Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами)
Шрифт:
В последнее число марта мы прошли по берегу 2 мили вперед до деревни Джават, лежащей у реки Куры. Здесь дома были построены из тростника или камыша и вымазаны глиной. В четверти мили далее Араке впадает в Куру под высотой полюса в 39°64'. Аракс берет начало к ЮЗ от Куры, но впадает в нее с ЗСЗ. Обе реки шириной по 140 шагов, вода в них бурая, тихая и глубокая, а берега довольно высоки. На берегах, как во всем Мокане, на лугах росла Glycyrrhiza или солодка в большом количестве и иногда толщиной с руку. Вываренный сок ее был гораздо слаще и приятнее на вкус, чем таковой же у нас в Германии.
Река Кура лежит на границе между Ширваном и Моканом; у деревни Джават на ней имеется корабельный мост, через который мы прошли 2 апреля, и по ту сторону реки в Мокане были встречены новым мехемандаром, или путеводителем, посланным от хана ардебильского. Нам дали для поездки и для доставки багажа 40 верблюдов и до 300 лошадей, так как ввиду высоких гор и глубоких долин, через которые теперь шел наш путь, мы впредь не могли более пользоваться телегами. Кроме лишних средств для перевозки, мы получили достаточное количество провизии, а именно: на каждый день по 10 овец, 30 батманов вина, рису, масла, яиц, миндалю, изюму, яблок и т. п. в изобилии; в воскресенье после проповеди мы поехали дальше, и путь почти с милю шел по Араксу. Мы устроили свой привал на ночь в полумиле от берега в степи, в круглых пастушьих хижинах, которые мехемандаре для нас велел сюда поставить.
3 того же месяца мы прошли по этой степи 4 ферзанга или мили и снова ночевали в упомянутых, посланных вперед хижинах. В этот день мы видели несколько больших табунов дичи, которая у турок зовется джейран, а у персов аху. Эти животные, с виду почти как олени, но шерсть у них красная и рога без отростков, загнутые назад, как у коз; бегут они очень быстро. Говорят, что дичь эта встречается только в Мокане а также вокруг Шемахи, Карабаха и Мерраге.
4 того же месяца мы прошли еще 6 миль и расположились у реки Вальхару, хотя и могли бы пойти дорогой более близкой посередине степи, но из-за водопоя пришлось идти таким окольным путем по реке. Здесь мы нашли много черепах. Они устроили в высоком берегу, а также и внутри суши в холмах отверстия в песке, поместили там яйца и притом исключительно со стороны, обращенной к полудню, чтобы они там лучше могли высидеться от солнечной жары. Так как мы увидели, что по ту сторону реки люди живут в шалашах, некоторые из нас, чтобы узнать, что это за народ, перебрались на тот берег и заговорили с ними. Дети этих жителей бегали совершенно нагишом, а взрослые были в простых бумажных кафтанах; к нам отнеслись они весьма любезно и доброжелательно: они принесли молока нам испить; полагая, что мы солдаты, пришедшие помочь их государю против турок, они пожелали, чтобы Бог прогнал неприятеля перед нами вплоть до Стамбула: так называется Константинополь.
6 апреля мы дошли до конца Моканской (Муганской) степи, к горам и области Беджируан [297] , перешли через небольшую реку, ввиду ее извилин, раз 12, и устроили привал на ночь у деревни Шехмурат в 5 милях от вчерашнего места ночлега. Дома здесь построены у горы или в горе, так как передние части сложены из обломков камней, а задняя часть строений примыкала к самой горе; покрыты они были тростником. Все дома оказались пусты. Люди Аребана, прошедшие впереди нас для поднесения новогодних подарков шаху, распространили о нас неправильный слух, будто мы жестокий, ненасытный народ, будто, куда мы ни придем, мы все грабим и опустошаем, и к тому же еще и бьем людей. Поэтому все крестьяне из боязни разбежались от нас во все стороны. Здесь некоторые из нас, чтобы поискать растений и осмотреть местность, забрались на очень высокую каменистую гору, но мы ничего особенного не увидали. К тому же расположенные кругом горы отнимали вид. Вверху горы из ущелья в скале выбегал чистый красивый ключ, у которого мы нашли краба в скалистой щели, через которую текла вода; некоторые из нас, никогда ничего подобного не видевшие, посмотрели на это, как на чудо, и животное сочли ядовитым. Действительно, нужно было удивляться, как краб попал в это место, находящееся в 2 милях от моря и на столь высокой горе; ведь краб считается морским животным. Мы уселись у ключа, с тоской подумали о нашей дорогой родине, жалели о том нашем счастье и благополучии в Германии, которые теперь остались за нами, а также о злой судьбе, которую ежедневно можно ожидать в столь диких местах от нехристей, пили водой здоровье наших добрых друзей в Германии, и ввиду того, что гора была крута, спустились не без опасности.
297
Беджируан. Tz у Олеария мы передаем в персидских и др. восточных названиях обыкновенно через дж.
6 того же месяца мы через горы и между ними прошли лишь 2 мили, встретили в разных местах фиговые деревья, росшие дико, и остановились в вымершей деревне Дизле. Едва мы заняли опустевшие помещения, как нам сообщили, что в минувшую осень чума здесь опустошила все дома. Послы тотчас же с большинством свиты выбрались из деревни в чистое поле, разбили палатку, вокруг которой народ сначала разместили под открытым небом, а потом поздно вечером получили несколько круглых хижин, которые мехемандар велел привезти на волах. Этого рода хижины [кибитки] составляются из длинных изогнутых брусьев, соединенных в виде круга и могущих быть то разобранными, то вновь сложенными. Когда благородный наш фон Ухтериц пробыл лишнее время в деревне и замедлил прийти в палатку, посол Брюг[ге]ман сурово на него напустился, говоря, что, придя из зачумленного дома, он их всех может заразить; фон Ухтериц так испугался, что немедленно же после этого заболел изнурительной лихорадкой. Некоторые же из нас, видя, что воздух наполнен густым вонючим туманом и что погода холодная, остались вместе в одном из домов: здесь мы собрали дров, развели посередине дома добрый огонь, расселись кругом и услаждались завоеванным во время предыдущей ночевки вином, которое каждым было доставлено в собственной бутылке. И так мы провели эту ночь, отгоняя от себя страх чумы всякими веселыми историями и шутками. В той же деревне начат был постройкой большой караван-сарай для ост-индийцев, торгующих с Шемахой; он уже был достроен наполовину.
Отсюда до караван-сарая Аггис 5 миль, и здесь растет очень много полыни. Путешественники на этом месте никогда не позволяют своим верблюдам и стадам пастись. Они по опыту знают, что пастбище отравленное и что скот от него умирает. Поэтому 7 того же месяца нам пришлось сделать большой переход за день, так как мы должны были рысью с одной лишь кормежкой проехать 10 миль через довольно высокие горы. Так как погода была неприятная, дул ветер и шел снег, то не только наши люди, которые должны были ехать весь день без еды, очень отощали и заболели, но и верблюды частью отставали, частью даже падали со своей поклажей. К полудню мы прошли мимо названного караван-сарая Аггис; он лежит по правую руку, прекрасен, велик и величествен; таких мы еще не встречали раньше. У него мы встретили прекрасно разубранного перса с двумя слугами; он сказал, что послан к нам навстречу шахом, с приказанием быть нашим мехемандаром и позаботиться о том, чтобы господа послы получали хорошее содержание и были поскорее доставлены к шаху. К вечеру мы зашли в деревню Джанлю у подножья горы. Здесь находились прекрасные большие сады с плодовыми деревьями, но не было дров для разведения огня; пришлось поэтому жечь коровий, верблюжий и лошадиный помет, чтобы согреться. В эту ночь наше квартирмейстер был послан в Ардебиль, чтобы там приготовить для нас помещение.
8 того же месяца мы, после завтрака, опять пошли через горы Джицетлу добрых 3 мили. У конца этих гор течет река Карасу, вытекающая из гилянских гор Бакру и впадающая в Араке; она протекает здесь у деревни Самиам под составленным из 6 сводов изящным каменным мостом, длиной в 80 шагов; мы перешли через него.
8 полумили от реки находится деревня Джабедар в 2 небольших милях от Ардебиля; сюда мы зашли и остались здесь и на следующий день, т. е. на Пасху. Здесь люди из коровьего и лошадиного помета сложили большие и острые кучи, а частью прибили его к стенам, чтобы он здесь на воздухе и солнце высох и стал пригодным для горения. Дома и комнаты были полны вшей и блох, которые здесь осыпали нас и сильно нас мучили.
9 апреля мы праздновали нашу Пасху при восходе солнца, дав из каменных орудий и мушкетов 3 салюта, а затем мы слушали проповедь и совершили богослужение.
К полудню пришел присланный шахом новый мехемандар, по имени Неджест-бек, любезный, веселый человек, посетил послов и приветствовал их по случаю праздника. Он доставил с собой подарки, состоящие из пяти вяленых рыб, блюда с хлебом, гранат, яблок, особой породы груш, похожих на лимоны, но очень сочных, с совершенно особенно приятным запахом и вкусом. Здесь же были огурцы, соленый чеснок и ширазское вино, считающееся наилучшим в Персии.
[После этой главы опущен весь рассказ о путешествии в Персию, а также все описание Персии, т. е. кн. IV, гл. 22–45, кн. V, гл. 1-42 (все), кн. VI, гл. 1–4 и 8. Нижеследующие главы, 5-я и 6-я, той же книги, приведены с опущением тех частностей, которые находятся в связи с непереведенными главами. В главе 5 рассказывается, как в 1638 г., возвращаясь из пребывания в Персии, посольство вновь дошло до местностей, впоследствии вошедших в состав Российской империи].
КНИГА VI
Глава LXXXV
(Книга VI, глава 5)
От Решта до Кизилагача и до конца области Гилян. Февраль [1638 г.]
1 февраля, около 10 часов утра, мы при прекрасной погоде и теплом солнечном сиянии поехали дальше [от города Кураба близ Решта]…
Проехав 2 мили, мы прибыли вновь к берегам Каспийского моря. Покрытая высоким лесом суша, с юга и севера, как казалось издали, как бы двумя рогами выступала вперед в море: с правой стороны [это была область] Мазандерана и Ферабата, с левой — Астары. Мы проехали на побережье еще милю вперед и устроили ночлег себе в доме Руассеру-кура [на карте Гиляна, составленной Олеарием, Руэссеру-кура], расположившись у моря близ реки Нассеру [на карте Гиляна — Нессеру]. Так как в доме этом было не более двух комнат, то нам нелегко было в ней устроиться, и большая часть людей легла под открытым небом.