Описание земли Камчатки
Шрифт:
Ошталом называется кривая палка, длиною аршина в полтора, которой собак погоняют, останавливают и правят. Для понуждения собак делаются на головке оной палки побрякушки или колокольчики, останавливают же их, уткнув оштал перед копылом передним и бороздя дорогу.
А правят, буде надобно влево, то бьют ошталом по снегу и кричат «уга», буде же вправо, то бьют в передний копыл и кричат «хна», «хна», «хна»; между тем ногами бороздят и собак одерживают. Как оштал, так и санки для прикрасы увиваются разноцветными ремнями, и оное за немалое щегольство почитается.
Санки по-камчатски называются шежхед, копылье – ошод, алаки – тенаун, потяги – игошежид, узда – куйгулы и побежник –
Сидят на санках, опустив ноги на правую сторону, а оседлав санки, сидеть почитается за великий порок, ибо таким образом сидят на них камчадальские женщины; таково ж бесчестно и то, ежели б кто взял к своим санкам проводника, для того что бабы с проводниками ездят.
Нарта добрых собак покупается на Камчатке рублей по пятнадцати, а со всем заводом становится около 20 рублей. Я знал одного на Камчатке охотника, которому обходилась нарта собак рублей и по шестидесяти.
О неспособности езды на собаках из одного строения санок рассудить можно, что ездоку необходимо должно быть осторожным и стараться хранить равновесие; в противном же случае узкие и высокие санки и на самых малых раскатах или ухабах опрокидываются, причем ездок подвержен бывает немалому страху, особливо на пустом месте, ибо собаки убегают и не станут, пока в жилье не придут или за что-нибудь на дороге не зацепятся, а он принужден бывает пешком идти, чего ради в таких случаях всякий старается, как можно, за санки схватиться, и таскаем бывает иногда с версту, пока собаки, выбившись из сил, не остановятся.
В которых сей наибольше порок, что оные как в сем случае, так и в опасных местах, как то на крутых спусках, на нужных через речки переездах, бегучи, надрываются, и ничем их остановить не можно, и для того на объявленных спусках собак выпрягают и в поводу водят, оставив токмо одну, которая бы санки правила, чтоб дорогой катились, а под полозья подвязывают ременные кольца, чтоб не катки были.
На крутые горы поднимаясь, должно идти пешком, ибо собаки и простые санки взвозят с нуждою. Глухой клади возят на нарте по пяти пудов, не считая корма, который подводчики для себя и для собак берут на дорогу. С кладью по торной дороге переезжают верст по 30 на день и больше, а налегке, особливо же весною по насту, на костяных полозьях верст по полтораста.
Когда выпадает глубокий снег, то, не проложив дороги, на собаках ехать не можно: прокладывают дорогу подводчики, а по-тамошнему каюры, на лапках [399] , которые бродовщиками называются.
Лапки делаются из двух не весьма толстых брусков, на средине двумя поперечинами распертых, а по концам вмести стянутых и спереди кверху загнутых и ремнями часто переплетенных. На впорках привязывается путло, которое на ногу надевается. Бродовщик должен иметь на обеих ногах по объявленной лапке и, оставив собак на месте, идти вперед на некоторое расстояние, а потом воротиться тою же дорогою к собакам и вести их по проложенной дороге.
399
То есть на коротких ступательных лыжах.
А потом, оставив их, паки идти вперед, и так мучиться до самого жилья. В сем случае езда бывает столь медленна, что в день едва десять верст переехать можно. Употребляются ж к прокладыванию дороги и обыкновенные лыжи, однако же не столь часто. Ни один подводчик без лыж или без лапок в дальнюю дорогу не ездит. [400] Вящее неспокойство в езде бывает, когда на пустых местах застанет вьюга.
Тогда с возможным поспешением надлежит с дороги в лес сворачивать и лежать вместе с собаками, пока утихнет погода, которая иногда по неделе продолжается. Собаки лежат весьма тихо, но в случае голода объедают все ремни, узды, побежники и прочие санные приборы.
400
Из Стеллерова описания. (Прим. автора)
Буде погода захватит несколько человек, вместе едущих, тогда проезжие имеют сию выгоду, что они могут шалаш себе сделать и окопаться снегом, но камчадалы шалашей мало делают, а отлеживаются наибольше в ямах, устланных с дерев ветвями, обернувшись в свою куклянку и рукава спустя; причем так их заносит снегом, что ни рук, ни ног, ни головы не видно.
Под снегом оборачиваются они, как шар, однако весьма осторожно, чтоб снега, которым занесены, не рассыпать; ибо они под снегом лежат, как в юрте, имея скважину для дыхания, которая надо ртом протаивает. Если платье на них узко и подвязано поясом, то сказывают они, что стужи не можно тогда вытерпеть, для того что платье от паров намокнет и греть не будет.
Когда погода застанет в чистой тундре, в таком случае ищут какого-нибудь бугорка и под него ложатся, а чтоб не занесло и не задушило снегом, то каждую четверть часа, вставши, отрясаются. Но понеже в восточные и юго-восточные ветры бывает обыкновенно мокрый снег, то проезжие, обмокнув, часто замерзают, ибо такие погоды наибольше кончаются северным ветром и стужею.
Кроме сильных ветров зимняя езда и потому опасна, что многие реки или не везде становятся, или с полыньями превеликими, которые и в самые жестокие морозы не замерзают. А понеже дорога наиболее по рекам бывает, для того что берега гористы и инде почти непроходимы, то редкий год проходит, чтоб людям в езде не случилось урона, ибо инде должно пробираться по самым узким закраинам, а буде обломятся или санки в воду скатятся, то нет никакого спасения.
Быстрина реки не допустит справиться, а хотя б в том кому и посчастливилось, то, обмокнув, погибает с большою мукою, когда нет жилья в близости.
Немалая же трудность состоит и в том, что много случается ездить чрез частый ивняк, где надлежит опасаться, чтоб не потерять глаз или не переломать рук и ног, особливо же что собаки в трудных и бедственных местах всю силу употребляют, чтоб бежать скорее и, сбросив хозяина, освободиться от тяжести, как уже выше объявлено.
Лучшая и спокойная езда в месяцах марте и апреле по насту, однако при том сие неспокойство, что по две и по три ночи принуждено иногда ночевать на пустом месте, а камчадалов трудно принудить, чтоб они расклали огонь для варения или для обогревания, ибо они со своими собаками едят сухую рыбу, сидя на цыпочках, спустя штаны и куклянку.
Причем довольно надивиться нельзя: 1) что они могут и сладко спать в сем бедном положении; 2) теплоте их природной, что они стужи мало чувствуют, ибо они, вставши поутру, столь теплы и красны бывают, как бы в теплом покое спали. Но сия теплота почти всем тамошним диким народам свойственна.
Я видал некоторых иноверцев, коим образом они на пустых местах с вечера ложились к огню голою спиною, а как уснули и огонь потух, то хотя спина и заиндевела, однако они спали без просыпа, будто бы их огнем пригревало.