Операция «Вурдалак»
Шрифт:
«Внешние» враги Зотова не беспокоили, во всяком случае, за время его службы ни один иностранный агент не проник на объект и даже не попытался сделать это. Так что жизнь у майора была спокойной и обеспеченной.
Полгода назад его непосредственный начальник погиб в автомобильной катастрофе. Через три месяца пришел рапорт о повышении Зотова в должности.
То ли из-за соседства концлагеря, то ли вследствие изолированности окружающей местности рабочие и служащие стали называть объект Зоной. Естественно, это название нигде в документах не значилось, но закрепилось
Не успел Дмитрий Николаевич подойти к штабу, как ему навстречу выбежал дежурный по батальону:
— Товарищ майор, докладывает старший лейтенант Михеев. У нас ЧП! Найден труп офицера охраны. Труп изуродован до неузнаваемости, но, судя по уцелевшей нагрудной нашивке, это лейтенант Макарин. Старший дежурный ждет вас в «центральной».
Через несколько минут, захватив чемоданчик криминалиста, Зотов уже спускался в штабной подвал, где находился центральный вход в секретные лаборатории.
Ответив на приветствие охраны, он подошел к массивным стальным дверям. Набрав на небольшом пульте личный код, Зотов подождал, пока двери медленно откроются, и вошел внутрь.
Центральный пост, на котором он оказался, представлял собой большой зал со встроенными в обшивочную панель телевизорами по одной из стен. Под видеоконтролем находился центральный вход в лабораторию, которая имела четыре автономных блока, расположенных на четырех подземных уровнях. Телекамеры были также установлены над кодированными входами в блоки, грузовым и аварийным выходами, находящимися один — на мнимом химзаводе, другой — на не менее мнимой радиоточке. Кроме того, камеры стояли в хозяйственных отсеках каждого блока.
Посредине центрального поста возвышался пульт управления системой жизнеобеспечения, контролем и сигнализацией. Пульт, контролируемый главным компьютером, входил в единую компьютерную систему. Днем в «центральной» несли службу офицер охраны и два диспетчера. После рабочего дня оставался только офицер, имеющий прямую связь со старшим дежурным, чей пост был расположен в штабе, начальником Зоны, начальником Особого отдела и директором лаборатории.
Когда Зотов вошел, лейтенант, понимая всю серьезность ситуации, вытянулся в струнку.
— Докладывайте, — приказал майор, пролистывая журнал приема и сдачи дежурств.
— Я, как всегда, заступил на смену в восемь ноль-ноль, — начал лейтенант. — Макарина на посту не было, и я решил, что он вышел по нужде. Через пять минут, проверив ванную комнату и туалет, я забеспокоился. Сообщив старшему дежурному об исчезновении и получив разрешение осмотреть лабораторию, я обнаружил Макарина в четырнадцатом секторе. Заблокировав дверь, я тут же сообщил об этом.
— Ты заметил там что-нибудь необычное?
— Только то, что уже сказал. Труп лейтенанта и в двух метрах от него — мертвый «экземпляр».
— Сейчас без четверти девять. Почему сразу не сообщили мне?
— Извините, товарищ майор, но старший дежурный приказал сначала найти лейтенанта.
— Начальнику Зоны сообщили?
Никак нет. Товарищ полковник на рыбалке, и машина за ним только что ушла.
Зотов на мгновение задумался, а затем решительно направился к лифту.
— Кстати, — сказал он уже в дверях. — Насколько я понимаю, о случившемся знаем только мы, поэтому не стоит расширять этот круг без моего ведома. Опечатайте магнитофонную запись ночных разговоров и доставьте в мой кабинет.
— Есть!
Позвав старшего дежурного, Зотов спустился на второй этаж и подошел к третьему отсеку четырнадцатого сектора.
Когда отпечатки пальцев с кнопок кодового замка были сняты, майор набрал шифр. Дверь бесшумно открылась и, пропустив офицеров, тут же захлопнулась. Автоматически включился свет. Зотов и капитан оказались в начале длинного коридора, по одну сторону которого располагались одиночные камеры, похожие на тюремные, но с одной лишь разницей: стена с дверью, выходившая в коридор, была сделана из прозрачного пуленепробиваемого пластика, причем прозрачного только со стороны коридора.
В камерах находились люди, на первый взгляд ничем не отличавшиеся от обычных, и лишь неподвижные, мертвые глаза говорили об их неполноценности. Все жизнеобеспечение заключенных, включая подачу еды, было автоматическим, что полностью исключало какое-либо общение с людьми. Это были зомби, которых здесь именовали «экземплярами».
В коридоре стояла зловещая тишина, так как стены были совершенно звуконепроницаемы. Труп лейтенанта офицеры увидели сразу. Растерзанное тело лежало напротив шестой камеры и напоминало кровавое месиво. Голова находилась чуть в стороне, соединяясь с телом лишь частью шейных мышц, словно ее выкручивали из плеч, как лампочку из патрона. Грудная клетка и живот были разодраны, из-под лохмотьев одежды торчали обломки ребер, куски мяса и внутренностей. Кишки, скрученные в клубок, валялись рядом, как будто убийца специально вытягивал их, наматывая на руку, а затем просто бросил возле тела.
Зотов не привык к таким зрелищам, и тошнота непроизвольно подступила к горлу. Он сглотнул и продолжил осмотр.
Убийца с застывшим в предсмертной судороге звериным оскалом лежал в камере, вытянув вперед руки со скрюченными окровавленными пальцами…
Звонок прозвучал так неожиданно и громко, что майор невольно вздрогнул.
«Нервы, Дмитрий, нервы. Что-то последнее время совсем плохим стал», — подумал он, открывая дверь и впуская двух врачей.
— Мне нужен подробный отчет о причинах смерти обоих, — обратился Зотов к доктору Можейко.
Когда место происшествия было сфотографировано, а трупы упакованы и вынесены из отсека, Дмитрий, оставшись один, снова открыл свой чемоданчик. Достав необходимые инструменты, он снял отпечатки пальцев с кнопок кодового замка в камеру.
Минут через десять вернулся капитан.
— Геннадий Семенович, — сказал ему Зотов, — позаботьтесь о секретности. Представьте все как несчастный случай без лишних подробностей. А я еще тут поработаю.
Козырнув, капитан исчез за дверью. Зотов вернулся в пустую камеру и продолжил осмотр, ползая на четвереньках и разглядывая каждый сантиметр пола.