Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле
Шрифт:
Государственные лидеры, особенно американцы, предпочитали принимать важные решения по вопросам внешней политики, опираясь на научные объективные данные, которые можно было проверить, а не на слова шпионов, которые могли и ошибаться. Сталин в 1941 году отверг предупреждение своих британских шпионов о том, что нацисты собираются напасть на Советский Союз. Администрация Кеннеди летом 1962 года игнорировала сообщения агентов ЦРУ, свидетельствовавшие, что русские намерены разместить ядерные ракеты на Кубе. Правду не признавали до тех пор, пока месяц спустя четкие фотографии с У-2 не выявили пусковые установки и строящиеся бункеры для хранения ядерных боеголовок. И все же в течение всех 60-х Соединенные Штаты предпочитали получать разведывательную
Но аппарат, который сможет фотографировать мысли и мнения людей, до сих пор еще не изобретен. Более десяти лет операция «Соло» позволяла точно прочитывать мысли и планы коммунистических лидеров. Все данные согласовались друг с другом, и, взятые вместе, они указывали, что Соединенные Штаты имеют историческую возможность превратить Китай из врага в союзника в борьбе с Советским Союзом.
Решение загадки или проблемы всегда кажется очень простым, едва оно найдено, вот и разумность использования такой возможности сейчас может показаться очевидной. Однако в то время Никсон рисковал потерять доверие своих избирателей, настроенных воинственно антикоммунистически, и вызвать противодействие либералов, чувствительных к нарушениям прав человека в Китае. Кроме того, китайцы помогали вьетнамцам в войне против Соединенных Штатов (хотя помощь была не так велика, как можно представить). Если бы попытка примирения с Китаем получила огласку и была отвергнута, Никсон рисковал подвергнуться обвинениям в политическом предательстве и личном вероломстве. Но документы «Соло» показывали, что китайцы готовы будут приветствовать американскую инициативу.
Поскольку Соединенные Штаты и Китай не поддерживали дипломатических отношений, поначалу возникла практическая проблема — как наладить линию связи. Вот почему американские эмиссары установили первый контакт через китайское посольство в Париже. Последующие встречи состоялись, как только нашелся устраивающий обе стороны посредник, который мог организовать прямые секретные переговоры.
Во время визита в Москву в 1971 году Моррис обнаружил, что у русских есть в Пекине источник, который держит их в курсе всех происходящих перемен. Русские выражали тревогу и раздражение по поводу, как они выразились, «постоянного улучшения» американо-китайских отношений и заявляли, что новая политика Соединенных Штатов стала пощечиной для них. Теперь они еще больше не доверяли Соединенным Штатам и сомневались в их искренности по поводу разоружения. Советы планировали перейти в контратаку организацией всемирной кампании антиамериканской пропаганды, созывом Конференции по европейской безопасности с целью изоляции Соединенных Штатов и попытками улучшить отношения с Японией.
В конце концов посредником в переговорах выступил Пакистан, имевший тесные связи и с Соединенными Штатами, и с Китаем. Их кульминацией стала секретная поездка Киссинджера в Пекин в июле 1971 года. Китайцы в целом и Чжоу Энь-лай в частности оказали ему самый радушный прием.
Из всех коммунистов, которых Моррис когда-либо встречал, Чжоу казался ему самой яркой, сложной и привлекательной личностью. Никсон ставил Чжоу в один ряд с такими государственными деятелями, как Уинстон Черчилль и Шарль де Голль. Киссинджер характеризовал его как «наэлектризованного, стремительного, делового, ловкого, веселого», и с самого начала дела у них пошли на лад.
Их первые переговоры продемонстрировали точность многолетних сообщений Морриса о непримиримой вражде между Китаем и Советским Союзом и о намерениях китайцев вступить в союз с Соединенными Штатами. Китайцы не просто намеревались — они страстно к этому стремились. Киссинджер позже писал: «Китай отождествляет безопасность с изоляцией Советского Союза и с добавлением максимально возможного веса на свою чашу весов, — что означает быстрое сближение с Соединенными Штатами».
Чжоу и Киссинджер согласились поддерживать связь через китайское посольство в Париже и китайскую миссию при ООН в Нью-Йорке. Чжоу предложил начать переговоры об установлении официальных дипломатических отношений и указал, что проблему, возникшую из-за признания США правительства Тайваня законным правительством всего Китая, в обозримом будущем можно игнорировать. В конце концов они пришли к согласию, что Никсону следует нанести официальный визит в Китай, перед которым Киссинджер в октябре 1971 года должен был вернуться в Китай для неофициальных переговоров по более обширному спектру вопросов.
Незадолго до второй поездки Киссинджера в Пекин Моррис вылетел в Москву с 39-й миссией, одной из самых значимых операций «Соло». Моррис намеревался подготовить официальный визит Гэса Холла, в ходе которого советские руководители хотели проинструктировать того лично. Но перед самым вылетом из Нью-Йорка у Холла возникли проблемы с желчным пузырем, и он был госпитализирован. В результате русские сказали Моррису все то, что собирались сказать Холлу, и дали ему на изучение документы, которые предназначались Холлу. И снова он отважился сделать обширные заметки, списывая длинные пассажи стенографических отчетов.
Суслов начал со слов:
— Прежде всего, только между вами, мной и Гэсом — мы не собираемся это обнародовать, но всякое бывает — в конце августа товарищ Брежнев получил письмо от Никсона. Там поднимались несколько вопросов, но основная идея была следующая: «Почему бы нам не встретиться?» Мы действовали не спеша, и Брежнев направил предварительный ответ, в котором подчеркнул, что встреча могла бы принести пользу, но мы сомневаемся в разумности устраивать ее в данный момент, пока мы не готовы обсудить конкретные вопросы и решения. Как только придет время, мы, несомненно, заложим основу для подобной встречи глав государств в Москве.
Суслов подробно рассказал о неожиданном визите лидера сенатского меньшинства Хью Скотта, крупного и веселого человека, который буквально очаровал русских.
— Рад сообщить, что сенатор Скотт не был в воинственном настроении и не слишком спорил с нашими аргументами, когда мы их представили ему и [американскому] послу, который также присутствовал на встрече. Скорее можно сказать, что в ходе дискуссии он держался пассивно. Мы критиковали агрессию Соединенных Штатов во Вьетнаме, критиковали политику США на Ближнем Востоке. Фактически мы не смогли добиться возражений ни от него [Скотта], ни от посла. По всем обсуждаемым вопросам их позиция была скорее оборонительной. Так что беседы прошли в очень дружественной атмосфере.
Я сказал Скотту, что поездка Никсона в Китай будет сложной. Это не просто светский визит. В Индокитае идет война. США нелегко, нелегко и китайцам. Мы знаем, что Скотт был послан Никсоном, чтобы прощупать наше мнение. Мы объяснили Скотту свои принципы. Мы знаем, что Скотт выступил в Сенате, где правдиво отразил некоторые из проблем.
Затем Суслов перешел с беседы со Скоттом к теме, более всего интересовавшей Морриса: реакции Советов на американо-китайские переговоры.
— Для Советского Союза Китай — большая проблема. Но мы спокойны по поводу ситуации в целом. Как вы видите, мы сохраняем спокойствие. Но тем не менее мы не бездействуем. Мы не знаем, достигнет ли Никсон с китайцами соглашения… В самом деле не знаем. Не так просто для Соединенных Штатов после стольких лет договориться с Китаем.
Теперь следующий вопрос: будет ли это соглашение антисоветским? Если так получится, мы немедленно будем ему противостоять и с ним бороться. Но мы надеемся, что соглашения, если они и состоятся, не причинят вреда социалистическим странам.
Как вы видите, наша нынешняя внешняя политика отнюдь не пассивна. У нас есть интересы на всех континентах. И на всех континентах у нас есть люди, которые работают, развивают связи, добиваются понимания и согласия с проживающими там народами. В любом случае мы можем вас заверить, что, каким бы ни было соглашение между США и Китаем, его результаты не застигнут нас врасплох.