Оперативное вторжение
Шрифт:
Михаил Артемов чем-то походил на артиста Олега Янковского. Не внешностью, а характерностью, что ли. В своей работе он всегда практиковал некое отстранение. И в этом отстранении всегда позволял себе немного подмигнуть — собеседнику, коллеге. Каждый человек играет свою роль — дома, на работе. Каждый по-разному. Так вот Артемов никогда не играл всерьез. Как и Янковский, мог сказать: «Я это дело люблю». Главным в своей работе считал состояние. Какое будет состояние, так и пойдет работа. Однако насильственно его не менял, считал это допингом, запрещенным приемом. Одно дело — методы, другое — именно состояние. При сложении и получается результат.
Сейчас внутренний баланс полковника находился на нулевой отметке. Ноль — не всегда плохо, не всегда пустота. В данный момент он четко обозначал равновесие. Некое состояние покоя, но без малейшей доли сонливости. То же самое полковник мог отметить и в своем собеседнике. Интересно, задался вопросом Артемов, кто Ильин по гороскопу? Решил вычислить, зная дату его рождения: 29 июля 1979 года. Открыл журнал «Лиза», нашел раздел «Гороскоп». Нет, не Весы, о знаке которых подумал Артемов. Ильин по гороскопу оказался Львом. Сам Михаил Васильевич был Девой. Родился он аккурат на стыке Льва и Девы — 24 августа. Одного дня не хватило, чтобы гордо зваться царем зверей. В этом году «сороковник» стукнул. Юбилей. Выжрали с сослуживцами на даче два ящика водки. По паре пузырей на брата. Мальчишник, на котором присутствовала лишь одна женщина — помощник и секретарь Артемова в одном лице, — продолжался долго и весело. Соратник Артемова по управлению майор Алексей Верзилов вырубился у длиннющего самопального мангала, сложенного из красных кирпичей, и у него занялись брючины. Бесчувственного горящего майора потащили к пруду — десять метров от мангала — и бросили в воду. Майор начал тонуть. Искусственное дыхание делали всей бухой в доску компанией, намяли майору живот так сильно, что он даже не наложил в обгоревшие штаны, а безобразно обгадился.
По дачному поселку проезжал наряд милиции, завернул на шум и запах (пахло живым говном, шашлыками и подгоревшими ногами Верзилова), попросил предъявить документы. Когда перед обалдевшими ментами открылось ровно двадцать корочек офицеров ГРУ (помощница была в звании капитана), они умотали на своем «уазике» со скоростью «Серебряной стрелы» и даже не спросили про «жертву» — майора Верзилова, которого, возможно, гэрэушники пытали огнем, били трубами, а потом отливали водой.
Главное, есть что вспомнить. Особенно зловонному майору Верзилову, который вернулся домой с фуршета без штанов. Перед женой его поставила единственная из праздничной компании женщина.
Итак, гороскоп. Михаил Васильевич решил узнать по нему свою судьбу на эту катившуюся к закату неделю. Колонки подразделялись на две части — «он» и «она». «Он»: «Не исключено сотрудничество с людьми, в которых вы никогда и не предполагали деловых партнеров. Благоприятно решение правовых вопросов».
Фикция. Фигня, точнее.
Интересно, что там сказано про Ильина. Лев: «Вы вполне можете оказаться в центре внимания. Будьте готовы действовать сообща с другими людьми. В субботу — воскресенье вспомните о старых друзьях» [9] .
9
Гороскопы взяты из журнала «Лиза».
Брехня, заключил Артемов. Он закрыл журнал и с минуту тупо смотрел на обложку. Там стояли номер и дата: 24/2002, 10 июня. «Вот это впарили! — обалдел он. — Даже не прошлогодний, а позапрошлогодний журнал-то. А как новый».
Простая вещь, более чем рядовое событие, однако это ввергло Артемова в ступор. Он даже не заметил, как старший лейтенант Родкевич плотно прикрыл дверь, держа сотовую трубку. А когда открыл ее спустя минуту, был бледен и напряжен.
— Встать, — хриплым голосом приказал он своему подопечному. — На выход.
С нарастающей тревогой в груди Артемов ждал объяснений и наблюдал за процедурой, проходившей в обратном порядке: на Ильина конвойный надел наручники и скомандовал: «Вперед!»
Родкевич вошел в купе и закрыл дверь.
— Товарищ полковник, мне только что сообщили: здание вокзала захвачено террористами.
Глава 5
Взвод
12
9.40
Обширная площадь магазина «Погребок» разделялась на несколько частей: три торговых зала и вместительный «надел», отведенный под склад. За неделю до теракта дверь на склад представляла собой широкую решетку, сваренную из арматуры и выкрашенную в зеленый цвет. Теперь вход усилила еще одна дверь из толстого листового железа, оснащенная звуконепроницаемым наполнителем. На ней стоял врезной замок, открывающийся ключом как снаружи, так и изнутри. На решетке же привычно болтались два навесных замка: один амбарного типа, второй — с откидывающейся пластиной и контрольной бумажкой внутри. Сегодня рано утром хозяин магазина Саид Нуралиев открыл склад, и продавцы разобрали товар. Как всегда в дневное время, на двери остался лишь хлипкий контрольный замок. А внутренняя дверь была просто плотно прикрыта. За ней, соблюдая полную тишину, готовилась к выходу диверсионная группа Али Кемаля. Вместе с командиром — сорок один человек. Все проходы между стеллажами и штабелями коробок и ящиков были заполнены боевиками. Три лампы на сером потолке хорошо освещали помещение и тех, кто находился внутри. Запахи разнообразных товаров, начиная от печенья и конфет и заканчивая типографской продукцией, перебивал рабочий запах пота боевиков. Тишину нарушало их прерывистое дыхание, металлические щелчки встающих на место магазинов и бряцание автоматных затворов.
На всех без исключения, не считая Кемаля, обутого в высокие кожаные ботинки, были армейские сапоги. Боевики, облачаясь, скрывали голенища под штанинами черных брюк. Поверх черных же курток, заправленных в брюки, — стандартная «боевая выкладка» с плечевыми ремнями, пистолетным ремнем, отделениями для гранат и с подсумками для автоматных магазинов.
Шапки-маски были стянуты зелеными повязками с арабской вязью на них: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его». Лишь один человек не прятал свое лицо под маской. Он и был лицом диверсионной группы, авторитетом, который скажет российским силовикам если не все, то очень многое. Во всяком случае, то, что ждет их впереди. Тридцать видеосюжетов, которыми располагали спецслужбы России, где Кемаль лично казнит российских военнослужащих и мирных граждан, — лишь малая часть «послужного списка» террориста.
Вот и сейчас, за минуту до захвата стратегического объекта, Кемаля снова снимает видеокамера. Она в руках боевика Руслана Исмаилова, жестокого и беспощадного воина. Он берет крупным планом лицо Кемаля и впитывает в себя каждое его слово; каждый слог, каждая буква придают бойцам силу, уверенность, настраивают на беспощадную борьбу, спаивает их вместе в единое целое.
— Помните, братья: русские собаки будут бояться выйти из дома, есть, спать, пока есть Чечня и ее неразрешенные проблемы. Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его. Аллах акбар!
— Аллах акбар! — негромко прошелестел многоголосый гул.
Руслан перекинул видеокамеру за спину и поправил ремень, попавший на кармашек с портативной радиостанцией. Подошел к выключателю и, поймав утвердительный жест командира, выключил свет. Складское помещение погрузилось во мрак.
Самый крупный боевик по имени Бауди Заурбеков стоял у двери. Ее приготовился открыть его смуглолицый товарищ Юсуф Умаров.
Массивная дверь открылась легко и без малейшего шума. Через решетку второй двери открылся вид на торговые площади магазина, на продавщиц и немногочисленных покупателей, убивающих время в ленивых хождениях по коммерческим точкам вокзала.
Боевиков, готовых начать штурм центрального здания, пока не видел никто. Одетые во все черное, они словно растворились в потемках служебного помещения, были частью той беспросветной темени, которая вот-вот накроет первый зал ожидания, скует страхом первых людей, первых заложников, первых жертв.
Андрей Кабаев, Али Кемаль и шахидка Таиса Муслимова думали и чувствовали одинаково. Первая кровь. Сейчас Кемалю нужна была первая кровь. И если Андрей пересилил себя, то Кемалю преодолевать себя не приходилось ни при каких условиях. Стоя позади рослого Бауди Заурбекова, он уже наметил жертву, даже две: искусственную блондинку, стоящую за прилавком, и немощного старика, невесть как спустившегося на этот этаж. Полный контраст: дородная краснорожая продавщица и высохший желтолицый дед.