Операция «Снегопад»
Шрифт:
Системы ПВО страны отметили продвижение группы бомбардировщиков, однако распоряжение, поступившее «с самого верха», было предельно конкретным: «Бомбардировщики выполняют спецзадание — пропустить».
Летчикам, сидящим в кабинах бомбардировщиков, практически ничего не нужно было делать. Автопилот доведет их до цели, бомбардировочная система «Пеленг» отработает бомбометание по заранее заданным координатам — нет ни возбуждения, ни азарта. Летчики скучали, но они привыкли скучать.
За минуту до того, как старший лейтенант Лукашевич решился раскрыть тайну пиратов своим сослуживцам, бомбардировщики достигли точки сбрасывания. Каждый самолет сбросил по шесть бомб ФАБ-500 [18] . Тяжелые двухметровые чушки посыпались вниз. Бомбардировщики спокойно развернулись, возвращаясь на базу. Оценивать точность попадания и масштаб разрушений не было необходимости. Пилоты и так знали, что он будет минимальным. В их задачу не входило уничтожить воинскую часть 461-13 «бис». Их вылет был демонстрацией мощи.
18
ФАБ-500 — фугасная авиационная бомба калибром 500 килограмм.
Большая часть бомб легла с большим недолетом. Но сила взрывов была такова, что содрогнулось всё плато Рыбачьего полуострова. В воздух взлетело и осыпалось гранитное крошево. Лишь пять из двадцати четырех бомб упали на территорию воинской части. Одна из них уничтожила резервный дизель-генератор, вторая сделала огромную дымящуюся воронку на подъездной дорожке, третья разнесла в щепки бочку-контейнер с «Красной комнатой», где, к счастью, никого не было, две последние очень «удачно» накрыли собой командный пункт единственного наземного средства противовоздушной обороны части — зенитного ракетного комплекса «Бук-М1».
Когда капитан Никита Усачев на правах старшего по званию крикнул: «Всем в укрытие!», бомбардировка закончилась. Выскочившие из КДП офицеры растерянно озирались, не зная, то ли бежать к убежищам, то ли возвращаться назад. Взяв инициативу в свои руки, капитан Усачев объявил «Тревогу» по части и ввел боевую готовность номер один.
Впрочем, это не помогло: бомбардировщики ушли, а нового нападения не последовало. Связь с командованием установить по-прежнему не удалось. Связисты заявили, что с их стороны всё функционирует нормально. Неисправность имеет место быть у контрагентов, то есть «гикнулось что-то у этих мудозвонов, а они, чушки позорные, даже не заметили». Усачев задумался, а потом вызвал к себе старшего лейтенанта Лукашевича.
Тот по распорядку боевой готовности находился в кабине своего истребителя. Поэтому, отправляясь по вызову, он даже не стал переодеваться — так и пришел в летном комбинезоне и зажав под мышкой шлем.
— Так, — сказал Усачев и остановился; он внимательно посмотрел на Лукашевича, после чего продолжил: — Выкладывай.
Но Лукашевич уже несколько оправился от первого потрясения и не был уверен в том, стоит ли говорить посторонним всю правду целиком.
— Что «выкладывать»?
— И не валяй дурочку, — прикрикнул Усачев: он был явно не в себе. — Ты уже сказал «а», говори «б».
Делать было нечего.
— Мы начали войну, капитан, — сказал Лукашевич; в глаза Усачеву он старался не смотреть. — Нас… Громова, Стуколина, меня наняли… для выполнения особо секретного задания. Вы ничего не должны были знать об этом задании… и, скорее всего, ничего не узнали бы… но видишь, как всё обернулось…
— Мать твою! — выругался импульсивный Усачев. — Я всегда знал, что дело с вашими «учениями» нечисто. Нет, но это ж надо — организовать тут секретную операцию, и чтобы, кроме летающих пилотов, никто ничего не знал! Ну, козлы! Нет, но это ж надо!
Лукашевич терпеливо ждал, пока поток ругательств и возмущенных реплик, изливающийся из Усачева, не прекратится и тот не вернется к главному.
— Ладно, — Усачев наконец остановился. — Кто это организовал? Те деятели из комиссии? Лукашевич кивнул.
— Суки. И с кем мы воюем?
Лукашевич ответил с кем. На долгих десять секунд воцарилось молчание.
— Кретинизм, — дал свою оценку происходящему Никита. — Они хоть понимают, что это за люди?
— Успокойся, капитан, они понимают. Лучше нас с тобой.
— Понимают, говоришь?! — Усачев снова взъярился. — А почему нас бомбят, если они понимают? Почему сбили Громова и Беленкова, если они понимают?
— Перестань, капитан, только твоей истерики нам не хватало.
Усачев с огромным удивлением посмотрел на Лукашевича. Не таких слов он от него ожидал. Потом Усачев вытер лоб рукавом и спросил заметно спокойнее:
— Что вы делали?
— Мы перехватывали норвежские военно-транспортные самолеты.
— То нападение на нашу часть… с этим связано?
— Да.
— Какими силами противник располагает?
— Этого я не знаю.
— Снова врешь?!
— Это правда, капитан. Для меня «сбитие» Громова и Беленкова, бомбежка — такая же неожиданность, как и для тебя… как для всех остальных…
Усачев явно хотел сказать по этому поводу что-нибудь едкое, но на этот раз сдержался.
— Хорошо, допустим, не знаешь. Что знаем мы? Противник располагает хотя бы одним истребителем «Су-27» и некоторым количеством бомбардировщиков неизвестного класса…
— Могу высказать предположение.
— Давай.
— При подготовке операции нас знакомили с составом и вооружением армии противника. В качестве бомбардировщиков они используют «МиГ-25РБ».
— Блядь! — Усачев не сдержал эмоций. — Мы их даже не достанем [19] ! — Он помолчал. — И что теперь прикажешь делать?
— Я не могу приказывать тебе, капитан, — напомнил Лукашевич. — Но совет дать могу.
— Давай свой совет…
— В первую очередь мы должны связаться с командованием округа…
19
«МиГ-25РБ» — высотный бомбардировщик, практический потолок для него составляет 21 километр против 18, 5 у «МиГа-23».
— Это понятно. Только как? Связь не работает — твои «друзья» постарались, в остальном…
— Кто-то должен поехать в Печенгу, — сказал Лукашевич. — Ехать лучше группой. Все должны быть вооружены. Через комендатуру Печенги можно связаться и с округом, и с Оленегорском. Нужно объяснить ситуацию и запросить подмогу. Кроме того, я посоветовал бы установить связь еще с одним человеком — он в курсе всего происходящего, и он поможет.
— Кто этот человек?
— Его зовут Маканин. Лев Максимович. Номер телефона в Мурманске… — Лукашевич помедлил: не так просто оказалось с ходу выдать «страшную» тайну, — …шесть, тридцать девять, ноль, семь…