Опиумная война
Шрифт:
— Мы не были пешками, — огрызнулась Рин. — И не делай вид, будто ты это предвидел. — Она разозлилась — не на менторский тон Чахана, его рассуждения, будто он все это предвидел и ожидал, будто все время понимал больше, чем Алтан. — Твои гексаграммы обретают смысл только после событий и вовсе не указывают путь. Они совершенно бесполезны.
Чахан застыл.
— Гексаграммы не бесполезны. Я видел форму мироздания. Я понимаю изменчивую природу реальности. Я прочитал множество гексаграмм для командиров цыке…
Рин
— А в тех гексаграммах, что ты прочитал для Алтана, ты видел его смерть?
К ее удивлению, Чахан задрожал.
Рин знала, что несправедливо обвинять Чахана, ведь он уж точно не виноват в смерти Алтана, но ей хотелось выплеснуть чувства, возложить вину на кого-нибудь еще.
Она не могла выносить, когда Чахан делал вид, будто все знал, предвидел трагедию. Потому что это не так. Рин и Алтан поехали в горы вслепую, и Чахан им это позволил.
— Я же говорил, — сказал Чахан. — Гексаграммы не предсказывают будущее. Они показывают мир в текущем состоянии, описывают его движущие силы. Боги Пантеона представляют шестьдесят четыре природные силы, и гексаграммы отражают их вибрации.
— И ни одна из этих вибраций не закричала: «Не ходи на гору, тебя убьют»?
— Я его предупреждал, — тихо ответил Чахан.
— Надо было настаивать, — ядовито произнесла Рин, хотя знала, что и это обвинение несправедливо, ей просто хотелось задеть Чахана. — Мог бы просто сказать ему, что он вот-вот погибнет.
— Все гексаграммы Алтана указывали на смерть, — сказал Чахан. — Я не ожидал, что последняя указала на его собственную.
Рин громко засмеялась:
— И ты называешь себя Провидцем? Ты когда-нибудь предсказал что-либо полезное?
— Я видел Голин-Ниис, разве нет? — огрызнулся Чахан.
Но как только эти слова слетели с его губ, Чахан захрипел, а его лицо перекосилось от горя.
Рин не высказала то, о чем они оба думали — если бы они не поехали в Голин-Ниис, Алтан мог бы остаться в живых.
Рин предпочла бы, чтобы они закончили сражаться в Хурдалейне. Она бы предпочла, чтобы они бросили империю на произвол судьбы и вернулись в Ночную крепость, и пока Федерация опустошает страну, переждали бы это бедствие в горах, целыми и невредимыми.
Чахан выглядел таким печальным, что гнев Рин растворился. Ведь все-таки Чахан пытался остановить Алтана. Но у него не вышло. Никто не сумел бы отговорить Алтана от его яростного похода навстречу смерти.
Чахан не мог предугадать будущее Алтана, потому что будущее не предначертано. Алтан сам сделал выбор — в Хурдалейне, в Голин-Ниисе и под конец на пирсе, никто бы его не остановил.
— Мне следовало знать, — наконец сказал Чахан. — Враг тот, кого мы любим.
— Что?!
— Я прочитал это в гексаграмме Алтана. Несколько месяцев назад.
— Это означало императрицу, —
— Возможно, — отозвался он и посмотрел на море.
Они молча наблюдали за соколами Кары. Птицы летали над головой широкими кругами, как поводыри, словно сопровождая дух в небеса.
Рин вспомнила давнишний парад, марионеток в виде животных императорского зверинца. Вспомнила величавого цилиня, благородное животное с головой льва, которое появляется на небе, когда умирает великий лидер.
Появится ли цилинь ради Алтана?
Заслужил ли этого Алтан?
Рин поняла, что не знает ответа.
— Об императрице стоит беспокоиться меньше всего, — через некоторое время сказал Чахан. — Фейлен набирает силу. А он всегда был силен. Даже сильнее Алтана.
Рин вспомнила грозовую тучу, которую видела над горами. И эти злобные синие глаза.
— Чего он хочет?
— Кто знает? Бог Четырех ветров — один из самых непредсказуемых в Пантеоне. Его настроение постоянно меняется. Сегодня он будет легким ветерком, а завтра уничтожит целые деревни, затопит корабли и опустошит города. Он может покончить со страной.
Чахан говорил как бы между прочим, с легкостью, словно ему плевать, если завтра уничтожат Никан. Рин ожидала услышать обвинения, но в голосе Чахана звучала лишь отстраненность, как будто теперь, после смерти Алтана, ему нет дела до Никана.
— Мы его остановим, — сказала Рин.
Чахан безразлично пожал плечами.
— Желаю удачи. Для этого понадобится весь отряд.
— Ты нас поведешь?
Чахан покачал головой.
— Только не я. Даже когда я был заместителем Тюра, я знал, что не стану командующим. Я был Провидцем Алтана, но и только.
— Почему?
— Иностранец во главе самой смертоносной дивизии империи? Очень маловероятно. — Чахан скрестил руки на груди. — Нет, перед тем как идти в Голин-Ниис, Алтан назвал своего преемника.
Рин вскинула голову. Вот это новость.
— Кого?
Чахан посмотрел на нее так, словно не верил, что слышит этот вопрос.
— Тебя, — сказал он как нечто очевидное.
Рин будто ударили под дых.
Алтан назвал ее своим преемником. Доверил свое наследие ей. Он написал приказ и запечатал его кровью, прежде чем они покинули Хурдалейн.
— Я командую цыке, — сказала Рин, а потом ей пришлось повторить эти слова, прежде чем она полностью осознала их значение. Теперь она на равных с генералами, командующими армиями наместников. Она может приказать цыке все, что пожелает. — Я командую цыке.
Чахан покосился на нее с мрачным видом.
— Ты собираешься раскрасить весь мир кровью Алтана, да?
— Я найду и убью всех, кто за это в ответе. И ты меня не остановишь.
Чахан сухо рассмеялся:
— Я и не собирался.