Операция «Вурдалак»
Шрифт:
– Вот оно, началось, – буркнул Вересов. – Значит, эти двое пусты. А спортивная сумка, о которой мы слышали благодаря «жучкам» и которая висит сейчас на плече профессора, лишь прикрытие.
– Ничего удивительного, – пожал плечами Крупицын. – Ты же слышал, что без шифра в записях профессора никто не разберется. Так что Никифоров мог не опасаться за свои бумаги, передавая их с третьим лицом.
Корнеев взял трубку радиотелефона и отдал соответствующие указания своим людям.
– Но когда мы проворонили приход третьего? – сурово спросил капитан у своих подчиненных.
Те
– Скорее всего, он пришел еще вчера вечером и отсиживался где-то в доме, – предположил Вересов.
– Но тогда это означает, что они знали о нашем «колпаке», – заключил Крупицын. – Значит, и расклад всей операции у них рассчитан на то, что мы в курсе всех их делишек. Поэтому и ведут себя так нагло и открыто.
– Извини, старик, но это неоднозначно, – возразил Вересов. – Они могут ни о чем не догадываться, а то, что мы сейчас видим, всего лишь обычная в такой ситуации страховка. К тому же их последний диалог на даче был слишком откровенен.
– Это ты Шарову будешь доказывать. Может быть, они специально давали нам наводку на ложное на правление.
Офицеры молча вздохнули. В воздухе явно запахло их жареными задницами.
Во время диалога подчиненных Корнеев старался отмалчиваться. В отличие от них он уже знал, в чем тут дело, и теперь, по распоряжению Шарова, лишь играл отведенную ему роль.
Полковник Дорожкин не спешил покидать свой наблюдательный пункт. Странность в поведении профессора и его приятеля наводила на некоторые мысли, и требовалось чуть задержаться, чтобы стать свидетелем, возможно, другого, более увлекательного спектакля.
Полковник не обманулся в предположениях. Когда он уже собрался было вылезать из кустов, то неожиданно увидел человека, выскочившего с черного хода дачи. Его комплекция и походка чем-то напоминали профессорские. Уж его повадки и ужимки Дорожкин изучил вдоль и поперек.
Человек, крадучись, но довольно быстро, пробежал через сад и проскользнул в запасную калитку. На его плече полковник увидел небольшую спортивную сумку «адидас».
Но это было еще не все. Как только незнакомец углубился в лес, вслед за ним бросился второй человек, находившийся все это время на территории соседней дачи. Судя по всему, это был агент Корнеева.
Дорожкин присоединился к компании невидимок. Подойдя к поляне, где был спрятан «Москвич», он незаметно приблизился к гэбисту и метким выстрелом в шею из пневмопистолета усыпил коллегу минимум на полтора часа. И вовремя, так как тот уже собирался доложить по рации о спрятанной машине.
Полковник опрометью бросился к своим «Жигулям». Уже в машине он получил донесение о том, что салатного цвета «Москвич» выехал на трассу и направляется к столице.
«Жигули» профессора плавно подъехали к зданию аэровокзала и припарковались на автостоянке. Никифоров и Богомолов покинули машину, уверенно прошли в центральный зал, проверили расписание отправления самолетов и затем, непринужденно болтая, свернули в зал ожидания. На плече профессора
– Слушайте, мужики, – прищурившись, сказал Вересов, – а вам не кажется, что у профессора несколько изменилась походка?
– Кажется, – за всех ответил Крупицын. – Может быть, тот неизвестный, что пытается сейчас скрыться с дачи, и есть настоящий профессор? Даже скорее всего…
Выслушав товарищей, Валентин снова взялся за радиотелефон. «Первый», то есть руководивший операцией полковник Шаров, особого восторга от сообщения Корнеева не выразил. В свою очередь, он попытался связаться с «четвертым». Но ни Корнеев, ни его шеф еще не знали, что «четвертый» в это время спал богатырским сном в двухстах метрах от дачи Никифорова.
Тем временем группа Корнеева, особо не скрываясь, проследовала за удалявшейся парочкой. Объекты свернули в туалет. Гэбисты, словно тени, прошли следом и рассредоточились вокруг Богомолова, уже пристроившегося к писсуару. Его напарник закрылся в кабинке.
Вот тут-то и началось то, чего так долго ждали Корнеев и его люди. Справив нужду, Богомолов оставил приятеля в кабинке, молча вышел из туалета и быстро покинул здание аэровокзала. Сев в профессорские «Жигули», он помчался обратно в столицу.
К удивлению своих товарищей, капитан Корнеев без всяких объяснений приказал им разрабатывать Никифорова, а сам бросился преследовать электрика.
Как только Валентин удалился, из кабинки туалета вышел уже не профессор, а сотрудник американского посольства Джон Робинсон. По комплекции он напоминал Никифорова, а мастерски наложенный грим создавал и полное внешнее сходство.
Вересов и Крупицын заворчали, словно разбуженные медведи и, конечно, все поняли, в том числе и действия командира. Раз им отводилась ролА «слепых», значит, они обязаны продолжать прикидываться идиотами. Исходя из этих соображений чекисты почти нежно подхватили Робинсона под руки и сопроводили его в отдел КГБ при аэровокзале для более детального досмотра.
В это время Корнеев мчался за Богомоловым. Как и положено, капитан строго действовал по штатному расписанию в рамках операции «Коридор». Впереди, у Садового кольца, их ждало спецподразделение, которое и должно было захватить объект.
Все шло без проблем, когда вдруг на пересечении Ленинградского проспекта и Грузинского вала между «Жигулями» профессора и капитана Корнеева вклинился самосвал ЗИЛ. Удар был внезапным, но, к счастью, Валентин сумел развернуть машину боком. О дальнейшем преследовании не могло быть и речи.
Самосвал отделался небольшой вмятиной. Водитель ЗИЛа выскочил из кабины и подбежал к капитану:
– Как ты?
Корнеев скривился и потер грудь:
– Нормально, хотя мог бы и потише.
– Действовал строго по расчету, – оправдывался водитель, помогая капитану вылезти из разбитых «Жигулей». – Это ты, наверное, превысил скорость.
– Наверное.
– Ну ладно, капитан, мне пора сваливать. Самосвал-то на самом деле в угоне числится.
– Давай дергай, пока ГАИ не нагрянула.