ОПГ «Деревня»
Шрифт:
– Будешь сегодня генератор запускать? – Деловито поинтересовалась Ксюша.
– Надо, – вздохнул он, – часа четыре, а то и больше гонять придется. Брагу перегнать. Тебе ноут зарядить?
– Ага, ну и посижу, позалипаю, поищу, чего полезного есть из инфы. Музыку послушаю. Прикинь, Егор, всю жизнь мечтала вырваться из деревни, а сейчас в такую деревню жопную провалились, ни электричества, ни интернета.
– Не все доживут до зимы, – на автомате брякнул Егор, и заметив её округлившиеся глаза, добавил, – забей, это песня была такая.
– А она есть у тебя? Вечером поставишь?
– Есть, на компе, послушаем.
Забрав
Делать нечего в селе… (9 октября 2023 г.) 28 сентября 1796 г.
Галка никогда не открывала свой магазин раньше десяти, она и в десять то открывала три раза в неделю, когда из сельской пекарни привозили хлеб и выпечку. Обычно появлялась там к двенадцати и торговала до шести-семи часов. Миллионов магазин не приносил, но был хорошим подспорьем к итак неплохому хозяйству – её отец (жили они рядом, два больших пятистенка, их с Лёхой и родительский – были объединены общим подворьем) держал пчёл, скотины полный двор, Лёха за весну-лето-осень хорошо получал как механизатор, помогал тестю, ещё дома нет-нет появлялась дичь и рыба. И Галка, которая так то была Галией, но её даже родители с детства Галкой звали – без дела сидела редко. Можно сказать, расторговываясь в магазине – она отдыхала, удовольствие получала точно.
Сегодня был понедельник, день, когда приезжала газель от пекарни, но по понятным причинам – идти к десяти и ждать привоза хлеба было бессмысленно. Не особо она переживала из-за разморозившегося морозильника витрины, пол ящика подтаявшего мороженного из него раздала вчера детям. Сказала своему Петьке, тот привел ватагу друзей и всё подчистили. Им же она раздала, чтоб отнесли родителям и то, что неизбежно должно было испортиться в морозильнике без тока: с пяток кило рыбы, немного полуфабрикатов.
Переживала она как жить дальше, вчера вечером Лёха изрядно накидался с горя. У него родители и младший брат жили в селе, то, что о их судьбе ничего неизвестно – сильно его подкосило. Впрочем, это в той или иной мере затронуло всех.
С утра она, когда сели пить чай – поставила опешившему (ну не похоже это было на Галку, она скорей могла тряпкой вдарить, на запрос похмелиться) мужу на стол полторашку пива, обняла его сзади, прижалась щекой, взлохматила шевелюру: «Прорвемся, Лешь, у нас Петька вон подрастает, помощник, надо прорваться! Ты только не увлекайся, ладно?»
Проникшись, Лёха расправил плечи, выплеснул чай, налил в кружку пива: «Куда мы денемся Галь! Вчера с Серёгой разговаривал, с участковым, сегодня соберемся, перетрём как дальше двигаться. Он ещё посоветовал, чтоб магазин прикрыли и ничего пока не продавали. Ну и баланс подбей, чего и сколько в наличии, ну не мне тебя учить. Деньги, походу – не просто обесценятся, как в девяностых, если только мелочь пригодится, на украшения. Как у цыган эти, как их там…»
Галка фыркнула: «У меня всегда всё в ажуре, что, сколько и где! И тетрадка с должниками, под запись. Пенсий и зарплат ждать не стоит, а там долгов –
– Тебе всё пойдет, милая, – Лёха допил, налил вторую и приобнял Галку, – по первому снегу лис настреляю, скроим тебе шубку, обвешаем монистами и будешь самой красивой и нарядной апайкой* в деревне!
То ли пиво ударило Лёхе в голову, то ли вид жены, в лисьей шубке на голое тело, с монисто на шее и браслетиком из монет на стройной ножке и он притянул смущающуюся Галку к себе на колени. Та, довольная, для вида поотбивалась: «Ты чо, вдруг Петька придет!»
– Что ему дома делать, ни телека, не компа! – Не отпустил её Леха…
Галка пристроилась на груди у мужа, он поглаживал её по голове, когда кто-то затарабанил в калитку и раздался пронзительный свист, она вскочила, накинула халат: «Фанис, кажется, друзья к Петьке пришли» – вышла в сени, приоткрыла дверь и крикнула:
– Фанис, ты? А Петька на улице где-то!
–
– Да я знаю, теть Галь! Он с Рашидом ваш магазин кураулит, его взломал кто-то ночью!
– Да как же так! – Подхватилась она. – Ой, спасибо Фанис! А ты не сбегаешь до участкового, не позовешь его? Я сейчас, соберусь махом и подойду!
– Уже, теть Галь, Маня его сразу к отцу побежала, а я к вам!
– Бегу, бегу! Не расходитесь там, угощу вас!
Она бросилась в дом, Лёха уже одевался: «Вот мрази, слышал?!»
– Слышал, – кивнул он, – одевайся, сейчас, достану сайгу и пойдем.
– Лёша, – ойкнула она, – а сайгу то зачем?!
– А чтоб сразу мысли дурные пресечь, к нам залезть во двор, например. Не зря Серёга вчера говорил, чтоб всё домой перенесли…
Когда они подошли, у магазина уже стоял небритый и осунувшийся Серёга и кучковалась стайка детей: Галкин Петька, Маня участкового, «русские фашисты» Фанис и Рашид и ещё несколько их приятелей.
Лёха поздоровался с Серёгой: «Протокол будешь составлять?»
Тот махнул рукой: «Какой, к чертям, протокол, кому он сейчас нужен. Галь, ты глянь, чего и сколько вытащили, может, найду, кто это такой одаренный исполнил. И это, угости минералкой, пожалуйста».
Пока Леха с упоением пил минералку, Галка прошлась по подсобке и небольшому залу (весь магазин представлял из себя не очень большой деревенский дом, с голландкой, которую зимой протапливали каждый день).
– Водку всю вынесли, три ящика с небольшим, только на витрине осталась, сигарет блоков пятнадцать, что было в подсобке, ну и по мелочи из продуктов что-то, на закуску, видимо – после результатов беглого осмотра заявила Галка. – Легко отделались, считай. Канцелярию не тронули, зажигалки, станки, батарейки. Фонариков китайских штук тридцать на месте. Алкашня порезвилась.
А участковый лихорадочно размышлял, кто бы это мог сделать, под подозрением было как человек двадцать «латышей» у которых из активов были только алкогольная зависимость и душа, так и ещё с тридцать неблагонадежных, которых в рамках закона держала только неотвратимость наказания. «Ну не Федус же залез, – подумал про себя Серёга, – не дурак же он, в самом деле, в третий раз на те же грабли прыгать».