Операция "Золотой Будда". Книга третья
Шрифт:
Японцы непроизвольно покосились на заросли. Глядя на них, Родригес снова широко улыбнулся.
— Вы сразу заметите басил. Она натягивает между деревьями свои нити, как паук. И по ним сразу видно, что рядом есть гусеница.
Филиппинец поднял свой боло на плечо и повернулся к Риохиро.
— Вы готовы идти дальше?
— А сколько нам еще осталось?
— Около двух километров. Я думаю, за два часа мы дойдем.
Японец сделал знак, чтобы Родригес начинал движение. Вся группа снова углубилась в джунгли.
Как и обещал филиппинский проводник, путь до конечной точки маршрута занял почти два часа. Место, куда Родригес привел группу, оказалось огромной поляной, заросшей мелким побегами кустарника, площадью несколько десятков гектаров. С одного края поляна граничила с почти отвесным склоном горы, а с другой были джунгли.
Пройдя через открытое место ближе к склону горы, Риохиро наконец увидел то, ради чего он проделал этот трудный путь. На краю поляны стояли несколько хижин, сделанных из бамбука. Рядом с хижинами в маленькой низине протекал мелкий ручей.
Когда все члены группы вышли на открытое место, Родригес, шедший впереди всех, поднял вверх руку. Все остановились, прислушиваясь, не донесутся ли со стороны хижин чьи-то голоса. Но, кроме стрекота цикад, ничего не было слышно.
Убедившись, что бамбуковые строения покинуты людьми, группа двинулась в сторону маленькой деревни. Остановившись около самой большой хижины, Родригес показал на нее рукой.
— Это дом вождя. Он самый большой в деревне. Можно остановиться в нем.
Японцы как по команде стали снимать с плеч тяжелую поклажу.
— А где люди? — спросил Риохиро, недоверчиво осматриваясь по сторонам.
— Они ушли в прошлом году на новое место.
— Зачем? — вступил в разговор Итиро, нарушив субординацию.
— Это деревня илонготов. Они живут так с незапамятных времен. Выбирают место в джунглях, выжигают их и занимаются земледелием. А когда земля истощается, то они уходят дальше.
Риохиро подошел к хижине и заглянул внутрь.
— А почему ты считаешь, что в эту деревню никто не заявится? Насколько я знаю, в этом районе идет лесозаготовка.
— Лесорубы тут точно не появятся. Они боятся илонготов.
— Почему? — снова встрял в разговор Итиро.
— Илонготы считают места, которые они покинули, своей собственностью. Даже если они уже сюда никогда не вернутся. И если они узнают, что кто-то занял их брошенное жилище или возделывает их землю, то они обязательно вернутся и накажут такого человека.
— А как? — не удержался Итиро.
— Отрежут голову, — ответил Родригес. Он произнес это так буднично, как будто говорил не о жутком обычае филиппинских горцев, а о каком-то незначительном событии, которое происходит чуть ли не каждый день.
Итиро повернулся к Риохиро, ожидая его реакции. Тот выслушал эту новость с невозмутимым спокойствием и знаком руки показал своим подручным, что они остаются в деревне.
— Это именно то, что нам нужно. Я думаю, нашу будущую пленницу здесь никто не будет искать. А с головорезами, — Риохиро положил руку на рукоятку своего меча, торчащего из-за спины, — мы сумеем договориться.
При этих словах своего босса японцы одобрительно закачали головами.
Сэм уже битый час слушал диктофонную запись, которую МакДуглас передал ему утром. Как и предполагалось, «зеленый берет» не сразу сознался в том, что она существует. Но Хьюстон сумел его уговорить, приведя для этого весьма веские доводы.
Выяснилось, что МакДуглас прятал кассету в специальном тайнике, сделанном в верхней крышке сигарного ящика, который лежал в его дорожной сумке.
Поскольку Сэм Хьюстон прекрасно владел японским языком, то разобрать смысл разговора двух собеседников ему не составило большого труда. Дослушав запись до конца, он выключил диктофон и поднялся из-за стола. Мужчина прошелся по комнате взад-вперед, соображая, стоило ли передавать эту запись русскому журналисту.
Его размышления крутились вокруг одного факта. Японский старик говорил о двух островах: Онекотане и Шумшу. При этом он точно знал место тайника только на Онекотане, а месторасположение тайника на Шумшу ему было неизвестно. Вчера Умелов слил МакДугласу информацию о спрятанном японском золоте именно на Онекотане, значит, скорее всего, об этом тайнике уже знает и российская контрразведка. Выходило, что эта диктофонная запись всего-навсего секрет Полишинеля, о котором и так знают те, кто был в этом заинтересован.
Повернувшись к МакДугласу, который все это время с хмурым лицом сидел на диване, Сэм вынес вердикт.
— Значит, так. Сегодня же встретитесь с Умеловым и согласуете с ним вопрос обмена. Вы ему — диктофонную запись, а он вам — согласие включить вас в свою экспедицию.
— А что мне ему сказать?
— Скажите, что готовы передать ему только копию записи. Но для начала поторгуйтесь. Пусть русский журналист думает, что вы это делаете вынужденно.
— А если он спросит, зачем я так стремлюсь в его экспедицию?
— То есть как «зачем»? — искренно вскинул брови Сэм. — Вы же искатель японского золота! Убедите Умелова, что вы верите в его интуицию, в его счастливую звезду, черт возьми!
— Хорошо. Я попробую, — кивнул головой МакДуглас.
Хьюстон пристально посмотрел на мужчину.
— Только не вздумайте вести свою игру. Это может плохо закончиться.
В голосе Сэма послышались стальные нотки. Чарльз напрягся, но постарался сделать честное выражение лица.
— Вы можете мне доверять, — взволнованно сказал он, — я сделаю все, что вы мне поручите.
— Ну вот и хорошо. Сейчас главное, чтобы Умелов вам поверил. Только не гоните лошадей. Все должно выглядеть естественно.
МакДуглас решительно встал с дивана.
— Я готов.
— Отлично. Тогда вперед, — Хьюстон показал взглядом на дверь.
МакДуглас выжидающе посмотрел на Сэма.
— Вас что-то смущает? — спросил цэрэушник.
— А вы не будете сегодня вешать на меня аппаратуру?
Хьюстон, рассмеявшись, подошел к МакДугласу и панибратски похлопал его по плечу.