Операция "Золотой Будда". Книга третья
Шрифт:
Умелов с большим вниманием выслушал рассказ старого гвардейца. Он хотел поподробнее расспросить Батисту о деталях той секретной операции, но Вито, свернув с шоссе на заправку, невольно прервал их разговор.
Пока служащий заправки занимался машиной, Олег и Мэри решили немного размять ноги. Не успели они выйти из мини-вэна, как к ним подскочил местный абориген в цветастом баронге, предлагая купить у него что-то съедобное. При этом он жестом показывал, что блюдо будет очень вкусным. Повернувшись к Вито, Умелов поинтересовался, что ему предлагает этот шустрый негоциант.
— О! Это наше любимое местное блюдо. Оно называется балют.
— Это рыба или мясо? — поинтересовалась Мэри.
— Ни то и не другое, — покачал головой Вито, — это вареные утиные яйца. У нас каждый мужчина должен съедать в день хотя бы один балют.
— Это почему же? — не унималась Мэри.
— Они помогают восстанавливать мужскую силу, — простодушно прокомментировал молодой филиппинец.
Мэри взяла мужа под руку и лукаво посмотрела на него.
— Олежка, давай купим. И я с тобой тоже попробую.
Умелов улыбнулся и знаком подозвал торговца. Рассчитавшись за два яйца, Олег передал их жене, чтобы она почистила их.
— Подожди, — ответила Мэри, — я руки вымою.
С этими словами она отошла на обочину и плеснула на руки газированной воды из пластиковой бутылки. Вытерев влагу носовым платком, она вернулась к Олегу и взяла у него одно яйцо. Попросив его подержать развернутый носовой платок, чтобы складывать туда скорлупу, Мэри принялась очищать яйцо.
Вдруг под расколовшейся скорлупой появился контур птичьего эмбриона с уже заметным клювом и легким оперением. Мэри с криком выронила из рук недочищенное яйцо и, зажав ладошкой рот, побежала к обочине дороги.
Первые десять минут после того, как мини-вэн отъехал от заправки, Мэри постоянно держала у рта гигиеническую салфетку, пытаясь подавить непрекращающиеся рвотные позывы. Воспоминания о вареном эмбрионе не давали ее организму прийти в нужное равновесие.
Все остальные участники экспедиции деликатно молчали, делая вид, что ничего не случилось. Вито сосредоточенно смотрел на дорогу, коря себя за то, что косвенно стал инициатором этого конфуза. Он, конечно, знал, что многие европейцы не любят филиппинскую кухню, но не предполагал, что будет такая реакция…
Умелов в отличие от других выглядел веселым. Ведь то, что произошло у заправки, было частью приключения, в котором он сам участвовал. Если бы рядом не было Мэри, он обязательно попробовал бы эмбрион на вкус. Но, увидев однозначную реакцию жены на это экзотическое блюдо, он не стал испытывать ее организм на прочность и выкинул нетронутый деликатес подальше от дороги.
Чтобы как-то занять себя, Умелов достал из сумки папку с аналитической запиской. Она была подготовлена им на основании информации, которую он получил из разных источников. Вынув из папки скрепленные листы, он углубился в чтение:
«Информация от Санчеса. В филиппинской прессе было напечатано интервью некоего живого свидетеля тех давних событий. Им оказался 84-летний японец Микио Сакамото, который был майором военной разведки императорской армии, расквартированной на Филиппинах во время Второй мировой войны. По его словам, он сам закапывал ценности в джунглях под огнем наступавших американских войск. Сакамото утверждает, что не менее 10 тысяч золотых монет, весом 35,3 грамма каждая, были доставлены им лично в конце войны из Японии в распоряжение генерала Томоюки Ямаситы. Однако сразу же после этого американцы высадились на острове Лусон, что помешало японцам потратить привезенные деньги. Командование отступавших японских войск приказало частично закопать золото в районе города Багио, а частично распределило по отдельным подразделениям. Во время последних боев, отчаянных и безнадежных, японцы пытались прятать эти монеты в скалах в наспех вырытых ямах. По его мнению, уже после войны многие мелкие „самодельные“ клады, зарытые в последние дни боев, были найдены американцами и местными жителями. Сам Сакамото еще в 1950-х годах пытался отыскать золото, однако потерпел неудачу, поскольку плохо помнил место, где оно было закопано.
По мнению Сакамото, золото генерала Ямаситы действительно было спрятано японской армией на Филиппинах, однако его было несравнимо меньше, чем утверждают поклонники этой захватывающей легенды. Всего, полагает бывший майор, японцы могли спрятать на Филиппинах от 2 до 6 тонн золота. (В этом месте стояла ремарка, сделанная Умеловым чуть раньше: „Возможно, это сознательная дезинформация“.)
В 1988 году в филиппинскую прессу просочилась информация о том, что под фортом Сантьяго в центре Манилы скрытно ведутся поиски золота. При этом несколько рабочих, участвовавших в раскопках, погибло в результате обвала грунта. При журналистском расследовании выяснилось, что группу золотоискателей возглавлял отставной офицер американских частей особого назначения („зеленые береты“) Чарльз МакДуглас. Многие журналисты считали, что разрешение на раскопки под фортом Сантьяго было получено с одобрения президента Филиппин…»
Умелов прервал чтение и посмотрел на жену. Мэри уже убрала салфетку ото рта и молча смотрела в окно.
— Ты нормально себя чувствуешь?
— Да. Все нормально, — чуть сдавленно ответила она.
Решив дать жене время окончательно прийти в себя, Олег больше не стал ее беспокоить и вернулся к тексту:
«Информация из редакции „Особо секретно“. Некоторый свет на судьбу сокровищ Ямаситы пролили интервью вдовы бывшего президента Филиппин Фердинанда Маркоса, а также информация, полученная от нескольких высокопоставленных чиновников администрации бывшего президента. Как рассказал в одном из интервью бывший губернатор провинции Кири-но Орнест Дамай, на протяжении всего периода правления Маркоса под непосредственным контролем президента велись интенсивные поиски кладов Ямаситы. За двадцать лет своего правления Маркосу удалось обнаружить около трети всех запрятанных сокровищ. В обстановке сверхсекретности золото и ценности вывозились за рубеж, где поступали на личные счета Маркоса в иностранных банках. Этим объясняется феноменальное богатство семьи Маркос. Дамай утверждал, что в начале 70-х годов сам лично видел, как золотые слитки, драгоценные камни и золотые статуэтки Будды были извлечены из шахты и погружены на три грузовика. Бывший губернатор писал о том, что сокровища извлекались в основном ночью, под охраной филиппинских военнослужащих и под надзором нескольких японцев — офицеров императорской армии. И Маркос (по его же словам) иногда присутствовал при извлечении кладов.
Уже после смерти Маркоса его вдова на допросах прямо заявляла, что источником огромного состояния ее семьи как раз и было золото Ямаситы. По ее словам, Фердинанд Маркос наткнулся на сокровища еще в конце войны, когда руководил партизанским отрядом, действовавшим в глухом горном районе Филиппин. Еще до своего избрания на пост президента Маркос занимался бизнесом с драгоценностями, но держал свои дела в секрете, поскольку размеры найденных им ценностей были „астрономическими“.
Бывшая первая леди Филиппин рассказала, что когда она впервые обнаружила в доме золотые слитки, то приняла их за какие-то кирпичи (слитки были покрыты слоем свинца) и выбросила на помойку. Она сообщила также, что Маркос хранил золото в тайниках, устроенных в стенах его дома.
Однако филиппинские власти, расследующие финансовые преступления четы Маркос, скептически отнеслись к рассказам вдовы. Они посчитали, что с помощью таинственного возникновения золота женщина попыталась отвести предъявленные ей обвинения в том, что в течение 20 лет она помогала покойному супругу „искать сокровища“ в государственной казне. Судебные власти Филиппин давно обвиняют семейство Маркос в расхищении государственных средств на сумму около 5 миллиардов долларов. По мнению главного прокурора Филиппин Франсиско Моралеса, миф о сокровищах Ямаситы используется только для того, чтобы „скрыть совершенно явный случай коррупции и мошенничества против филиппинского народа“…»