Описание Отечественной войны в 1812 году
Шрифт:
Так как Чернышев на пути своем встречал частые остановки и должен был делать большие объезды, то все числа месяца, назначенные в плане для движений и действий войск, поставлены пятью днями вперед, о истолковании чего поручил я особенно Полковнику Чернышеву».
Нельзя не привесть слов, которыми Чернышев заключает свое донесение Государю об исполнении поручения, данного ему к Князю Кутузову. Он писал: «Люди всех состояний, даже крестьяне, встреченные мною на дороге, страшатся, что нынешнее положение дел может произвесть наклонность к миру и что мир несомненно основан будет на бесчестии России. Зная совершенно мнение Вашего Императорского Величества на этот счет, я старался успокаивать их, утверждая, что образ мыслей, твердое намерение и характер Вашего Величества должны служить залогом всем верным сынам Отечества в употреблении еще больших усилий для уничтожения коварного и уже ослабевшего врага, который столь далеко зашел».
Общий операционный план есть один из важных документов Отечественной воины, а потому помещается здесь во всем объеме своем, в том виде, в каком был прислан Государем к Князю Кутузову: 1.) Адмиралу Чичагову: «Отдаление главных сил неприятельских за Днепр, приготовленные и уже соединенные там способы наши, быв достаточны для занятия и поражения их, дают нам возможности сделать сильное впадение в тыл неприятеля и действовать на его операционную линию: от севера,через Двину, в губернии Виленскую и Минскую двумя армиями, Графа Штейнгеля и Графа Витгенштейна; от юга,в губернии Гродненскую и Минскую, тоже двумя армиями, одной, бывшей Тормасова, а другой под вашим предводительством. От излагаемого здесь общего на врага наступления последовать должно освобождение и спасение России. Если бы на столь великом пространстве все части вообще и каждая особенно не шли к предметам, им определенным, сообразно и к лучшему успеху целого, тогда и наиполезнейшее предприятие могло бы обратиться в предосуждение. Всякое не единовременное движение войск наших, в настоящем их положении, может произвесть не иное что, как утрату людей, без важных последствий, если оно будет только отдельное, а не всеобщее и сообразное с целым, и со всеми другими отдельными частями, да и то так исполнено, чтобы повсюду действия совершаемы были даже
К непременному и точному исполнению за благо признаю предписать вам: 1) От Острога обратить предводимую вами армию на Пинск, где 25 Сентября должно ей быть непременно, поелику один из главных успехов всей операции есть: закрываясь движениями Тормасова, выиграть вам над корпусами Ренье и Шварценберга несколько переходов от Пинска на Несвиж и Минск, дабы, предупреждая их в сих местах, совершенно отрезать их от Минской губернии, Березины и главной неприятельской армии. 2) Не позже к 1 Октября, а если ранее, тем лучше, армия, вами предводимая, должна быть в Несвиже. Тут, учредя сообщение с бывшей армией Тормасова, к 5 Октября усилить ее, если нужно, отрядом ваших войск и тем поставить в лучшую возможность сильно поразить и преследовать Шварценберга и Ренье, выгоняя их в Герцогство Варшавское или в Галицию. 3) К 9 Октября наипозднее, а если прежде, тем лучше, главные силы ваши должны быть в Минске, где к тому же дню придет к вам отряд из Мозыря. Из Минска, как можно скорее, в одну сторону займите реку Березину и Борисов, где должно укрепить сильный лагерь, занимая и далее лес и дефилеи по дороге от Борисова до Бобра и укрепляя по всей дороге сей все способные к тому места, так чтобы на возвратном пути главной неприятельской армии, преследуемой нашими войсками, тут на каждом шагу могло быть производимо сильное сопротивление, а в другую, к 15 Октября, соединитесь с Графом Витгенштейном к стороне Докшиц, чем и прямейшие коммуникации ваши, как с Петербургом, так и с Киевом, совершенно утверждены и обеспечены будут. 4) Занимая таким образом центр соединенных трех армий и имея четвертую резервом в Вильне, под начальством Графа Штейнгеля, между тем происшествия в главных армиях откроют то, чего предвидеть нет возможности, и тогда по стремлению неприятеля, или на левый фланг через Улу, или на центр, через Бобр, или Борисов и Березину, или на правый фланг к Бобруйску, и наши три армии соединиться должны для отражения неприятеля, или в центр, или на котором-либо фланге. Одним словом: везде, где бы он только какое покушение сделать мог, всегда деятельностью и быстротой предупреждая, по крайней мере в равных силах, и удерживая так расположение войск Наших, чтобы не только в неприятельскую главную армию из-за границ наших ничего доходить не могло, но чтобы и из оной курьеры, или шпионы, нигде прокрасться не могли и ни малейшая часть той главной неприятельской армии, столь далеко зашедшей внутрь пределов наших, столь изнуренной понесенными уже утратами, теми поражениями и тяжкими походами, какие ещепонести может, без поражения вконец и совершенного истребления из пределов наших отступить не могла.Наконец, если отраженный от Москвы неприятель покусится обратиться на Киев или Петербург, то и тут от вашей центральной позиции возможно успеть обратиться в ту или другую сторону, закрывая или Днепр, или Волхов, и предупредить там неприятеля, с другой стороны всегда неотступно поражаемого в тыл от главных соединенных армий Наших под предводительством Князя Кутузова. До того же времени, быв тут в неразрывном соединении и непрестанных сношениях со всеми другими частями войск Наших, в сем положении ожидать должно, что произойдет в главных армиях, и по тем происшествиям в свое время без дальнейших наставлений оставлены не будете».2.) В бывшую армию Генерала Тормасова: «Препровождаю здесь, в копии, данные от Меня предписания Генералам: Чичагову, Графу Штейнгелю и Графу Витгенштейну, по случаю общего впадения войск наших в губернии Литовские, для сведения и соображений ваших, обращая оные в наставление, при том за благо признаю предписать вам к непременному и точному исполнению: 1) К 25 Сентября Чичагов будет в Пинске. 1 Октября вступит он в Несвиж; следовательно, вам должно быть от 25 Сентября до 30-го в Пружанах и тем отвлекать неприятеля, как можно далее, от Пинска и Несвижа, а с 1 Октября начать должны вы наступательные движения на неприятеля, собрав перед тем и присоединив к себе все отряды ваши, стараться или разбить его, или, если он возьмет сильную позицию, то, обойдя оную вправо, 5 Октября соединиться с подкреплениями из Несвижа и тогда уже совокупными силами разить неприятеля. 2) Предметы для вашей армии суть: сокрыть движение Адмирала Чичагова, так чтобы он успел выйти из Пинска, не быв открыт неприятелем, и вступить в Несвиж, отрезывая тем корпуса Шварценберга и Ренье от губерний Минской и от главной Французской армии. Потом предлежит вам разбить те корпуса и отдалить их так чтобы, оставя только известительные посты по реке Щаре, от впадения ее в Неман через Слоним до Пинска, дать тем средство спокойно между Минском и Докшицей соединиться Графу Витгенштейну с армией Чичагова. Тогда вы армию свою поставьте при Несвиже, откуда равно наблюдать можете в одну сторону до Щары, а в другую до Бобруйска и до Березины, при Борисове, быв в неразрывном соединении и частных сношениях с войсками в Вильне и в Минске. 3) В сем положении ожидать, может быть, нужно будет, что произойдет в главных армиях, и по тем происшествиям в свое время без наставления оставлены не будете».
3.) Графу Витгенштейну: «Приложив здесь копии данных от меня предписаний Генералам: Тормасову, Чичагову и Графу Штейнгелю, по случаю всеобщего впадения войск наших в губернии Литовские, для сведения и соображений ваших, обращая те предписания и в наставление вам, при том за благо признаю предписать к непременному и точному исполнению: 1) В усиление корпуса, вами лично с толикой славой предводимого, к 25 Сентября придут в Себеж 11 000 человек Петербургского ополчения. 2) Между 20 и 24 Сентября соберутся в Великие Луки из Петербурга 9000 человек пехоты, конницы и артиллерии, да из Новгорода ополчение той губернии 8000 человек, что все подробнее усмотрите из приложенного здесь расписания, и сей корпус поручаю предводительству вашему. 3) Сделайте предварительно, не упуская времени, распоряжения ваши о снабжении всех сих войск подвижными магазинами и запасными артиллерийскими парками. В Великих Луках должен быть провиантский магазин, собранный и свезенный в Псковской губернии, тогда как предполагаемо было, что большая наша армия остановится при Витебске. 4) С 25 Сентября все сии вновь пришедшие войска и, собрав все отряды ваши, уже ненужные по причине наступательных действий Графа Штейнгеля, распорядите движениями так, чтобы корпус Великолуцкий следовал чрез Невель по Полоцкой дороге, а Петербургское ополчение от Себежа к месту вашего пребывания. При сближении сих последних к стану вашему, отделите от корпуса своего 5-ю дивизию, несколько лучших запасных батальонов и большую часть конницы, с достаточной артиллерией, и при сих войсках вы сами лично с главной квартирой выступите, дабы соединиться с корпусом Великолуцкиим на пути к Полоцку, где, по лучшему усмотрению вашему, вы то за удобное признаете, поелику наступательное предназначение сей части весьма важно; правый же корпус, под главным начальством вашим, поручите Генерал-Лейтенанту Князю Яшвилю. 5) К 1 Октября корпус, пришедший из Великих Лук, усиленный теми отборными войсками, которые вы к нему присоедините, и не менее 35 000 человек, переправьте на левый берег Двины. Предвидя трудности преодолеть Полоцк спереди и избегая траты людей в атаке укреплений, сей переправой не только Полоцк возьмете с тыла, но и корпус Удино отрежете совершенно от большой неприятельской армии, а к тому же времени и Князь Яшвиль от правого берега Двины приступит к Полоцку. Ваша переправа через Двину может быть между устья впадающей в Двину реки Оболи, прикрывая переправу сию от стороны Витебска и большой неприятельской армии сей рекой на правом берегу Двины, а на левом берегу рекой Улой и Полоцком, скрывая в том намерение ваше от неприятеля демонстрациями, что будто Полоцк хотите взять с правого берега Двины приступом. 6) Овладев Полоцком с тыла, истребя тут неприятеля и присоединя к себе корпус Князя Яшвиля, устремиться вам должно, как можно быстрее, на истребление отрезанного Удино от главной неприятельской армии, опровергая его на войска Графа Штейнгеля, который к тому же времени, при успехах над Макдональдом, уже сблизится к Видзам и к Свенцянам. Тут Граф Штейнгель, заменяя вас, продолжает истреблять остатки неприятелей, и если не успеет забрать всех, то гонит их за Вилию и за Неман и, заняв Вильну, наблюдает Неман от Пруссаков для хранения Риги и разом служит резервом для трех соединенных армий над Березиной и в Минской губернии. 7) Таким образом отрезавши Удино и закрыв себя с той стороны действием Графа Штейнгеля, стремительно обратитесь к Докшице, где к 15 Октября быть можете, и, отсель открыв коммуникацию на Минск и соединясь с Чичаговым, через Березино, займите Лепель и все течение Улы, от Березины до впадения в Двину. 8) Тут укрепить
4.) Графу Штейнгелю: «Препровождаю здесь, в копиях, данные от Меня предписания Генералам: Тормасову, Чичагову и Графу Витгенштейну, по случаю общего впадения войск наших в Литовские губернии, для сведения и соображений ваших, обратите оные и в наставление ваше. При том за благо признаю предписать вам к непременному и точному исполнению: 1) Когда войска придут из Финляндии к Риге, Эссен предпишет Левизу выступить с Рижским гарнизоном, в числе 20 000 человек, на левый берег Двины и, следуя по дороге чрез Экау и оттоль к Фридрихштату, очистит окрестности от неприятеля и расположится тут, в ожидании дальнейшей от вас Диспозиции. Между тем он не потерпит присутствие какого-либо неприятельского отряда в расстоянии менее двух переходов от Фридрихштата и будет стараться истреблять все приходящее к сему городу, чтобы до прибытия Финляндского корпуса в Ригу обратить на себя внимание Макдональда и отвлечь его тем от Графа Витгенштейна. Если соберутся против Левиза превосходные неприятельские силы, чего, однако, не предвидится, то с прибытием Финляндского корпуса в Ригу вы будете в состоянии дать ему сильное подкрепление. 2) Со всеми вашими войсками, высаженными в Ревеле, поспешайте через Пернов в Ригу, где по сведениям из-за Двины распорядитесь так, что если бы в случае соединения неприятелей против Левиза трудно ему было отдельно производить впадение внутрь Виленской губернии, то при выступлении вашем из Риги до Экау, не теряя из вида истребления неприятельской осадной артиллерии, или соединитесь с корпусом Левиза, если бы соединение неприятеля в превосходных силах того востребовало, или обратитесь чрез Бауск в Биржу, приказав Левизу, равняясь с вами, перейти из Фридрихштата в Нерыт. В сем положении, быв неразрывно соединены между собою, снабдив себя всеми потребностями, подвижным запасным парком и провиантским магазином, с 2 °Cентября откройте наисильнейшие наступательные действия, соображая оные так, чтобы наиболее отвлечь внимание и силы Макдональда от Графа Витгенштейна. 3) Если в правой стороне останется мало войск неприятельских, что вероятно, ибо и первым движением Генерала Левиза к Фридрихштату отвлечены они быть могли от Митавы, для соединения с теми, которые были в Крейнбурге и в Якобштате, то само собою разумеется, что при подобном их движении должно, не допуская их до соединения, истреблять частями отдельно. Однако если собирающийся в Тильзите корпус Виктора вас не заставит принять других мер, то Финляндскому корпусу всегда держаться влево, в губернию Виленскую, к стороне Видз и Свенцян, где вам быть должно к 4 Октября, дабы встретить Удино, разбитого и преследуемого Графом Витгенштейном, сменить сего последнего, истреблять неприятеля и, прогнав остатки его войск за Неман, остановиться в Вильне и оттуда наблюдать Неман от Пруссаков для охранения Риги. В этом положении войска ваши будут служить резервом для трех соединенных армий у Березины. 4) Быв тут в непрерывном соединении и частых сношениях со всеми другими частями войск Наших, ожидайте, что произойдет в больших армиях, и по тем происшествиям в свое время без дальных наставлений оставлены не будете».
Наполеон в Москве
Наполеон намеревается угрожать Петербургу. – Противное сему мнение Маршалов. – Наполеон решается оставаться в Москве. – Возвращение его из Петровского дворца в Москву. – Вид столицы. – Меры осторожности в Кремле. – Разорение Кремля. – Разговор Наполеона с Яковлевым. – Письмо Наполеона к Императору Александру. – Отзыв Государя о сем письме. – Разговор Наполеона с Тутолминым. – Грабеж Москвы продолжается. – Прогулки Наполеона по Москве. – Наполеон просит мира.
Вторгаясь в Москву, конечно, не воображал Наполеон, чтобы в то самое время Александр не только был далек от мира, но уже направлял армии в тыл врага Своего, с намерением искоренить в России до последнего француза. Решимость сия до такой степени не входила в соображение Наполеона, что первой его мыслью по въезде в Москву было: выжидать, какое впечатление произведет на Императора Александра падение Его столицы. Он ждал недолго. Возженный русскими пожар был началом его разочарования. Огненное море, разлившееся перед глазами Наполеона, изумило его, но повело, однако же, к справедливому заключению, что покорение Москвы не принесет желанных им последствий – мира. Выгнанный из Кремля пожаром, Наполеон, по прибытии в Петровский дворец, тотчас занялся предположениями угрожать Петербургу. Он вознамерился сделать на него ложное движение, пустить по Петербургской дороге корпус Вице-Короля, другими корпусами подкреплять его, арьергардом удерживать несколько времени Москву и, показав вид, что идет на Петербург, обратиться со всей армией на Великие Луки, ударить в тыл Графу Витгенштейну и соединиться с Сен-Сиром, Макдональдом и Виктором. Потом хотел Наполеон занять линию Двины, поставить левое крыло по направлению к Риге, правое к Смоленску, имея корпуса и отряды в Витебске, Могилеве, Минске и Вязьме. Он предполагал, что последствия сего движения будут столь решительны, что не придется помышлять о зимних квартирах на Двине. По мнению его, угрожавшая Петербургу и корпусу Графа Витгенштейна опасность должна была восторжествовать над единственной преградой его мечтаний – непреклонностью Александра [355] .
В составлении сего плана провел Наполеон первую ночь в Петровском дворце, с 4 на 5 Сентября. Исчислив на карте расстояние, он начал диктовать поведение корпусным командирам; но едва узнали маршалы о намерении Наполеона выступить из Москвы, как все, за исключением Вице-Короля, громко заговорили о неудобствах сего предположения. Мнение их тотчас дошло до Наполеона. Ему представляли, что стужа неминуемо застигнет армию во время движения ее к Северу; что войскам необходимо отдохновение, а большому числу раненых потребно время для излечения и перевоза их в Смоленск; что выгоднее оставаться в Москве, где, вероятно, найдутся под пеплом разного рода обильные запасы, достаточные для армии, доколе не заключат мира, составлявшего единственную цель, какую имели в виду маршалы. Они советовали обратиться немедленно к императору Александру, с предложениями, и в крайнем случае отступить к Смоленску, дорогами южнее от Москвы, на Калугу или Тулу, и мимоходом разорить Тульский завод, в котором Наполеон и французы полагали корень могущества России. Главная причина противоречия, встреченного Наполеоном в предположении его идти через Великие Луки к Двине, состояла в том, что пораженные необыкновенностью войны, веденной в России, маршалы лишились надежды восторжествовать, приобресть успех силой и желали мира, на каких бы условиях он ни был заключен [356] . Мнение сподвижников Наполеона, 20 лет неразлучных с ним на полях сражений, людей, коих преданность ему была известна, заставило его, в первый раз в жизни, усомниться в верности своих собственных соображений. Обстоятельства приняли уже такой оборот, что ответственности за последствия не захотел он принять на себя одного и уступил представлениям, но, быв дальновиднее маршалов, сказал им: «Не думайте однако, что Русские, решившись зажечь Москву, через несколько дней придут просить мира» [357] . Так, против своего личного убеждения, отказался Наполеон от наступательных действий и опять вознамерился ожидать мирных предложений от Императора Александра.
Три дня провел Наполеон в Петровском дворце, которого даже стены были согреты от огня [358] , пожиравшего столицу, терзаемую в то время всевозможными злодеяниями. На пятые сутки не существовало и четвертой части Москвы. Стоял только обезображенный, ограбленный, дымящийся остов столицы. Пожар утихал, курились пепелища: громада золы, в окружности на 50 верст. В иных местах вспыхивал пламень, а в других, как червь по человеческим костям, превращающимся в прах, пробирался огонь по обгоревшим, разрушившимся зданиям. В таком положении предстала Наполеону Москва, когда 7 Сентября возвращался он туда из Петровского дворца. В ненастный, холодный день ехал он мимо расставленных в вязкой грязи биваков и огней, где горели мебель, двери домов, оконные рамы, образа. Вокруг, на мокрой соломе, на роскошных креслах и шелковых диванах, валялись солдаты и офицеры, покрытые дымом и кровью. У ног их лежали ткани, меха, священнические одеяния, церковные сосуды, служившие для варения лошадиного мяса. В Тверском предместье и в средине города Наполеон едва мог переводить дыхание в смрадном воздухе. Вместо улиц тянулись бесконечные ряды труб и печей. Из роскошной, гостеприимной столицы Москва обратилась в бивак двадцати народов. Дорогой Наполеон встречал солдат с награбленной добычей, которую несли они сами или тащили Русские, вынужденные к тому врагами. Кучами стояли солдаты у погребов догоравших домов и у церквей, выламывая в них двери. К ногам Наполеона падали выбрасываемые из окон полусгоревших зданий мебели, картины, зеркала. На площадях и улицах продавали солдаты свою добычу, выменивали ее на вещи маловесные и пригоршнями давали серебро за небольшое количество золота, надеясь легче уложить его в ранцах. На грудах колониальных товаров, на бочках вина, тюках товаров сидели Французы и союзники их, предлагая уступить похищенную добычу за кусок хлеба. Другие, лишившись чувств от крепких напитков, валялись полумертвые на улицах, рядом с обгоревшими трупами товарищей и конским падалищем. Встречал Наполеон и Русских. Жертвы плена или голода, скитались Москвичи по огородам и по горевшим садам, питаясь истлевшим быльем, скребли землю, в надежде найти овощи, или ныряли в реку добывать потопленный хлеб.
Наполеон остановился опять в Кремле. Все ворота, за исключением двух, завалили наглухо. Для охранения Кремля употреблялись самые строгие меры осторожности, как будто ежеминутно опасались нападения. Вот приказ, отданный по гвардейскому корпусу в день возвращения Наполеона в Москву: «Гвардии расположиться по-прежнему в Кремле. Всякий день наряжать в караул один полк; у каждых из двух отпертых ворот ставить по 106, а у заваленных по 8 человек. Ни под каким предлогом не впускать ни одного Русского, если он будет даже сопровождаем офицером Императорского штаба или придворным лакеем, выключая только тех Русских, которых Император сам потребует к себе. Стрелять по Русским, если кто из них, несмотря на запрещение, будет пробираться в Кремль. Патрулям ходить по Кремлю беспрерывно, поставить цепь часовых по стенам и отводные караулы на углах. Денно и нощно отправлять службу, как делается в виду неприятеля». Через несколько дней вышло следующее дополнение к приказу: «Всякий день, в 4 часа пополудни, отправлять из двух незаваленных ворот по 40 человек, всю ночь находиться им вне Кремля, выставлять часовых и посылать частые патрули, чтобы никто не мог приблизиться к Кремлю, не быв замечен и узнан» [359] . Сколь ни велики были предосторожности, но один из наших соотечествеников – кто и с каким намерением, неизвестно – вошел однажды в Кремль. Это случилось ночью с 11 на 12 Сентября, как видно из приказа об арестовании офицеров, бывших тогда в карауле [360] . Соборы Успенский, Благовещенский и Архангельский, уже разграбленные во время пожара, были обращены в казармы. В церквах Спаса на Бору и Николая Гостунского хранились овес, сено и солома для Наполеоновых лошадей. В Сенат и Оружейную Палату сваливали жизненные припасы, привозимые из окрестностей Москвы. От гвардейской кавалерии посылали всякий день на фуражировку, и, по оказавшемуся вскоре недостатку в сене и овсе, люди возвращались с навьюченными на лошадях немолочеными снопами ржи. Некоторые биваки в Кремле были построены из больших местных образов.