ракету.
«МиГ» ощутимо тряхнуло, и Громов убавил скорость. В течение нескольких секунд ракета догоняла истребитель противника. Затем точка ее на индикаторе мигнула и погасла. Громов не верил своим глазам: пилот «Сухого» в точности воспроизвел его маневр — сваливание, пикирование, выход из пике над самой землей.
«Да он издевается! — мелькнула мысль. — Он просто издевается надо мной».
— Двести тридцать первый, — продолжал причитать штурман наведения. — Двести тридцать первый, ответьте. Мы потеряли вас, двести тридцать первый.
— Пошел ты…
Загорелся «окурок» — топлива осталось совсем чуть. Быстро прикинув, Константин понял, что до базы ему не дотянуть. Придется покинуть самолет где-то здесь, над пустынными, необжитыми просторами. Найти его здесь во время разгула стихий, под снегопадом, спасателям будет очень сложно, да и будут ли искать? Но другого выхода не было. И когда Громов понял это, он быстро и громко заговорил:
— Всем, кто меня слышит. Говорит пилот истребителя «МиГ-23» майор Громов, воинская часть 461-13 «бис». Во время парного вылета на перехват разведсамолета британских ВВС, тип «Нимрод», я и мой ведомый были атакованы неизвестным противником. Ведомый был сбит управляемой ракетой, я продолжаю вести бой. Противник использует «Су-27». Повторяю. Противник использует «Су-27». Всем, кто меня слышит, передайте эту информацию командованию округом или в Министерство обороны…
В этот момент противник (может быть, он тоже услышал заявление майора) сделал боевой разворот и лег на встречный курс.
«Хочет выйти на дистанцию ближнего боя, — догадался Громов, — и засадить мне „семьдесят третью". Но, извини, коллега, ближнего боя не будет. Хотя…»
Константин снова посмотрел на тлеющий «окурок». Бредовая затея, конечно, но чем черт не шутит.
Истребители быстро сближались. Громова охватило ощущение дежа вю. Когда-то всё это уже было, с ним или с кем-то другим по фамилии Громов — была ночь, горел ИЛС и «окурок», и два боевых самолета, скрытые тьмой, шли навстречу друг к другу — игра на нервах, высший пилотаж. В любой момент неизвестный противник мог выпустить ракету, то же самое мог сделать и Громов — расстояние уже позволяло, — но они оба не предпринимали никаких действий и, словно зачарованные, шли на этот самоубийственный таран.
Когда до лобового столкновения оставалось четыре секунды, Громов дернул держки катапульты. Система катапультирования сработала, как часы. Отлетел фонарь кабины, и Константин вместе с креслом был выброшен вертикально вверх. Ощущения от ускорения в шестнадцать «же [16] » не из приятных, но Громов был к ним готов.
По существующим нормативам на спасательном оборудовании российских ВВС в качестве предельных для раскрытия парашюта выставляется высота в четыре тысячи метров и задержка раскрытия в полторы секунды. То есть при катапультировании выше четырех километров летчик падает до указанной высоты, после чего срабатывает прибор. Громов катапультировался на высоте пяти тысяч и провел несколько страшных секунд падения в абсолютной пустоте. Потом раздался громкий хлопок, стропы натянулись, на секунду сдавило грудь, и вот уже он висит, не видя ничего вокруг и задыхаясь в обжигающе ледяном воздухе.
16
«Же» (g) — ускорение свободного падения, является единицей для относительного показателя перегрузки (двукратная перегрузка, трехкратная и т. д.), g = 9,81 м/с2.
«Знал бы ты, мальчик, что такое катапультирование».
И тут уши майора заложило от страшного рева. Нечто огромное стремительно надвигалось на Громова из темноты. «Сухой» противника. Рев двигателей истребителей этого класса Константин не спутал бы ни с чем. Он прошел в каких-то метрах под ногами Громова. Майору показалось даже, что он успел различить святящуюся изнутри кабину и сидящего в ней пилота, затем Громова настиг акустический удар. На несколько секунд Громов потерял сознание. Когда он пришел в себя, истребителя и след простыл. Значит, тарана не получилось. «Сухой» остался цел и отправился на неведомую базу, черт его побери совсем. Но кто его поддерживал? Кто осуществлял наведение? Кто за этим стоит?..
Громов мог сколько угодно ломать на этим голову — ответов на поставленные вопросы не существовало. Пока не существовало.
Майор продолжал спускаться. Перед встречей с землей надо сгруппироваться, но земли видно не было, вообще ничего видно не было за тьмой и снегом. На крутых склонах сопок можно сломать и ногу, и шею, но Громову ничего другого не оставалось, как уповать на Бога или везение, которые обеспечат ему глубокий уютный сугроб вместо обледенелого склона.
Громову повезло. Именно такой сугроб ему и подвернулся. Каблуки проломили наст, и майор ушел в снег по пояс. Парашют словно саваном накрыл его сверху.
Некоторое время майор тяжело ворочался, выпутываясь из строп и разгребая снег. Потом он встал. Побаливала правая нога, было очень холодно, и снег летел прямо в лицо, однако Громов был жив и не оставил надежды расквитаться с неизвестным противником.
— Я тебя достану! — крикнул он в кромешную тьму.
Его слова оказались пророческими.
Глава четвертая. ПАНИКА.
Новость о «сбитии» пары Громов-Беленков разнеслась по воинской части 461-13 «бис» в одно мгновение. На «вышке» в тот день дежурил старший лейтенант Вячеслав Казанцев. Ничего о деятельности воздушных пиратов он, разумеется, не знал: для него и для таких, как он, советник Маканин и разработал когда-то прикрытие в виде внеплановых учений. Однако внезапное появление НЛО, переговоры экипажа со штурманом наведения сразу привлекли внимание Казанцева. Участвовать в диалоге он не мог — канал дальней связи занимал штурман из Оленегорска, и всё вроде бы развивалось по проверенным временем схемам. Непонятное началось в тот момент, когда штурман вдруг заявил, что не слышит пилотов истребителей. Казанцев пилотов слышал — с сильными помехами, на пределе, но слышал. Он снял трубку прямой связи с КДП авиаполка «Заполярье», но гудка не было. Казанцев постучал трубкой по столешнице — нулевой эффект. Это его сильно удивило, но не напугало. Испугаться он успел чуть позже, когда Громов закричал в эфире, что ведомый сбит, а потом задиктовал свое сообщение. Больше майор не сказал ничего, и это было самое страшное.
Казанцев медлить не стал. Связавшись с дежурным по части, он приказал немедленно поднять всех офицеров и в спешном порядке гнать их на «вышку». Не забыл также вызвать взвод связи. Первыми явились летающие офицеры Лукашевич и Стуколин. С небольшой заминкой подошел злой от недосыпания Усачев. Потом подтянулись и остальные. Скоро на «вышке» было не протолкнуться от сердитых, агрессивно настроенных мужиков. Связисты подошли последними, и Казанцев тут же распорядился выяснить, почему он не может связаться с Оленегорском. Молодой сержант начал разбирать аппарат, остальные отправились на проверку кабеля и антенн.