Опережая бурю
Шрифт:
– Я не могу по-другому. Так надо.
– Ну, если вы говорите, значит надо. Только батюшке князю все это не понравится. Ой, не понравится.
Карл почувствовал, как заломило виски, а череп словно стиснули стальным обручем. Помянул Миконя не ко времени, а тут сам Великий князь собственной персоной и явился. Вызывал для беседы.
Разговаривать при всех барон не мог. Не прощаясь, он скорым шагом вышел из комнаты, вернулся к себе и, не замечая Лоры, подошел к окну. Распахнул его, вдохнул свежий воздух полной грудью и активировал окно портала.
Нестерпимый, непреодолимый зов разламывал
Карл с трудом сконцентрировался на поддержании контакта. Никогда еще общение не давалось ему настолько тяжело.
– Я чувствую, вы уже на месте? Как поживает старина Китаврас? – из окошка портала улыбался сидящий в магистерском кресле князь Драгомысл.
– Мы еще не виделись, но думаю, процветает ни смотря ни на что.
– Тихое спокойное место. Много денег. Не жизнь, а курорт. Китаврас хорошо пристроился, чтобы всем так везло, – разулыбался князь. – Вы привезли нашу драгоценность?
– С этим есть небольшая сложность, – осторожно сказал Карл, наблюдая за реакцией князя.
Драгомысл нахмурился, сдвинул брови, и осклабился:
– Что случилось, барон?
– Мы недооценили артефакт и мимикрейторов. Все оказывается намного сложнее, чем нам казалось. И решать этот вопрос так с поворота-наскока – верх безумия и глупости.
– Что вы хотите этим сказать? Не тяните медведя за лиану.
– Джек Мортон, случайно завладевший артефактом, сам им стал.
– Вы часом не поверили в сказку о Сердце Мира и прочей мимикрейторской чепухе?
У Карла перехватило дыхание. Он выглядел так, словно его пыльным мешком по голове шибанули. Князю, оказывается, все известно. Он мучается, рвется на части, пытаясь разобраться в ситуации, а его учитель обо всем знал изначально. Как тут не почувствовать себя идиотом, которого просто и в наглую использовали. Карл чувствовал, как в его душе растекается смачный сердечный плевок.
– Вы все знаете?
– Скажем так, я в курсе этой легенды, – князь заметил изменившееся лицо ученика, и поспешил сгладить неловкость, – Карл не бери в голову. Все это древняя чушь, не стоящая внимания. Главное, что Сердце у тебя, и мы можем встретить тебя почетным эскортом. Ты не упустил сокровище, и теперь мы хозяева положения. Артефакт поможет справиться нам как с мятежными, но молчащими пока ложами, так и с Драконами. Никогда еще Единорог не был так близко к возвышению.
– Извините, князь. Вы не верите в сказки мимикрейторов, а я знаю, где правда. Если Сердце останется на земле, оно уничтожит планету и утянет за собой в бездну так же и Близнеца.
– Не глупи, Карл. Сказки мимикрейторов – не более чем сказки. Сердце – мощный источник магической энергии. Такого источника на земле не встречалось и, быть может, уже и не будет. Мы не можем упустить такой шанс, – разнервничался князь.
– Простите меня, вы можете верить, во что хотите, но я знаю, – «а знают ли?» – мелькнула мысль, – я знаю, о чем говорю.
– Глупец. Ты хочешь подарить Сердце Химерам или другим ложам? Не глупи. Если мы не завладеем артефактом, землю сожрут червоточины, разорвут псы Фарлонги. Магические ложи погрязнут в хаосе междоусобиц.
– Червоточины и псы Фарлонги уйдут вслед за Сердцем. А междоусобиц не будет, если не будет у кого-нибудь в руках сердца, – устало сказал Карл, – Извините. Я помогу Хранителю уйти. После этого вернусь с повинной к вам. Можете сослать в Сибирь.
– И сошлю, сукин сын. Сгною в кандалах! – закричал князь.
Карл порвал связь. Он очень устал.
Сел на пол, закрыл уши руками и погрузился в себя. Что если князь прав, что если все это обманка? Что если Сердце и впрямь великий источник, а он упустит его. Мир не изменится к лучшему, каким он мог бы стать под управлением Единорогов. Что если он совершает самую великую ошибку в своей жизни?
Карл помотал головой, открыл глаза, посмотрел на Лору. Она верила ему, и он не мог обмануть ее доверия. Ведь самое главное в жизни – это доверие. Не обмани сердце другого, если не хочешь, чтобы кто-нибудь не забрался в грязных сапожищах в твою душу.
И тут Карл ясно и четко все понял. Он верит Хранителю, а там будь что будет.
В комнату вошел Дремли Дрем.
– Миконя остался с Хранителем.
– Драгомысл так это не оставит. Надо ждать гостей, – сказал Карл.
– Нам есть, что им предложить.
– Это будут лучшие боевые маги.
Дремли Дрем рассмеялся.
– Давно я не веселился. Пусть это и будет мое последнее веселье. Но я для этого рожден. А вы помогите Хранителю. Через пару часов он будет способен перейти через портал. Помогите ему. Я прикрою.
– Если уж драться… – Карл хитро сощурился. – Лора, позови Механикуса, посмотрим, что можно придумать интересненького.
Глава 9. Бой на чужой улице
В воздухе появился аромат чужой магической силы. Сперва еле уловимый, затем четкий и устойчивый, после насыщенный красками и оттенками. Карл насторожился, обвел взглядом площадь перед постоялым двором, но не заметил ничего подозрительного. Пустое открытое пространство. Ветер гоняет стайки разноцветных палых листьев. Одинокая женщина в шляпке, надежно прихваченной под шеей бантами, вышла из калитки дома напротив и свернула в сторону Кремля. Ничего подозрительного, но где-то неподалеку использовали магию высокого уровня. Не маг-самоучка баловался, силы пробовал, а матерый боец разминался перед схваткой.
– Они близко, – сказал Карл.
– Чувствую, – согласился Дремли Дрем.
Карл обвел взглядом свой отряд. Они засели в холле гостиницы, держа под контролем окна и входы. Хранитель в бессознательном состоянии лежал за стойкой бара, и время от времени оттуда доносился хрип и жуткий стон. Процесс перерождения продолжался.
Возле Мортона сидел Миконя, положив на колени заряженный арбалет. Болты для арбалета были непростые, а с острыми выпуклыми наконечниками. В них содержалась кровь лирнейской гидры, синтезированная в лабораториях Единорогов. При попадании в человека кровь гидры соединялась с человеческой кровью, и получалась адская взрывная смесь. Пораженный человек превращался в живую магическую бомбу. При взрыве инфицированного объекта погибало все вокруг в радиусе десяти метров. Миконя приберег десяток болтов на крайний случай. И видно, такой случай наступил.