Оперативный простор

Чужое прошлое порой может напомнить о себе весьма удивительным способом. Я знать не знал эту женщину, которая назвалась моей сестрой и была готова упасть передо мной… ну, хорошо, перед тем, кого она считала братом, на колени.

А это было то, что я ненавижу больше всего.

— Даже не вздумай! — крикнул я в ответ на её реплику. — Никто и никогда не должен так унижаться! Ты меня слышишь?

Она кивнула.

— Прости, брат! Отчаяние повергает любую гордыню. Мне уйти?

Я чуть не застонал.

— Ты сказала,

— Да.

— И какой я буду брат, если отвечу тебе отказом?!

Я посторонился, пропуская женщину.

— Проходи. Думаю, нам есть о чём поговорить.

Она достала из сумочки платок, вытерла им выступившие слёзы и сделала осторожный шаг через порог моей комнаты.

Войдя, посмотрела по сторонам.

— Ты один?

— Как перст. Не беспокойся, нам не помешают.

Сначала хотел предложить ей снять с себя что-то вроде жакета, но потом понял, что она ещё не успела согреться.

— Я могу сесть? — спросила гостья.

— Что за дурацкий вопрос! — возмутился я. — Ты у меня в гостях. Извини, из меня плохой хозяин, мне нечего тебе предложить… Если только немного кипятка.

— Я замёрзла, — призналась она. — Горячая вода будет кстати.

— Тогда сиди и жди! Я скоро.

Я вернулся с двумя кружками, доверху залитыми горячей водой. Слава богу, хотя бы с кипятком проблем нет.

В прошлой жизни я был весьма непритязателен. Настоящий Георгий Быстров тоже от сибаритства не страдал. Но в этот момент у меня было чувство страшной неловкости — это было всё, что я мог ей предложить.

— Бери, только не обожгись, — всучил я кружку гостье.

Она обхватила её обеими руками и сделала маленький глоток.

Только сейчас она заметила повязку на моей руке.

— Тебя ранили, братик?

— Пустяки! — отмахнулся я. — Просто зацепило. Иначе тебе пришлось бы меня искать по больницам.

Мои слова её успокоили.

Она снова продолжила пить кипяток, аккуратно подув на него, прежде чем глотнуть.

Я тем временем пытался вспомнить, что знаю о сестре. Ларчик с памятью Быстрова открываться не хотел, в голове остались только скудные крохи информации, которую когда-то сообщил мне предатель Баштанов, настоящую личность которого мы пока не установили.

Итак, что мне известно: мы в страшной ссоре (это подтверждается словами самой сестры), она вроде как живёт в Петрограде и давно со мной не общалась.

Стоп! В Петрограде? Получается, она приехала. Вахтёр Степановна сказала, что сестра спрашивала обо мне ещё вчера, то есть она уже второй день как в городе.

— Где ты остановилась? — спросил я.

Она слабо улыбнулась.

— Я приехала на поезде ещё вчера. Хорошо, что остался твой адрес. Сразу приехала сюда, а тебя нет. Пришлось заночевать на вокзале.

— Ты бы сказала на вахте, что моя сестра. Тебя бы обязательно впустили…

— Я даже не была уверена, что меня впустишь ты. — опустила глаза она.

— Почему?

— Что — почему? — удивилась она.

— Почему мы поссорились? Хотя, прости, я задам тебе другой вопрос. Он покажется тебе странным, но я чуть погодя всё объясню.

— Задавай, — с напряжением в голосе сказала она.

— Как тебя зовут?

— Екатерина… Катя, — машинально ответила гостья и сразу спохватилась:

— Георгий, что с тобой? Ты был так зол на меня, что забыл моё имя?

— Брат не должен злиться на сестру, — сказал я. — Пожалуйста, ничему не удивляйся, но… Пару недель назад меня контузило. Ранение было куда серьёзнее, чем это, — я показал на руку. — Валялся без сознания несколько дней. А когда очнулся понял, что у меня провалы в памяти.

— Жора, это не шутка? — нахмурилась сестра.

— Да какие тут могут быть шутки! В общем, сестрёнка, нам с тобой придётся знакомиться заново, потому что я не очень уверен, что память вернётся ко мне как прежде. И да — хочу сразу предупредить: не смотри на меня с жалостью — в остальном я в полном порядке.

— Тогда мне лучше быть с тобой полностью откровенной. Это будет честно с моей стороны. Если потом передумаешь помогать… Что ж. ты в своём праве, — вздохнула она.

— Не делай скоропалительных выводов, — попросил я. — Быть может новый Георгий Быстров окажется не таким плохим, как ты о нём думаешь.

— Ты спросил из-за чего мы поссорились… Я полюбила человека, которого ты считаешь врагом. Он… — Катя запнулась, — он был кадровым офицером, воевал с австрийцами, участвовал в Брусиловском прорыве. Тогда его дивизией командовал Корнилов. Когда власть захватил Керенский, муж участвовал в мятеже на стороне бывшего командира — он всегда высоко отзывался о нём, даже входил в исполком союза офицеров. Тогда моего Сашу и арестовали впервые в жизни, — Катя всхлипнула. — Потом пришёл Ленин — Корнилова и Сашу освободили. Они подались на Дон, Саша снова служил под командованием Корнилова в его Добровольческой армии и был с ним до самого конца, пока Лавр Георгиевич не погиб в Екатеринодаре. А ты уже воевал в конармии Будённого. Когда узнал, кем стал мой муж — как с ума сошёл! Накричал на меня и сказал, что порываешь со мной навсегда.

Я невольно присвистнул. Да… гражданская война на то и гражданская, что проходит водоразделом по каждой семье. Брат идёт на брата, сын на отца. Трещит не только страна, разлом делит и семьи.

Как бы я себя повёл, окажись на месте Быстрова? Он был молод и горяч, а мне уже пятьдесят, возраст не мальчика, а мужа. Я научился и прощать и ненавидеть.

Семья всю жизнь была для меня чем-то святым. И как бы ни оступился кто-то из моих родных, я всё равно бы не стал рвать с ним отношения и всегда бы пришёл на помощь.

— Что теперь с твоим Александром?

— Он был в плену у красных, потом его амнистировали. Чтобы не было лишних проблем, он даже взял мою… то есть нашу фамилию Быстров, и мы теперь живём как семья Быстровых.

— Как с работой?

— Ему повезло. У Александра большой опыт в военном деле, причём далеко не кабинетный. Саше дали должность в школе комсостава в Петрограде, он получал и жалованье и продовольственный паёк. Я думала, что теперь у нас всё будет хорошо, мы заживём… ну не как прежде, но всё равно вместе, заведём детей. Потом, — она всхлипнула.