Операция У
Шрифт:
– А я только хотел пообедать...
ГЛАВА 17. Человек человеку брат (часть 2)
Фидель успел приготовить приличный стол - на нем стояла квашеная капуста, банка килек, скумбрия холодного копчения, колбаса докторская, хлеб (почти свежий).
Он еще раз поглядел на стол и остался доволен: давно он так не шиковал. Теперь предстояло решить, что можно было бы предложить в качестве вещей, напоминающих о пропавшем брате.
Кряхтя,
Поискав вокруг глазами, он увидел в углу комнаты стопку книг, которую давно хотел выбросить, поскольку они занимали место, отведенное под стеклотару. Фидель наугад вытащил одну из них: это оказался труд В.И.Ленина "Империализм и эмпириокритицизм". Прочесть это название Фидель все равно не мог, поэтому просто положил книжку поверх грязной майки.
В это время в дом вошел Сунь Высунь, больше похожий на Петра Николаевича. В руке он держал пакет, в котором брякала стеклянная тара.
"Одна бутылка не звенит!" - с удовольствием подумал Фидель и улыбнулся вошедшему:
– Входи, Николаич, входи. Я тут как раз вещички твоего брата разыскал. Только тетрадку не могу найти. Но ничего. Сейчас посидим, вспомню: всё будет в норме!
Сунь брезгливо покосился на небольшую горку одежды, поверх которой лежала книга бывшего учителя, и вытащил на стол бутылку водки "Столичная" и три бутылки пива.
– Это все что ли?
– изумленно проговорил Фидель, - Ну ты даешь! Так мы никогда тетрадки не найдем!
– А сколько ж надо?
– искренне изумился Сунь Высунь, - Это и так много!
– Это, может, для всяких разных там, - Фидель хотел сказать "китаёзов", - Мало. А для нашего брата это тьфу!
– Фидель сплюнул и закурил свою "Приму"
– Вощем так, - сказал он, - Давай дуй в гамазин за повторной порцией, чтоб потом не вставать, а я пока тетрадку поищу!
Петр Николаевич насколько мог исказился в лице и, взяв пакет, молча вышел на улицу.
– Ты, эта, купи там еще чего пожрать. А я пока к соседу зайду!
– крикнул вдогонку Фидя. В голове у него вдруг родилась гениальная идея, лишь бы Генка-таксист с соседней улицы был дома.
Когда Петр Николаевич отошел от дома, Фидя быстро натянул рваные кроссовки и, насколько мог быстро, побежал на соседнюю улицу. Там жил его приятель - Генка из таксомоторного парка. По счастью он оказался дома и сидел под яблоней, читая очередной глупый детектив из женской серии.
–
– крикнул ему Фидель, - Генка! Дело на два пузыря!
– Куда ехать?
– немедленно поднялся с места тот.
– Недалеко тут. Коммунистический тупик 17. Там Гадюкин живет. Жил, то есть.
– А на фига тебе туда?
– Хочу передать сострадание родным и близким. Ну и водки прихватить...
– Голова!
– Генка завел машину, стоявшую у дома, и они рванули в центр города.
Вдова Ксан Ксаныча Гадюкина Мария Ивановна только пришла из магазина: надо было закупить провизии на предстоящие поминки, поэтому визит Фиди был для неё полной неожиданностью.
– Здрасте, Марь Иванна, - поприветствовал он её с порога, - Как вы себя чувствуете?
– Здравствуй, Володя, - вздохнула Марья Ивановна, - Да как себя можно чувствовать при кончине близкого человека.... А ты что, хотел чего?
– Да нет, Марь Иванна, я шел мимо, ну, думаю, надо зайти, поддержать...
– Спасибо, - вздохнула вдова, - Я и не знала, что ты так любил Ксан Ксаныча...
– Любил Марь Иванна, еще как любил! Бывало, останемся мы в лаборатории вечерком, Ксан Ксаныч плеснет мне спиртику в мензурку, а сам давай реакции готовить, да все приговаривает: этого мы столько льем, этого столько, а этого не надо, - всё меня пытался научить! Я ему, к примеру, говорю, что ложить нужно двести грамм, а он ложить двести пятьдесят - и в самую точку! Да-а-а, какой замечательный был человек! Как химичил!
– Фидя с сокрушенным видом покачал бородой.
Марья Ивановна приложила к глазам платок:
– Может ты выпить хочешь, Володя?
– Дык...,не откажусь за хорошего человека, вечная ему память!
Вдова покойного сходила на кухню и вернулась с наполненным наполовину стаканом и соленым огурцом:
– На, Володя, благослови тебя бог!
– Пусть земля ему будет пухом!
– сказал Фидя и легко опрокинул в пасть сто двадцать грамм, после чего задумчиво захрустел огурцом.
– Я, это, тетрадь с записями наших последних опытов у него оставил, Марь Иванна. Не попадались нигде? Такая тетрадь толстая, в клеенчатом переплете...
– Я все его записи в шкаф сложила, Володя, посмотри вон там, может, найдешь...
– Спасибо вам. Дай бог вам здоровья, - с этими словами Фидя прошел к книжному шкафу, где стопкой лежали различные тетради и папки. Любая из них могла содержать те записи, которые спрашивал косоглазый Петр Николаевич, но Фидя искал ту, на которой стояло бы побольше печатей и подписей.