Опереди, если успеешь
Шрифт:
«Но где же акваланг? Неужели я ошибся!» Руки шарили в непроглядной темноте, расталкивая плавающие предметы. Грудь сдавливало свинцом, в глазах мутнело, тело отказывалось повиноваться. Если он не глотнет воздуха в ближайшие секунды, то погибнет. Ему вспомнилась Дина. Она бы точно знала, когда он не выдержит и откроет свои легкие потоку жидкой смерти. «Хорошо, что ее нет рядом».
С этой мыслью Михаил хотел уже сдаться разрывающей его изнутри боли, как рука нащупала шланг. Пальцы скользнули вправо — загубник! Он сунул его в рот, сжал зубами. Рука метнулась влево — конус акваланга и вентиль! Только бы в нем был воздух! Негнущиеся пальцы уперлись в ребра вентиля. Мышцы напряглись, но сдвинуть его не удавалось. Последние крупицы энергии покидали Михаила, в глазах плавали красные круги.
Собрав остатки воли, Давыдов выдохнул в загубник и рывком провернул вентиль. Если бы акваланг оказался пуст, это был его последний вздох. Но трубка ожила, приобрела упругость, и легкие Михаила наполнились кислородом.
Некоторое время он приходил в себя, с блаженством ощущая, как в тело возвращается жизнь. Однако первая вспышка радости быстро сменилась унынием. Можно дышать, но это единственное изменение в его незавидном положении. Он заперт во чреве тонущей яхты. Вскоре она пойдет на дно, и тогда не спасет никакой акваланг. Здесь глубоко, и его раздавит огромная толща воды. Он выиграл несколько минут у судьбы, чтобы умереть гораздо более мучительной смертью.
Приподнятый акваланг качнулся и бумкнул обо что-то большое. Звук металлического удара хорошо разнесся под водой в тесной кубатуре. Давыдов вытянул руки, натолкнулся на гладкую поверхность, ощупал ее. Чем дальше он продвигался вдоль затопленного предмета, тем отчетливее понимал, что именно скрывается под водой. Перед ним был мощный двухместный аквабайк.
Давыдов быстро сообразил, что такую громадину несподручно вытаскивать через дверь и тащить по коридору. Комнатушка находилась со стороны кормы. Здесь должна быть дверь, которая напрямую выходит в море!
Он протиснулся вперед, рука уперлась в стеклопластиковый борт яхты. «А вот и шлюз во всю высоту. Как он открывается?» Давыдов нащупал рычаг в верхнем углу и дернул его. Раздался радующий слух щелчок, сработал один из запоров. Сердце учащенно забилось. Еще один или два замка — и он сможет вынырнуть из яхты.
И в эту секунду корпус яхты ощутимо качнулся, и она неумолимо устремилась вниз. Запас плавучести судна иссяк. От резкого рывка Давыдов выронил акваланг, который так и не успел надеть. Загубник выскользнул изо рта, акваланг поплыл куда-то в угол. Яхта быстро тонула. На то, чтобы найти акваланг, а потом раскрыть запоры, не оставалось времени.
Давыдов ударился об аквабайк. Мелькнула шальная надежда: «А что если он заведется?» Он оседлал водный мотоцикл. Руки легли на руль. Включил старт и, с радостью услышав, как заурчал водометный двигатель, мгновенно увеличил мощность до предела. Могучий аквабайк сорвался с места, ударил носом в шлюз и выбил его. В свободном полете нос водного мотоцикла задрался вверх, он дельфином выскочил на поверхность. Михаил даже не заметил, как острый нос пробил и перевернул оранжевую надувную лодку.
Стряхнув брызги и глубоко вздохнув, он услышал безысходный крик Дины:
— Давыыыдооов!
Михаил обернулся. Яхта только что ушла под воду. На поверхности, беспомощно задрав подбородки, пускали пузыри привязанные к сетке Дина и Юра. Их связанные руки уже были под водой. Спустя мгновение сеть окончательно увлекла их вслед за яхтой.
Подняв короткую волну, Михаил оказался на месте, где только что были дети. Отключив двигатель аквабайка, он с ходу нырнул вглубь.
Первым он увидел Юру. Достав из кармана нож, Давыдов перерезал веревки и подтолкнул мальчика вверх. Не поднимаясь на поверхность, устремился к Дине. Девочка уходила под воду вниз головой, ее руки были привязаны к сетке. Михаил коснулся ее ног, увидел молящий взгляд и почувствовал, что не хватает дыхания.
Он всплыл, глотнул воздуха и сразу нырнул вновь. Оказавшись под водой, понял, что безнадежно опаздывает. Дине удалось освободить одну руку, она тянулась к нему, а в глазах читалась мольба о спасении.
В последний раз беспомощно дернувшись всем телом, Михаил всплыл, выронив нож. Вконец опустошенный он лег на аквабайк. Рядом отплевывал воду спасенный Юра. Давыдов впился зубами в запястье, чтобы не завыть. Он взрослый и должен выглядеть сильным.
Мальчик вздрогнул и испуганно указал на пробитую надувную лодку, покачивающуюся невдалеке. Самошиной не было.
И в этот момент кто-то схватил Михаила за ногу.
Глава 59
Сквозь мутный туман в бесконечном калейдоскопе он видел затопленный трюм, задраенные двери, беспомощных детей, черные розы в зеленой воде, тонущую яхту и вытянутую в последней надежде руку Дины, до которой никак не мог дотянуться. Неожиданно хаотические видения заслонили ласковые глаза Вероники. Они притягивали завораживающим голубым сиянием. «Решайся», — шептали ее губы. Леденящая нежность обволакивала его тело холодным саваном. Он потянулся к призраку, и голубые глаза мгновенно превратились в пугающие омуты.
Михаил Давыдов часто задышал, отшатнулся, заслоняясь дергающейся ладонью, и с трудом разлепил веки. Обильный пот щипал глаза.
— Вспотели — это хорошо. С потом вся хворь выходит. Доброго утречка, Михаил.
Давыдов увидел склонившегося над собой капитана яхты Михалыча.
— И как вы сообразили аквабайком воспользоваться? Если бы вплавь добирались, воспаления легких не миновать. А так, водочкой да лекарствами температурку мы вам сбили. Сегодня повторим, и простуда уйдет. — Михалыч посмотрел на недоуменное лицо Давыдова и пояснил: — Я вас у берега подобрал. И сразу к себе домой. Вспомнили?
События минувшей ночи нахлынули яркими картинами. Одно из последних воспоминаний, как волна сдвинула оранжевую ткань с дутой лодки и на черной воде показался ореол белых волос.
— А Самошина? — с трудом выдавил он.
— Веронику Алексеевну спасти не удалось.
— Утонула.
— Э, нет. Мне уже позвонили, в легких воды не обнаружено. Она погибла от сильного удара в голову.
— От удара? — Давыдов припомнил, как выскочил на аквабайке из воды и опрокинул надувную лодку. Вместе с мягким толчком было еще что-то. — Значит, это я ее…